Урфин толкнул его в плечо. Баркас что-то себе буркнул, прорвавшись даже через шлем и маску. Передатчиками не пользовались, мало ли, что у Гиен с собой. Переговорные устройства в Зоне Эс использовались с проворотом. То слышишь за километр, то еле-еле кто-то что-то шипит метров за сто.
Баркас предложил добраться до виднеющегося впереди остатка дома. Угла, если уж точно, айсбергом торчавшего из дыма, начавшего чуть оседать. Логично, даже очень. Прикрыться кирпичом, дранкой, досками, всем оставшимся от дома барахлом. И принять Гиен в имеющиеся стволы.
За следы, оставленные позади, Урфин не беспокоился. В таком киселе хрен чего рассмотришь. А не местные собачки в саму Зону не ходили. Неуютно себя чувствовали, надо полагать. В отличие от своих родственников, живущих здесь же.
Если бы не непонятная скотина, прячущаяся в тумане и дыму… Да, если бы не она, выходило бы куда как ладно. Но чего уж, был бы у бабушки хрен, была бы она дедушкой.
Баркас отстегнулся, дождался конца от Урфина и присел у острого ребра, выходящего прямо на открытый кусок, откуда они пришли. Справа-слева обзор оказался хорошим. Метров до десяти, и то хлеб. Урфин, ворча, устраивался за его спиной, подтянув запорошенную золой и пылью газовую плиту. Так себе защита, но хоть что-то.
Ждать Гиен стоило и по еще одной причине: дым все же рассеивало. Если б не преследователи, напарники ждали бы до последнего, укрывшись в траве. Идти дальше, в ломаные останки квартала, было не глупым занятием. А просто-напросто убийственным. Искры «микроволновок», шкворчащих от собственной ярости, несколько раз проглядывали именно впереди и по бокам. Что еще могло таиться внутри котловины с серым нерассеивающимся непотребством, оставалось только догадываться.
«Фейерверки» в такой мешанине расщепленных и перекрученных стройматериалов могли оказаться фатальными. Помереть от кровопотери из-за прошедшегося поперек бедренной артерии куска кровельного железа? Увольте, такой судьбы Урфину не хотелось. А «фейерверки», пакостные гравитационные капканы, очень любили таиться именно в таких местах.
Встретить яростный и бодрый клубок «перекати-поля» тоже светило. Ближе к осени скачущие по адскому маршруту плетенки-убивалки как раз мигрировали к Периметру. Находились почти у самых контрольных полос, выскакивая из бурелома и жесть-травы сразу же, стоило кому-то из бродяг сделать первые шаги.
Баркас щелкнул пальцами, заставив оглянуться. Урфин повернулся к нему ровно в момент, когда сбоку снова шевельнулось. Да, напарник усмотрел дрянь, шнырявшую здесь. И маскировавшуюся с помощью мимикрии. Приметную алую россыпь на морде Урфин не выпускал из поля зрения, ждал, пытался рассмотреть что-то через мотылявшуюся взвесь пепельных хлопьев и остатков дыма. Рассеивались они все сильнее, но недостаточно, чтобы уйти отсюда. Достаточно для боя. Скоротечно-кинжального, на короткой дистанции.
И вот вопрос: к кому и когда присоединится скотина, желающая казаться таким же обломком, как тот, что ее прикрывал в тени?
Там, где они спускались в котловину, громко и четко выругались. Урфин сплюнул. Началось.
Глава пятаяКрасная россыпь на сером снегу
Каждый бой всегда начинается одинаково. Неожиданно для какой-то из сторон. Этот хренов тактический элемент превосходства может подарить победу либо отсрочить поражение. Использование засады оправданно в любом случае, какой бы ни выпал. Численное превосходство противника либо его же огневая мощь могут оказаться ничтожными. А могут оказаться именно ими же, переломив ход боя практически сразу.
В Зоне Эс крохотные войны начались года полтора назад, не больше. Бродяги всегда могли поладить друг с другом. Добра и бабла за него хватало всем. Удача и мастерство мерили уровень дохода и риска. Пока не появились группировки менее удачливых, умелых или просто слишком ленивых.
Как везде и всегда, во все времена. Золотая лихорадка Калифорнии, алмазные россыпи Южной Африки, аномальные артефакты Чернобыля. Круг за кругом, век за веком, повтор за повтором. Честные, пусть и относительно, бродяги и искатели наживы сталкивались с обычными бандитами. Ты сильнее, так ты и прав. Только, как и всегда, не все соглашались с такой точкой зрения.
Урфин читал книгу Братьев, великую гуманную Библию для него и остальных бродяг, уважающих Зону и ее законы. Но не верил в доброту внутри людей и все ждал, когда война начнется внутри Периметра. Дождавшись, даже не огорчился. Он любил справедливость и всегда старался ее навести. Как сейчас, когда Гиены шли по их с Баркасом головы.
Тварь, прятавшаяся под несколькими большими огрызками стены, навалившимися друг на друга и сложившимися вигвамом, не шевелилась. Плохо видимая, серой массой сидела посреди кирпичного крошева, прикрывая половину себя спрессованными кровельными листами. Лишь подрагивал пучок, смахивающий на переплетенные крысиные хвосты. Да чуть шевелилась вытянутая морда с алым крапом на вытянутом носу.
Урфин уверился, что видит шуршуна. Пусть и странного, но именно его. И как-то не по себе становилось от количества таких вот исчадий, выблевываемых адовой утробой Зоны. Сильно не по себе. Слишком уж многообразна становится фауна старушки, чересчур та фауна странная. Тут попахивает даже не мутацией, нет. Уж во всяком случае, не спорадической, не из-за чего. Аномальные участки Зоны Эс не порождали сумасшедшей энергии, как в первой на территории бывшего СССР. Здесь не Чернобыль, здесь, находясь в зараженном нуклеидами куске земли, крылья не вырастут.
Большая часть мутантов Питера появилась на свет в результате Прорыва, и – тут Урфин помнил четко из собственного опыта – больше их не становилось. До поры до времени. А потом… как сорная трава в огороде, перли и перли одна дрянь за другой. Слухи про появившиеся в городе секретные объекты могли быть и правдой. Пусть и накрученной, пусть и странной. Но как еще объяснить красавца, старательно притворявшегося обломками и терпеливо ждущего именно Гиен. Почему так? Потому что чует далеко не глупыми мозгами, что люди явно тут не пикник собрались устраивать. И поживиться будет чем.
Баркас чуть шевельнулся, явно прицеливаясь. Началось?..
Ответ пришел тут же. Грохнул первой очередью Баркасова «двенадцатого», его специальными и жутко дорогими дистанционными боеприпасами. Напарник решил не скупиться, засадив по первому и последнему Гиене разлетающиеся в воздухе раскаленными каплями содержимого пули, снабженные крохотным усовершенствованием: взрывателем. И содержимым, больше подходящим для подствольной гранаты.
До чего дошел прогресс…
Баркас сделал все правильно. Разрывы, вспыхнувшие с разницей в мгновение, попали в цель. Замыкающий рухнул беззвучно, блеснув кровью из распоротого горла. Передний, вроде бы осторожный, кричал, катаясь по земле и держась за лицо. Пластик забрала, не полностью его закрывающего, не выдержал, сдался перед осколками. Гиена визжал, держась за месиво, оставшееся от носа и глаз. Жалеть его Урфин не хотел. Эти подонки сделали бы с ними куда хуже, окажись они с Баркасом у них в руках.
Такова правда текущей ситуации Зоны, чего уж. Глаз за глаз, хвост за хвост. И отрубленных тощих хвостов в ментальной коллекции Урфина было уже много. Очень много. Хватило бы коврик сделать под кровать.
Тварь переместилась неожиданно быстро. Именно способом шуршуна, тихо и незаметно врывшись в землю, оставив снаружи только самый кончик носа и нетерпеливо дергавшиеся пучки хвоста. И, судя по всему, оравший Гиена привлекал ее крайне сильно. До полного отсутствия страха перед оставшимися и палящими вокруг себя людьми.
Баркас выругался, прижавшись к стене. Пули чиркнули рядом, разбросали кирпичную крошку.
– Зацепил второго, но чутка. Третий вообще целый.
Урфин хотел спросить про остальных, но тварь двинулась, и, следя за ней, он все увидел собственными глазами.
Гиен оказалось четверо. Пятый, кто-то из ветеранов, болтался в стороне, наблюдая или раскладывая сошки снайперки. Засада удалась, пусть и не полностью, осталось выбраться именно отсюда.
– Я отхожу… – Урфин толкнул Баркаса. – Не хрен валяться. Им сейчас найдется чем заняться.
Баркас глянул в сторону, куда смотрел дульник компаньона. И хмыкнул.
– Соглашусь.
Используй рельеф местности и ее особенности, чтобы победить противника. Даже если особенность – еще один твой враг. Вернее, здесь подходит «в особенности». Урфина не смущал факт, что он не станет помогать Гиенам воевать против непонятного ублюдка-шуршуна. Он к ним не лез первый, ни сейчас, ни раньше. Пусть помирают. Желательно подольше и мучительнее.
Тварь, бочком заходя во фланг к Гиенам, дождалась. Рыкнула, не сдержавшись, и рванула, превратившись в смазанную живую пыльную бурю. Ближайший боец, тот самый, с красным от крови лицом, заорал, шарахнувшись в сторону. Двое целых, стрелявших по уходящим напарникам, не растерялись. Перевели огонь на бестию, летящую к ним, еле видневшуюся в вихрем разлетающихся хлопьях пепла, земли и бетонно-штукатурного крошева.
– Валим! – Баркас откатился, прикрытый отступившим Урфином. – Охренеть сволочь какая!
Урфин отступил, почти добравшись до новых обломков, выступивших из дыма. Пятый Гиена так и не появился. Не удивил, осторожностью бандосы страдали постоянно, обижаясь на ее верное название. Трусость.
Оглянулся убедиться в верности выбора. Серо-черная живая молния металась в медленно оседающем сером облаке, изредка блестя красными брызгами, разлетающимися вверх и в стороны.
Баркас шел вперед не торопясь, замирая и держа в руках болт с привязанным куском ткани. Урфин выругался, понимая, что первые капканы они нашли. «Микроволновки», еще недавно казавшиеся далекими, трещали и брызгали искрами и дугами уже рядом. Медленно переползающие живые сгустки аномального желе, пронизывающего метр вокруг себя электричеством. Одна, вторая, третья… Напарники входили внутрь настоящего минного поля. И идти тут стоило осторожно. И это как раз не трусость, шиш. Это умение и расчет на возвращение назад.