однял голову и с шумом принюхался — Макс же боялся даже пошевелиться, чувствуя, как по спине его сползают горячие капли пота.
Еще раз принюхавшись, жевун глухо зарычал и припал к земле, явно готовясь к прыжку. Не став ждать, когда на его глотке сомкнутся крепкие челюсти, Макс бросился бежать, слыша за спиной тяжелое дыхание. Он не знал, каким образом ему удается вообще передвигать ногами, да еще с такой скоростью — но вскоре зацепился мокасином за корень, рухнул на землю и чуть не потерял сознание от боли, пребольно ударившись плечом о камень. Макс перекатился в сторону и весьма вовремя — когти жевуна взрыли землю, сам же он испустил пронзительный визг.
Кое-как поднявшись на ноги, Макс вновь пустился в бег, но было понятно, что рано или поздно тварь, и не думающая отпускать добычу, настигнет его и сожрет. В конце концов, очутившись на небольшой полянке, Макс схватил лежавшую на земле корягу и приготовился дать бой. То был скорее жест отчаяния — было понятно, что без толкового оружия и думать нечего драться с подобным монстром, тем более, истекая кровью. Кажется, понимал это и жевун. Выйдя из кустов, он вновь принюхался — и Максу показалась, что пасть чудовища разошлась в широкой ухмылке.
Однако не успел жевун броситься на Макса, как в воздухе одна за другой просвистели три стрелы, пронзившие грудь твари. Громко взвизгнув, она попыталась было уйти в сторону, но неизвестный стрелок раз за разом поражал цель. Не успел Макс понять что к чему, как жевун уже подрагивал на земле, утыканный стрелами. Последняя попала ему прямиком в затылок — и чудище, дернувшись в последний раз, затихло. Макс же рухнул наземь и провалился во тьму.
Выстрелив, Крюк опустил ружье и грязно выругался — мысленно, разумеется. Конечно же, он попал — но не в голову, а чуть выше лопатки. Мальца тряхнуло в воздухе, но не боле; и вскоре он скрылся из виду, затерявшись средь густого леса.
— Отправить отряд в погоню, капитан? — спросил стоявший рядом Томас.
Ничего не ответив, Крюк отдал матросу ружье и направился в свою каюту. Каждый встреченный Крюку пират при виде капитана опускал глаза, но Крюк знал, что спину ему прожигают десятки насмешливых взглядов свидетелей его позора. Остановившись, он резко обернулся и оглядел команду. Казалось, каждый из них занимается своим делом и не обращает на капитана ни малейшего внимания, но он знал их лживые скользкие натуры…
Les batards26
Зайдя к себе, Крюк уселся в кресло и свел пальцы. Пусть снаружи он и был покоен, но внутри просто кипел от ярости. Ему — капитану Джеймсу Хоукену! почетному выпускнику Королевского колледжа Богоматери Итонской! — посмел бросить вызов какой-то малолетний поганец, который и читать-то наверняка с трудом умеет. И, самое главное — опозорить при всех, бесчестно ударив прямо по… его la diginte27, причем в прямом и переносном смысле этого слова.
Крюк сжал кулак и стиснул зубы. Ох, сопляку повезет, если он сгинет где-то в глубокой чаще от потери крови или диких зверей. Иначе он будет мечтать о смерти. Он, и все прочие негодяи, прислуживающие рыжему дьяволенку…
То, что в дверь постучали, Крюк осознал лишь спустя несколько минут. Пригладив трясущейся рукой волосы, он повысил голос:
— Войдите.
Через несколько мгновений перед столом капитана стоял Шварт. Изрядно помятый, но целый.
— Погибли трое, ранены четверо, — будничным тоном доложил он, спрятав руки за спину. — Мэри убил сопляк, Ирландец и Туки захлебнулись. Парнишка умудрился рассечь Труляля лицо, выглядит паршиво, но жить будет. Парочка переломов, остальное — ожоги и ушибы. С берега пока что вестей нет.
— Хорошо. Передай первому помощнику, что я жду его у себя. Немедленно.
Шварт кивнул и исчез и уже вскоре перед Крюком стоял Рыжий. Капитан уже порядком успокоился и теперь внимательно рассматривал мнущегося с ноги на ногу первого помощника, удивляясь самому себе, как мог не признать его с первого взгляда. Те же наглые огоньки в глазах, тот же вздернутый нос, те же веснушки, рассыпавшиеся по щекам… Крюк было подумал — а не пронзить ли сердце Рыжего прямо здесь и сейчас? Нет, слишком рано. Сначала Крюк доберется до мелкого дьявола и его приспешников, а уже потом разберется с остальными. В частности, с Коком, который явно был каким-то образом замешан в ночном переполохе, Крюк не знал, как именно, но чуял запах предательства, которым насквозь провонял «Веселый Роджер».
La vengeance est un plat qui se mange froid28.
— Передай своему человеку, что мы начинаем план «Брут», — произнес Крюк, не без удовольствия наблюдая за тем, как вытягивается лицо Рыжего.
— Но мы же еще не… — попытался было возразить он, но его прервал Крюк.
— Я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока мне в спину воткнут нож. Так что я сделаю это первым. Ступай. Это приказ.
Казалось, Рыжий хотел сказать что-то еще, но вместо этого лишь кивнул и вышел прочь. Подождав, пока шаги его стихнут, Крюк достал из ящика стола небольшой круглый кулон на серебряной цепочке. Щелчок, крышка открылась — и со снимка внутри медальона на Крюка уже смотрела юная девушка в пышном платье, что сидела в беседке, расположенной в залитом зеленью саду.
— Венди, моя cheri29 Венди, — прошептал Крюк, нежно проведя пальцем по фотографии. — Совсем скоро негодяй, что отнял тебя у меня, будет видеть вечный сон…
Глава 11
Проснулся Макс от того, что кто-то приподнял ему голову и влил в рот горячую и невероятно горькую жидкость. Макс задался в приступе кашля, рядом же раздался строгий голос:
— Если хочешь пойти на поправку, пей.
Макс огляделся. Лежал он на оленьей шкуре, расстеленной прямо на земле, укрытый одеялом. Находился он в какой-то палатке, по стенам которой ползли различные фигуры, что сплетались в замысловатые узоры, которые, похоже, имели свой четкий порядок, пускай и не слишком заметный на первый взгляд. Вдоль нижней кромки располагались красные треугольники вперемешку с кругами, далее шли белые ромбы, потолок же был целиком выкрашен в темно-синий. Помимо геометрических художеств тут и там встречались довольно примитивные, но узнаваемые изображения людей, сжимающих лук или копье, а также быков, оленей и прочих животных.
В центре вигвама — Макс хоть и не был каким-то фанатом вестернов, но сразу же понял, что попал к индейцам — камнями было выложено кострище, на пляшущем огне булькал круглый котелок, дым же уходил в небольшое отверстие в кровле. Тут и там на стенах висели различные амулеты, перед входом же, закрытым занавеской, болтался большой ловец снов.
Перед Максом на коленях стояла та самая девчонка, что когда-то спасла его от кабана. Одета она была точно также, разве что волосы распустила, а в руках сжимала деревянную миску, от которой шел пар.
— Спасибо, что спасла мою задницу уже второй раз подряд, — произнес Макс.
— Пожалуйста, — лицо девушки оставалось предельно серьезным, но уголки губ чуть дрогнули, в глазах же мелькнули веселые огоньки. — Но если ты не выпьешь все до капли — мои старания пойду прахом.
— Что это? — Макс принял из рук девушки миску, принюхался к ее содержимому и сморщился; на запах неведомое зелье было еще более гаже, чем на вкус, и тянуло от него болотной тиной, в которой кто-то очень долго варил нестиранные носки.
— То, что поднимет тебя на ноги.
Макс задержал дыхание, зажмурился и принялся вливать в себя пойло. Увы, проглотить его несколькими крупными глотками было проблематично, так как по температуре напоминало оно слегка подстывший чай, так что экзекуция слегка затянулась. Закончив, Макс отложил миску, вытер губы и только сейчас осознал, что находится в одном исподнем. Чувствуя, что краснеет, он натянул одеяло едва ли не до подбородка и спросил:
— Сколько я был в отключке?
— День и ночь, — ответила девушка. — К слову, меня зовут Тигровая Лилия.
— Макс, — представил он.
— Чудное имя, — хмыкнула Лилия. — Мальчишки, как правило, зовут друг друга по кличкам.
— Не припомню, чтобы кто-то рассказывал мне о том, что общается с индейцами. Даже Питер о вас упоминал лишь вскользь, — сказал Макс.
— Тем не менее, у меня есть уши, — сказала Лилия. — Подкрасться же к вам куда проще, чем к дикому зверю. Те не поднимают шумиху до небес, просто идя за ягодами или грибами.
— Слушай, мне бы до своих добраться, — Макс оглядел вигвам, но не обнаружил даже признаков своей одежды; между тем он подумал, как внезапно мальчишки стали для него «своими». — Спасибо за то, что спасла мне шкуру, но, быть может, поболтаем по дороге? Уверен, Питер будет от души благодарен тебе за помощь.
— До Логова сейчас в одиночку ты едва ли доберешься, — покачала головой Лилия. — Я вытащила пулю и перевязала раны, но отвар начнет действовать только ближе к вечеру. К тому же, с тобой хотел переговорить мой отец. Как только ты сможешь пройти на своих двоих хотя бы один полет стрелы — волен идти на все четыре стороны, ты гость, а не пленник. А теперь спи, восстанавливай силы.
Макс хотел было сказать, что сна у него ни в одном глазу и он хоть сейчас готов обойти Небыль вдоль и поперек, как вдруг почувствовал, что у него смыкаются глаза. Проснулся он уже в гордом одиночестве. Рядом с его «постелью» аккуратной стопкой лежала одежда — выстиранная и зашитая — с башмаками, снаружи весело чирикали птички. Одевшись, Макс выбрался сквозь полог и невольно прищурился от ударившего в глаза солнца, что едва успело подняться над верхушками деревьев.
Деревня индейцев состояла из пары дюжин вигвамов, окруженных врытым в землю заостренным частоколом. Жители деревушки занимались совершенно обыденными вещами — чистили рыбу, латали одежду, плели сети. На Макса они смотрели с любопытством, но не более, будто бы появление чужака было для них обыденным делом. Не успел Макс сделать и шага, как возле него возникла Лилия, бесшумно, словно тень.