А всего-то и нужно мужчине…
По слухам, на «Гостинке» и «Невском» обитали самые красивые девушки во всем метро.
– Представляешь, – сказал Пашка оживленно. – Тут до Катастрофы на поверхности были торговые центры для самых богатых. И персонал подбирали так, чтобы сердце покупателя радовалось, глядючи. Только настоящих красавиц. А потом все эти красавицы оказались внизу. На станции. Вот повезло кому-то!
– Н-да? – Иван поднял брови.
Пашка смутился.
– Ну, я так слышал. И смотри – не врали же! Есть на что посмотреть.
– Ты смотри-смотри, а рот не разевай сильно, – заметил Сазонов. – Здесь, говорят, за изнасилование самое жестокое наказание во всем метро. Тут такое творилось после Катастрофы, что… сам понимаешь.
– Да я вроде не планировал, – растерялся Пашка.
– Смотри у меня.
– Помните, ученые говорили: после ядерной войны на земле выживут только крысы и тараканы? Помните? Вот и я помню. Ну и где те тараканы? Ты хоть одного в метро видел, а? И я не видел. Вот я и говорю: как этим ученым вообще верить?
– Ну, с крысами же они не ошиблись, – сказал Кузнецов. Молодой мент неплохо вписался в компанию местной молодежи.
– А я слышал, – вмешался до того молчавший худой парень из невских. – На «Фрунзенской» крысы исчезли. Совсем.
– Гонишь, нет? Почему исчезли?
Невский усмехнулся.
– В том-то и штука, мужики. Не знает никто. Просто взяли и исчезли. Говорят, их жрет кто-то…
Иван кивнул Кузнецову, тот помедлил и кивнул в ответ. Иван глазами показал: иди сюда. Кузнецов наконец сообразил. Встал и направился к разведчику в обход костра. Тем временем принесли гитару, всю в наклейках и надписях, передали лысоватому мужичку. Тот провел пальцем по струнам. Тин-тин-тин – и начал настраивать.
– Командир? – Кузнецов выпрямился.
– Вольно, Миша. Есть минута?
У костра продолжали болтать:
– Если бы я жил на Лизе, у веганцев, я бы на месте крыс давно сбежал. Вы хоть знаете, что они едят?.. То-то! А вы говорите: крысы…
И не договорил. Зазвучали первые аккорды. Иван поморщился – гитару настроили неточно, – у него прямо зубы заныли.
– Отойдем подальше.
– Крысиный король, – долетело от костра. – Нет… то крысиный волк! Крыса, которая жрет одних крыс. Я тебе говорю… нет, крысиный король, это когда они хвостами срослись. Кстати, мне рассказывали, что на Пушкинской такой завелся… Людей жрет!
Голос перекрыла новая волна аккордов.
– В общем, так, Миша, – сказал Иван. – У меня для тебя ответственное задание…
Иван наклонил голову к правому плечу, хмыкнул.
Какая-то уж очень знакомая спина.
– Сашка! – окликнул он.
Здоровяк оглянулся.
– Ван!
Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Иван уже лет сто не был на «Невском», где обитал Шакилов с семейством. Огромного роста, сильный, Сашка тоже частенько «диггил».
Характерный нарастающий треск счетчика Гейгера.
– Вот муть, – возмутился Шакилов. Он до сих пор говорил с легким украинским акцентом – переехал в Петербург перед самой Катастрофой. – Что-то он сегодня совсем с ума сошел. Только и воет.
– А что это? – Такой фиговины Иван еще не видел. Серый обрезиненный корпус, как у петцелевского фонаря, небольшое табло с ЖК-экраном.
– Армейский радиометр. Натовский, само собой. Мы там еще целый ящик такого добра натырили. А он, сволочь, шкалит на обычном фоне, представляешь? Хочешь, кстати, подкину парочку? – Шакилов почесал коротко стриженый затылок, посмотрел на Ивана, словно впервые увидел. – А ты чего здесь?
– А ты не знаешь? Война у нас.
Шакилов прицокнул языком.
– Понятно. А я-то думаю, чего нас с утра пораньше гонять начали.
Иван огляделся. Все-таки хороший узел «Гостинка-Невский». «Если бы я где и хотел жить, так это здесь».
– А монстров вы своих где прячете?
– Но-но. – Шакилов насупился. – Поаккуратней с выражениями!
В подземном переходе от «Гостиного двора» к станции «Невский проспект» раньше были железные двери в стене. То есть даже не двери, а забутовка каких-то секретных помещений. Бродили слухи, что до Катастрофы там в секретных биологических лабораториях выводили людей-монстров, суперсолдат – сначала для советской, а потом для российской армии. Мол, прислонившись к железным панелям в переходе, можно услышать, как эти жертвы запрещенных экспериментов бродят там, в темноте.
– А что они еще делают? – спросил тогда Иван у рассказчика,
– Да ничего. Просто бродят, – признался рассказчик. Подумал и добавил: – И знаешь, от этого как-то еще страшнее. Вот это шлеп, шлеп, шлеп. И тишина. А потом снова: шлеп, шлеп. Словно у них ноги мокрые. И ходят.
Иван отловил за рукав спешащего Водяника.
– Профессор, а что тут раньше было?
– Раньше, это когда? – уточнил Водяник. Через плечо у него было переброшено полотенце, в руке старая газета.
– Ну… до Войны.
– Филиал радиевого института имени Хлопина. – Профессор пожал плечами. – Подземная лаборатория, изолированная от постороннего излучения. Говорят, там искали скрытую массу Вселенной. А что?
Иван с Шакилом переглянулись.
– Да так, – сказал Иван. – Ерунда одна. Не берите в голову.
Когда профессор убежал, Шакилов помялся, переступил с ноги на ногу, как сонный мишка. Посмотрел на Ивана с хитрым прищуром:
– Думаешь о том же, о чем и я?
– Не знаю, Саш. Хотелось бы сделать залаз, но… – Иван снова увидел адмиральца и замолчал. Шакилов проследил за его взглядом, вздохнул. Негромко пояснил:
– Караул вчера сняли. Сегодня сменные заступили – пополам наши и эти.
Патруль прошел по краю платформы, начал спускаться на пути. Трое в зеленом, трое в чем придется – это местные, понятно. Адмиральцы чувствуют себя как дома здесь…
Иван поднял голову, прищурился. Спросил небрежно:
– Вчера сняли, говоришь?
Шакилов взглянул на Ивана. Почесал круглый затылок.
– Не доверяешь адмиральцам?
– Не доверяю. А ты?
Шакил почесал затылок, наморщил лоб.
– Знаешь, ты прав. Как-то с вашим дизелем некрасиво вышло. Я тоже им ни хуя не доверяю. А Сазон твой молодца. Хорошо выступил. Так ему и передай…
– Смотри, какие красавцы, – сказал Шакил.
Иван повернул голову.
– Кто это? – Он прищурился.
– Экологи.
– Кто-кто?
– Империя Веган.
Иван проводил их взглядом. Веганцы были в ладной зеленой форме, в блестящих перчатках и в сапогах. Даже стеки у них в руках, такой офицерский шик. Ничего себе. По сравнению с ними адмиральцы казались выходцами с захудалой провинциальной станции.
Экологи, значит?
– У них ПНВ, – заметил Шакил, разглядывая веганцев. – Хорошая штука, однако. Я все хочу себе раздобыть, да никак не срастается. Вон у того, видишь?
Иван кивнул. От такой приблуды он бы и сам не отказался.
– Ага, вижу.
Прибор ночного видения. Жизнь в зеленом свете.
– Что они тут делают?
– Вообще не в курсе. – Шакил пожал плечами. – Может, посольство какое?
– Форма у них красивая. – Иван разглядывал веганцев. Они его раздражали чем-то, к чему он никак не мог подобрать нужного слова. – Какая-то хуйня в них нездоровая. То есть я вот на них смотрю… и у меня холодок по спине.
Шакил кивнул. К чужой интуиции диггеры привыкли относиться с уважением.
– Я про них много чего слышал, – снова пожал плечами Шакил. – Мол, они пленных сразу на удобрения пускают.
– Ну, в метро много баек ходит. Что теперь, всему верить?
– Нет, конечно. Еще я слышал, – упрямо продолжал Шакил, глядя на офицера, остановившегося у прилавка. Веганец рассматривал товар, Иван видел его надменный четкий профиль. – Что они делают человеку в черепе дырку, а туда сажают специальный гриб. Гриб вырабатывает псилоцибин, это галлюциноген такой. Почти «кислота», если не лучше. Он там хорошо растет, на мозгах, весь из себя галлюциногенный. А как гриб разрастется, веганцы гриб срезают и употребляют.
Человеку, правда, после этого кирдык. Ломка и кранты. Впрочем, к тому времени от мозга уже мало что остается. Питательная среда для грибницы.
– Ты в это веришь? – Иван перевел взгляд на Шакилова. Тот пожал плечами.
– Кто его знает. Я вот с ними пообщался малехо – и, знаешь, есть такие подозрения.
Иван кивнул.
– Понимаю тебя. А знаешь что. – Он прищурился. – Бери выше, Саша. Это не ПНВ. Это тепловизор.
Шакилов присвистнул.
Явился Кузнецов с докладом.
– Появились тут одни, командир. Недавно. Ребята Уберфюрера – командира их так называют. Гы, – Миша расплылся в глуповатой улыбке. – Уберфюрер – прямо как в старых фильмах…
На «Василеостровской» кино показывали раз в неделю. Целое представление. Вся станция сидит рядами перед телевизором и смотрит. Иван в последний раз видел «Два бойца» – черно-белый, про войну. Хороший. Там все было как в метро: темно и с песнями. Только на улицу выходили без противогазов. Вот и вся разница…
– Это кто вообще? – спросил Иван, отгоняя воспоминания.
– Люди. – Кузнецов пожал плечами. – Их Кмициц привел, говорит, они за нас будут воевать. Тьфу, то есть, вместе с нами – против бордюрщиков.
– А им-то зачем? А! – Иван прищурился. – Наемники?
– Что-то вроде. Фашисты, похоже.
Иван помедлил и кивнул. Даже если так – выбирать союзников ему сейчас не приходится. Сойдут и фашисты. Чем они хуже кришнаитов, например?
Тоже лысые.
– Так где, говоришь, твои фашисты?
– …Антон, Кузьма, – представил спутников Уберфюрер. – А это Седой.
– Седой? – удивился Кузнецов наивно. – Так он же лысый?
– Одно другому не мешает.
Скинхед погладил себя по сверкающей, отполированной, как костяной шар, макушке. Усмехнулся.
– Ага, – сказал он. – Не мешает.
Скинов было восемь человек. Для дигг-команды многовато. Но Уберфюрер – выбритый наголо тип неопределимого на взгляд возраста – ему могло быть и двадцать шесть, как Ивану, и сорок пять – Ивану понравился. По крайней мере – заинтересовал точно.