ере что-то приводившее Крюка в бешенство — не мужество Питера, и не его приятная внешность, и даже не… Впрочем, что толку играть в прятки! Мы-то хорошо знаем, в чём было дело. Придётся сказать об этом прямо: Питер был слишком уверен в себе!
Этого Крюк вынести не мог. От одной мысли об этом его начинало трясти. Железная рука его дёргалась, по ночам его мучили кошмары. Несчастный чувствовал себя, как лев в клетке, в которую залетел воробей.
Сейчас нужно было срочно решить, рубить ли деревья или попробовать протолкнуть в них пиратов.
Капитан оглядел своих верных псов жадными глазами, выбирая тех, кто был потоньше и попроворнее. Они задрожали. Они-то знали, что, если понадобится, он протолкнёт их вниз поленом.
А что же мальчики? Мы оставили их при первых звуках битвы. Они окаменели, раскрыв рты, с мольбой протягивая к Питеру руки. Мы возвращаемся к ним в тот миг, когда они закрывают рты и опускают руки. Страшный шум битвы затих почти так же внезапно, как и начался, пронёсся мимо, словно яростный порыв ветра. Они знают, что судьба их решилась.
Но кто победил?
Пираты, которые жадно прислушивались к доносившимся снизу звукам, услыхали, как мальчишки спрашивают друг друга об этом. Увы, до них долетел и ответ Питера!
— Если индейцы победили, они будут бить в тамтам. Они всегда так делают, когда победят.
Надо тебе сказать, что боцман Неряха нашёл этот барабан и сейчас как раз сидел на нём.
— Не слыхать вам больше тамтама! — пробормотал он (про себя, конечно, ибо приказано было соблюдать полную тишину).
К его изумлению, однако, Крюк зна́ком приказал ему бить в барабан. Неряха не сразу раскусил коварный замысел капитана, но когда наконец раскусил, то пришёл в восторг. Никогда ещё простодушный боцман так не восхищался хитроумным Крюком.
Неряха дважды ударил в барабан и радостно прислушался.
— Тамтам! — донёсся голос Питера. — Индейцы победили!
Несчастные мальчики громко закричали «Ура!», к великому удовольствию притаившихся наверху злодеев, и стали прощаться с Питером. Это удивило пиратов. Впрочем, недоумение их заглушала буйная радость при мысли о том, что мальчишки сейчас поднимутся наверх. Они ухмыльнулись, подмигнули друг другу и весело потёрли руки. Крюк молча и быстро распорядился: по пирату на каждое дерево, а остальным выстроиться в шеренгу на расстоянии двух шагов друг от друга.
Глава тринадцатаяВЫ ВЕРИТЕ В ФЕЙ?
Чем скорее мы покончим со всем этим ужасом, тем лучше. Итак... Первым из своего дерева вылез Задира. Вылез — и тут же попал в лапы Красавчику Чекко, который швырнул его Белоручке, а Белоручка — Биллу Джуксу, а Билл — Лапше, и так они бросали его из рук в руки, пока не кинули к ногам Чёрного Пирата. Всех остальных мальчиков ждала та же участь — их безжалостно срывали с деревьев, словно спелые плоды, и швыряли от пирата к пирату, как тюки при разгрузке корабля.
Только с Венди, которая вылезла последней, поступили иначе. Сам Крюк подошёл к ней и, склонясь в насмешливом поклоне, предложил ей руку. Затем он любезно препроводил её к тому месту, где пираты затыкали мальчикам рты. Всё это он проделал с такой учтивостью и изяществом, что Венди даже не ужаснулась. Он её просто очаровал. Простим ей это — ведь она всего лишь маленькая девочка.
Может быть, я напрасно сплетничаю и мне следовало бы умолчать о том, что в первую минуту Венди была очарована Крюком. Говорю я об этом только потому, что её ошибка привела к самым неожиданным последствиям. Если бы она его гордо отвергла (с какой радостью рассказал бы я тебе об этом!), её бы швырнули по цепи, как и всех остальных, и тогда Крюк не увидел бы собственными глазами, как связывают мальчиков. А если бы он не увидел собственными глазами, как их связывают, он не разгадал бы секрета Хвастуна, а если б он не разгадал бы секрета Хвастуна,он не совершил бы злодейского покушения на Питера.
Связывали мальчиков для того, чтобы они не улетели. Для удобства их сгибали пополам, так что ногами они доставали до ушей. У Чёрного пирата была наготове длинная верёвка, которую он разрезал на девять равных кусков. Работа спорилась, пока очередь не дошла до Хвастуна. Он оказался очень похожим на те злосчастные пакеты, которые никак не удаётся завязать. Обвяжешь их шнурком, глядишь, а на узел шнурка не хватает. В ярости Чёрный Пират пнул Хвастуна, совсем как ты в подобных случаях пинаешь пакет (хотя по справедливости пинать следовало бы шнурок). Как ни странно, его остановил сам Крюк. Он злобно и торжествующе улыбался. Пока его верные псы тщетно потели, стараясь связать злосчастного Хвастуна (только завяжешь плотно в одном месте — вылезает в другом!), гениальный ум Крюка углубился в суть дела. Он видел не только следствия, но и причины. Судя по радостному выражению его лица, он всё понял. Хвастун побелел от ужаса — ему стало ясно, что Крюк проник в его тайну.
А тайна была вот какая: если мальчишка, который так растолстел, пролезает в дерево, то в это дерево пролезет и взрослый (средних размеров, конечно). Бедный Хвастун! В этот миг он был несчастнейшим из смертных. Он боялся за Питера и горько раскаивался в своей слабости. Тебе-то я могу сказать, в чём дело. У Хвастуна была страсть — в жаркие дни он любил пить воду. В результате его страшно разнесло, и вот, вместо того чтобы похудеть под своё дерево, он взял и расширил дерево по себе.
Крюк торжествовал: теперь-то Питер у него в руках. Но он ни словом не выдал коварный план, который созрел в глубине его чёрного сердца Знаком велел он переправить пленных на бриг и оставить его одного.
Да, но как же доставить пленных на корабль? Конечно, под гору их можно было бы просто катить, как бочки (помнишь, они ведь согнуты пополам), но путь лежит через болото. И снова гениальный Крюк нашёл выход из положения. Он указал на домик Венди — его можно использовать вместо носилок. Мальчиков побросали в дом, четверо дюжих пиратов подняли его на плечи и понесли. А остальные шли следом и горланили свою любимую песню. Так эта необычайная процессия прошла через весь лес. Не знаю, плакал ли кто-нибудь из детей, — если и плакал, то пиратская песня всё заглушала. Но перед тем как домик исчез в лесу, из трубы его появилось крошечное облачко дыма. Казалось, оно посылало вызов бесчестному Крюку.
Крюк его увидел, и Питеру это только повредило. Если в груди разъярённого пирата и оставалась капля жалости, при виде храброго облачка дыма она бесследно испарилась.
Один в наступающих сумерках Крюк первым делом прокрался к дереву Хвастуна. Убедившись, что пролезть в него нетрудно, он сел и задумался. Шляпу свою он положил на траву, чтобы ветерок освежил ему голову. Как ни черны были его замыслы, глаза его синели нежно, словно барвинки. Он напряжённо вслушивался, стараясь уловить, что происходит внизу. Но в доме под землёй было так же тихо, как и наверху. Можно было подумать, что там никого нет.
Неужели этот мальчишка спит?
А вдруг он притаился у входа с кинжалом в руке?
Оставалось одно — спуститься вниз.
Крюк сбросил свой плащ на землю и, до крови закусив губу, влез в дерево. Он был человек храбрый, и всё же ему пришлось задержаться на миг, чтобы отереть со лба пот, который капал, как воск с горящей свечи. А потом он нырнул в неизвестность.
Спустился он благополучно и с минуту стоял неподвижно, стараясь отдышаться. Глаза его мало-помалу привыкли к полумраку, и он стал различать отдельные предметы. Взор его с жадностью остановился на огромной кровати. Настал долгожданный час! На кровати лежал Питер и крепко спал.
Надо тебе сказать, что Питер и не подозревал, какая трагедия разыгралась наверху. Оставшись в одиночестве, он поиграл немножко на дудочке, тщетно пытаясь уверить себя, что ему всё безразлично и что он и один отлично проживёт. Тут он вспомнил о лекарстве и решил, что не будет его пить — назло Венди. Потом улёгся на кровать, прямо на покрывало, чтобы ещё больше ей досадить. Она всегда следила, чтобы мальчики хорошенько укрывались. Кто знает, говорила, она, а вдруг к утру похолодает? Тут он чуть не расплакался. Но, подумав о том, как рассердилась бы Венди, если бы узнала, что он смеётся, — нарочно рассмеялся, да так, смеясь, и заснул.
Иногда — правда не часто — Питер видел сны. Сны эти бывали намного грустнее, чем у других мальчиков. Они продолжались часами. Он горько плакал во сне, но не просыпался. Должно быть, сны эти были как-то связаны с загадкой его существования. Венди, бывало, заметит, что он плачет во сне, посадит его к себе на колени и начнёт нашёптывать ласковые слова. А когда он затихал, она клала его обратно в кровать, осторожно, стараясь не разбудить, чтобы он не узнал об унижении, которому она его подвергла.
Но в этот день Питер заснул сразу, и во сне ему ничего не снилось. Он спал спокойно и безмятежно, одна рука свесилась с кровати, а ногу он подогнул под себя. Так, беззащитным, и нашёл его Крюк. Он молча стоял у входа, глядя на своего врага. Какие думы волновали капитана? Неужто сердце его не дрогнуло от жалости? Мы знаем, что этот человек не вовсе был лишён добрых чувств. Говорят, он любил цветы и нежную музыку и даже сам неплохо играл на клавесине. Призна́емся, что вид спящего Питера глубоко взволновал его. Возможно, лучшие чувства взяли бы верх и он бы покинул подземный дом ни с чем, если бы не одно обстоятельство.
Видишь ли, даже во сне Питер выглядел страшно самонадеянным. Приоткрытый в улыбке рот, свисшая вниз рука, нога, дерзко согнутая в колене, — во всей его позе была такая самонадеянность, какой ещё не видывал свет. Сердце у Крюка окаменело. Если бы оно и разорвалось теперь от ярости на тысячу кусочков, каждый из них вырвался бы из его груди и кинулся бы на спящего обидчика.
Свет от ночника падал на кровать, в которой спал Питер. Крюк же стоял в темноте Он хотел шагнуть вперёд, он неожиданно наткнулся на преграду. Это была не доходившая до верха дверца от дерева Хвастуна. Поначалу Крюк её не заметил, так как смотрел поверх неё. Он попытался её открыть, но, к ярости своей, обнаружил, что она заперта изнутри, а до задвижки ему не дотянуться. Его воспалённому воображению померещилось, что в лице и во всей фигуре спящего Питера самонадеянности ещё прибавилось, и он изо всех сил затряс дверь. Когда и это не помогло, он налёг на неё всем телом. Неужто Питеру и на этот раз удастся спастись?