Наверх, на палубу. К свету.
Ахмет, пригнувшись, осторожно высунул голову из люка. Свет безжалостно выбелил палубу. Ярко. Больно. Глаза опять заслезились. Он проморгался, протер забрало перчатками и огляделся.
Баржа стояла, уткнувшись в полузатонувшее огромное судно. Нос врезался в ржавый металл.
– Кажется, дальше мы не поплывем, – сказала хозяйка баржи. Повернулась к Ахмету: – Чего делать будем?
Увидев ее полубезумную улыбку в поцарапанном забрале противогаза, Ахмет попятился.
– Давай сначала секс, потом поедим, – сказала хозяйка. У Ахмета по затылку пробежал озноб. Вот страшилище!
– Иди ты к черту!
– Да шучу я, шучу. Можно и без еды, только секс.
– Что?!
– Шучу.
«Итак, что у меня есть». Ахмет провел инвентаризацию. Оружия нет. Старый «калаш», нож – все осталось у придурочной компании. В наличии один противогаз, один запасной фильтр (пора поменять), крошечный кусочек зеленого веганского сухпайка, четверть бутылки воды.
Еще что? Ахмет с удивлением понял, что совсем забыл про это. Прощальный подарок Мустафы.
Ахмет внимательно рассматривал металлическую пластинку, что дал ему старый слуга. Серая карточка без надписей, со слегка закругленными краями. Номер, выбитый на одной стороне. Шестизначный.
«000002». И рядом какой-то знак, что-то вроде стилизованной «С».
Визитка? Сувенир? Что это вообще такое?
«Ну, и зачем это мне? – подумал Ахмет раздраженно. Что там себе навыдумывал старый дурак Мустафа?! Память об отце, ага. Об Ахмете Первом, ужасном и властном. Что о нем может сказать потертая металлическая карточка?
Совершенно бесполезная вещь.
– Ой, я знаю, что это! – раздался за плечом знакомый голос. Ахмет дернулся, чуть не выронил пластинку в темную, вонючую воду. Вот подкралась!
Спрятал пластинку в ладонь, повернулся.
Ему беззубо улыбалась хозяйка баржи.
– Знаешь? Что ты, блин, знаешь?! – Ахмет разозлился. И так все плохо, а тут еще эта карга. – Иди отсюда!
Хозяйка баржи попятилась. Села поодаль, нахохлилась.
– А я знаю, знаю. Грубиян. Не хочешь слушать, а я знаю…
– О, чтоб тебя! Замолчишь ты или нет?! – бывший царь вскочил. – Ладно, что это?
– Ключ.
Ахмет поморгал. Прищурился.
– Ключ от чего? Болтаешь только…
– Ключ от Эдема.
Вблизи Исаакиевского собора, позже
– Ты что, серьезно? Командир?
Александр Феофанов по прозвищу Грек молча смотрел вперед. Темная громада, заснеженная крыша. Гигантские колонны. Здесь уже давно никто не бывал. Зачем? Что сталкерам искать в храме? Запас свечей? Вышитые наволочки? Иконы?
– Командир? – продолжал Поэт. – Да он сумасшедший! Какие еще твари Вегана! Это байка же, глупая, для самых маленьких диггеров.
– Помолчи, – сказал Грек. Он снова внимательно оглядел собор. Никаких признаков, что там кто-то обитает, нет. Следов нет, помета вокруг нет. Впрочем, после того, как снегом усыпало пол-Питера, город вообще выглядит чистеньким и почти новым.
Но что-то ведь там есть?
Если парнишка прав, то внутри – самое опасное, что может быть. Ударная тварь, мутант, который подчиняется имперцам. Такое вообще трудно представить! Какие шансы тогда у человечества, загнанного в тоннели метро? Да никаких. Если вся поверхность окажется в руках Вегана, Большое Метро просто вымрет от голода – припасы достать будет невозможно.
«Тварь по имени Леди». Звучало глупо, но… Грек помедлил. Глупо, но убедительно.
Маленькая девочка – скорее всего, глюк, и не такое может привидеться. Шок, стресс, контузия. Но сам факт… Парень выжил на Владимирской во время наступления Вегана. Как слышал Феофанов, там все было не очень правильно. Не просто разгром, а – чудовищный разгром. Как веганцам удалось так легко захватить укрепленную пограничную станцию? Никто не знает.
Громада Исаакия притягивала к себе взгляд. И – пугала до чертиков. Феофанов усилием воли стряхнул с себя наваждение. Может, там просто пустой заброшенный собор? А он себя накручивает…
– Надо проверить, – сказал Грек задумчиво.
– Командир, ты чего? – диггер оторопел.
– Я сказал, мы проверим, – Феофанов повернулся к своим. – Идем внутрь. Это приказ! Поэт, только пикни. Я предупредил.
– Я что, я ничего, – сталкер пожал плечами. Феофанов посмотрел на него в упор, кивнул.
– Вот и молчи. Все готовы? Двинулись. Быстро, быстро, быстро!
«Красные сталкеры» цепочкой, разбившись на тройки, перебежками направились к собору. Пересекли заснеженную площадь…
За ними оставалась в снегу цепочка следов.
Внутри собора шевельнулась тварь по имени Леди. Сюда шла… опасность. И – добыча.
– Поиглаем? – детский голос.
Эхо разнеслось по огромному собору и затихло среди колонн. Поиглаем. Конечно, поиглаем.
Интерлюдия-2Встречи и объятия
Станция Садовая, одиннадцать дней спустя
– Цветок прерий! – возопил Убер. – Гурия! Мечта поэта!
– Нам нужно идти, – сказал жених. Лицо его было искажено, щека подергивалась. Но лезть на здоровенного бритоголового наглеца он не решился.
Зря, подумал Комар. Убер уважает храбрость.
Девушка, оглядываясь и глуповато улыбаясь, пошла прочь. Жених дергал ее за руку и почти тащил за собой.
– Иногда я так устаю от своей мужской привлекательности! – пожаловался Убер, улегся на вещмешок, закинув руки за голову. Герда посмотрела на скинхеда с ненавистью, встала и пошла по платформе, не оглядываясь. Комар дернулся было встать за ней, догнать, но… подумал и сел обратно. Герда шагала, чуть прихрамывая, спина была прямая как струна. Обиделась.
– Чего это она? – удивился Убер.
Комар посмотрел на него искоса.
– Убер, ты дурак или притворяешься?
– Притворяюсь, – ответил Убер мгновенно. – Чтобы не выделяться на фоне остальной нашей компании. Хотя по сравнению с ним… – скинхед приподнял голову и кивнул в сторону сидящего с записной книжкой Таджика. Лицо азиатского интеллигента было задумчивым. Видимо, тот опять решал какое-то уравнение, решил Комар. – По сравнению с ним, я никто. Вот он дурак, так дурак, на полную катушку. Даже завидно немного.
Таджик даже не шевельнулся. Словно не слышал.
– Убер!
– А что Убер? – скинхед оскалил зубы. Комар вздохнул. Особый скинхедский шарм Убера одновременно пугал и завораживал женщин. На мужчин же действовал по-разному, но по большей части – раздражающе. И Комар понимал, почему. Иногда ему самому хотелось огреть Убера чем-нибудь потяжелее. – Я ей ничего не обещал.
С их возвращения в Большое Метро прошло одиннадцать дней. Ранение Герды оказалось несложным (повезло, сказал хирург) – сквозное, без повреждений кости и кувырканий пули. Четыре дня девушку держали в госпитале, затем отпустили – с условием ходить на перевязки. Впрочем, она сама была врачом. Комар отделался не так легко.
Его рана оказалась сильнейшим ушибом – пуля выбила кусок кирпича, которым Комару и досталось. Опухоль с осложнениями. Герда уже свободно ходила, Комар все еще не мог толком разогнуть левую руку.
Компания отдыхала, набиралась сил. Несколько раз их допрашивали какие-то военные, все время разные. Потом их поставили на довольствие, как беженцев (а Комара и Убера как военнообязанных). Комар много раз рассказывал о Леди и Исаакии, но, кажется, всем было не до того.
Узел Садовая-Сенная был полон беженцев и солдат, бурлил жизнью и фонтанировал событиями. Но пока основным на станции оставалась дикая неразбериха и всеобщий хаос.
И слухи. Слухи. Постоянные слухи. Война рядом. Веганцы чудовища, нелюди. Но СМЕРШ, что тайно лютует в Большом Метро, еще хуже… Люди пропадают без суда и следствия. Потом оказывается, что это были тайные шпионы Вегана.
– Я отойду на минутку.
Убер расслабленной походкой, насвистывая, прошелся по платформе. Встречные косились на него. Скинхед выбрил голову и теперь ходил, задрав нос и сияя шрамами на затылке. Прирожденный провокатор, пробурчал как-то Таджик.
Комар помедлил. Что-то было не так. Он кивнул Таджику – посторожи вещи – и бросился вдогонку.
Спрыгнул на рельсы, пошел в тоннель, в темноту.
Исчез там.
Тупичок. Тут его походка сломалась. Словно Убера подменили. Из здоровенного засранца скинхеда вдруг вынули стальной стержень. Он медленно прошел несколько шагов и согнулся, держась рукой за стену. Бледное лицо в каплях холодного пота, словно у наркомана. Под глазами темные круги. Больно.
Он упал на колени, вздохнул, мучительно закашлялся… И тут его вырвало.
Кровью. Опять кровью. «Черт».
«Эх, Герда. Золотая моя».
– Убер! – Комар подбежал, хотел помочь ему встать. Убер оттолкнул его – почти с ненавистью. Комар поморщился от боли в плече.
– Ты… чего?
– Нет, – хрипло сказал Убер. – Я сам. Прости, брат.
– Что с тобой?
– Подарок от серого приятеля. Немного отравленного питерского тумана… И от восторга запотели противогазы у ребят… Только вот у меня противогаза не было.
Комар вздрогнул.
– Лучевая?!
Скинхед усмехнулся. На треснувших губах кровь. Глаза измученные.
– Ничего, брат… прорвемся. Только Герде ничего не говори.
– Но…
Убер растянул губы в жутковатой улыбке.
– А то она меня спасать кинется. И убьет на это всю свою жизнь. Я знаю такой тип женщин.
– Герда – не такая.
– Как раз такая. Одна-единственная.
Герда раздала тарелки. На Убера она демонстративно не смотрела. Скинхед смущенно чесал затылок и пытался не смотреть на Герду.
Таджик традиционно молчал.
Вернулся Комар, ему протянули его долю. Он сразу же запихал в себя половину пайки и, жуя, начал рассказывать новости.
Все странно. Война продолжается. Десант на Электросилу удалось отбить, но с большими потерями. Дыбенко отрезано от метро, говорят, сейчас веганцы атакуют наркошей, чтобы возобновить поставки грибов. Мол, без грибов у них войска отказываются идти в атаку.