– Хуйня все это, – сказал Убер. – Понимаете, профессор, в Питере «Метро-2» как такового никогда не было. Отдельные подземные лаборатории, бомбари, командные пункты ПВО, спецобъекты, это да. А секретного метро – нет. Увы. Так что, Проф, извиняйте, но приз все-таки уехал к жителю села Малые Васюки, Челябинская область.
«А вот тут ты, друг, не прав», подумал Иван.
– А туннель до Кронштадта? – спросил Кузнецов. – Я слышал, был такой…
– Байки! – отрезал Убер. – Вот я сейчас скажу, что есть тайный ход в тыл бордюрщиков. Пойдем по нему, а там спальня царя Ахмета. Бери его голыми руками, и конец войне. Это же бред, понимаете? Хотя и клевый.
– Хмм, – сказал Иван.
«Почему сразу бред?»
Кажется, у нас кроме плана А, предложенного Сазоном, появился и план Б.
Расспросы ничего не дали.
– Может, Дятел знает… – начал невский и осекся. Но Иван уже научился ловить такие моменты. Люди иногда самое важное сообщают в оговорках.
– Дятел? Это еще кто?
Невский повел плечами – с досады, что проболтался.
– Философ местный. Дурачок. Но вы его не обижайте, мужики не поймут. Он святой человек.
– Юродивый, значит, – сказал Сазонов из-за плеча Ивана.
– Сам ты юродивый, – буркнул невский. – Пророк он. Не трогайте его, ясно?
Сазонов мерзко улыбнулся. Невский вздрогнул.
– Ясно, – сказал Иван. – Так где его найти, говоришь?
Жилище святого человека напоминало усыпальницу фараона. Или сорочье гнездо.
Обитал Дятел в перегоне от «Маяковской» до Плана – «Площади Александра Невского», в заброшенном тупичке. Иван оглядел решетку, закрывающую ржавые циферблаты, надпись на стене гласила «Не влезай, убьет» и рядом – зеленым и красным сакральное «Enigma хороший человек TM». Вторую надпись можно было встретить практически везде в метро. Легенды гласят, что самые древние диггеры – еще до Катастрофы – тайно спускались в метро, чтобы нанести знаки поклонения Изначальному Диггеру. А их ловили мо́нтеры, слуги Изначального Мо́нтера. В общем, такая байка для малолетних. Иван хмыкнул.
На решетке висели блестящие побрякушки – часть из фольги, часть из стекла и камней. Крышки от бутылок, продетые на шнурок. Целые гирлянды из монет.
Пророк сидел в углу, на продавленном матрасе. Запах здесь стоял вполне цивилизованный. Похоже, «святому человеку» кто-то регулярно стирал белье и одежду.
На маленьком столике горела спиртовка. Голубоватое пламя изгибалось, отсветы плясали на стенах.
Дятел поднял голову. Худой, глаза навыкате, длинные волосы заплетены в косички. Оглядел Ивана, моргнул.
– Ты ко мне пришел?
– К тебе, – сказал Иван. Сел и протянул руки к пламени. Тепло спиртовки обволокло ладони. Иван неторопливо потянулся к сумке, выставил на стол бутылку мутной василеостровской сивухи, настоянной на японских грибах шиитаке. Убойная штука.
Взгляд пророка стал осмысленнее.
– Человече, – сказал Дятел проникновенно. – Ты действительно человече.
– Аминь, – подытожил Иван. Откупорил бутылку. – Стаканы у тебя водятся, святой?
– А як же! Обижаешь.
– Метро вообще страшная штука, – сказал Дятел. – Люди так этого и не поняли. Думаешь, это мы войну захотели? Нет, чувак. Вот ты хотел войну?
– Нет, конечно. То есть мне всего шесть лет было… или пять…
– И я не хотел. Понимаешь теперь? – Дятел смотрел на Ивана, словно ждал от него правильного ответа. Как учитель на ученика, который оболтус, конечно, но иногда соображает и сейчас соберет остатки интеллекта и догадается. – Втыкаешь, человече?
– Не совсем.
– Никто войну не хотел. То есть были выживальщики всякие, готы и прочие – но и они войны не хотели. Они просто чувствовали желание Его. – Дятел воздел руки, словно мусульманин на молитве. – Слабые люди, большая восприимчивость. Если желание сильное, оно кого хочешь загипнотизирует. Это Оно хотело войны. Оно, а не мы.
– Оно? – переспросил Иван, хотя уже знал, что ответ ему не понравится. «Вот и еще один псих на мою голову. Черт».
– Метро, – сказал Дятел торжественно. – Понимаешь? Метро есть и в Москве, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и даже в Мексике, говорят, было. Миллионы людей прошли через его чрево. Метро хотело этой войны. Оно жадное, но глупое… Хитрое, да, иначе бы у него ничего не получилось, – но глупое.
Смотри дальше. Раньше люди уходили из него, а теперь оно сделало так, что уйти людям некуда. Люди теперь все время внутри него. И оно людей пожирает. Потихонечку съедает и не торопится. Мы исчезаем, а оно нет.
– Метро? – повторил Иван.
– Метро, – сказал Дятел. – Ты в двести первой ФВУ был?
– Не думаю. – Вентиляционные шахты, особенно старые, до семидесятых годов оснащались фильтро-вентиляционными установками – ФВУ, где целая система угольных фильтров, охлаждение воздуха и прочее. Эта, судя по номеру, одна из самых древних.
– Метро – оно же сгнить давно должно было, сгнить и развалиться. А оно как новенькое. И все дело в двести первой ФВУ. Понимаешь?
– Точно, – сказал Иван. Поднялся. – Спасибо за гостеприимство. Так говоришь, есть коллектор?
– Есть, – кивнул Дятел.
Развлекаемся, а потом падаем в омут сомнений.
Иван попробовал рукой стену коллектора. Провел по шершавому бетону вниз, посмотрел на перчатку – да, влажная.
Этот коллектор, по словам Дятла, ведет в обход путевого туннеля и выводит в ту самую ВШ двести первую, что находится за «Площадью Восстания», у станционной сбойки.
Будем надеяться, что патрулей там нет.
Они параноики. Они же москвичи. Иван усмехнулся. Мнение Шакилова о бордюрщиках со временем не изменилось, а скорее приобрело благородный дубовый привкус, как у старого виски. Иван включил фонарь и лег на пол. Если уж лезть в шкуродер, то обязательно ногами вперед. Если застрянешь, так можно выбраться обратно. Если наоборот, то потом найдут твое высохшее тело. Эти коммуникации строились черт знает когда, тут заблудиться можно. И сюда давно никто не ходит. Даже гнильщики.
Иван поморщился. Нашел, о ком вспомнить. Гнильщики обитали на заброшенных станциях, в туннелях, в старых ВШ или забытых санузлах. Питались отбросами, грибами, растущими в туннелях, всем, что украдут или выпросят у жителей цивилизованных станций. Отравленной радиоактивной едой с поверхности. Ходили упорные слухи, что гнильщики даже едят человечину.
Иван несколько раз наталкивался в туннелях на человеческие кости, разделанные и обглоданные, иногда разрубленные ударами топора. Сначала он думал – крысы. Хотя откуда у крыс топор?
О гнильщиках вообще много слухов ходит…
Мол, они детей воруют и солят в бочках. На «Фрунзенской» однажды был настоящий бунт, когда выяснилось, что табор гнильщиков обосновался в заброшенной ТДП-шке. Народ разволновался, надавал по шее ментам и пошел гнильщиков жечь.
Иван нахмурился…
И кажется, сожгли.
…так и есть, плечо начало цеплять стену. Сужение коллектора.
Черт, только бы пройти… Только бы…
Ноги уперлись во что-то твердое. Иван изогнулся, подсветил фонарем… проклятье!
Тупик. Коллектор забит бетонной пробкой.
«Значит, план Б отменяется. В спальню Ахмета мы не попадем.
Остается план А. Сомнительный, но все же…»
Иван вздохнул и полез обратно.
– Помнишь, ты говорил про газовую атаку? – спросил Иван.
Сазонов мгновенно сообразил, круто развернулся. Полы бежевого плаща взлетели, опали. Глаза у Сазона желтовато-серые, яркие.
– Ты что-то придумал?
Иван посмотрел на него с прищуром:
– А ты угадай.
– Давай не тяни, – потребовал тот. – Ну же!
– Слушай, Сазон. – Иван продолжал улыбаться, – а что у нас есть из противопожарных средств?
– Как что? – Диггер поднял брови. – Лопаты, багры, песок, вода, ведра, брезент – все как положено. Сам не знаешь, что ли? На хрена тебе они?
Иван покачал головой.
– Да так. Есть одна идея…
Иван никак не мог вспомнить внешность генерала целиком. Взгляд выхватывал фрагменты: мощный, чуть раздвоенный подбородок. Подстриженные русые волосы вокруг ушей, частью седые, вот глаза – очень светлые, с темной каемкой вокруг радужки, зрачки точечные, словно наколотые булавкой. Вот пальцы – волосатые, крепкие. Растянутый карман рубашки, армейской, выцветшей, с пятном чернил от вытекшей ручки. По отдельности эти фрагменты Иван видел четко, но в целом образа не складывалось.
Закрыв глаза, как привык делать, тренируя зрительную память под руководством Косолапого, Иван попытался увидеть Мемова, собрать фрагменты в единый образ лидера «Адмиралтейской». Но ничего не выходило.
Процесс внимания состоит из трех этапов, говорил Косолапый. Первое действие: держать объект, второе – притягивать к себе, третье – мысленно проникать в него. Косолапый рассказывал что-то про актерскую систему Чехова, но Ивану про писателя было неинтересно, а вот про Блокадников – даже очень. Но о Блокадниках Косолапый не рассказывал…
А теперь вот Мемов.
Если рассмотреть как следует, можно задавать вопросы. И образ человека будет отвечать. Не словами – а покажет, чтобы он сделал.
Иван заставил себя расслабиться и снова вызвал в воображении образ генерала.
Крепкие пальцы, курчавые волоски на них. Руки Мемова лежат на столе – почему-то плывущее, как сквозь туман, нечеткое изображение…
Мемов нахмурился.
– Так что у тебя за идея? Только коротко.
– Мох, – сказал Иван.
Густые брови Мемова поползли вверх.
– Что? – Генерал смотрел удивленно. – Какой еще мох?
Иван усмехнулся.
– О-очень интересный. А идея такая…
Когда Иван закончил свои выкладки, Мемов помолчал. Побарабанил пальцами по столу. – Смело, – сказал генерал наконец.
Потер подбородок. Крупный, с легкой синевой, недавно выбритый. Иван опять подумал, что с таким лицом надо прохожих по голове бить, а не армией командовать. Образина. Но ведь умный мужик – даже страшно становится, насколько умный. Генерал повернулся к диггеру: