- Сто процентов! - и абсолютно бесплатно, если не считать вашей благодарности. Можете ставить все свои деньги! - разорялся я.
- А сам-то что не ставишь тогда? - указал один из лысиков.
- А я бы поставил, да меня жена закрыла в доме, - объяснил я грустно. Мне же медаль дали: "Лучший кобель города".
И я мужикам медаль показал. Правда, валялась на полу среди прочего хлама, от дядиной собаки осталась. Собака в Крым уехала, там в медали жарко.
- А-а, - заржали дядьки. - Ну, тогда давай мы тебя по веревочке спустим. Вон от охранника сейчас принесем.
Там у них в доме подворотня запиралась на шлагбаум, и ведал этим делом охранник, такой важный мужик. Как всегда в больших городах, никто с ним не здоровался, но эти лысики были, видимо, очень душевные люди - свели и с ним дружбу в рабочее время. В общем, принесли мне веревку, я лихо слез, лысик мне один и говорит:
- Да, это видно, что ты лучший кобель. Видать, много раз приходилось вот так, по веревке-то?
- Да я, - говорю, - все больше по молоденьким, по панночкам, знаете ли.
Повели они меня через подворотню в пивнушку, что была напротив. А я в ней даже не был ни разу до тех пор, как-то все далеко гулял, а тут под самым носом такое приятное место оказалось! Продавщица фартуком нос утирает, в углу телевизор на кронштейне висит, футбол показывает. Когда мы зашли, все как раз построились, мы денежки внесли, сели, пиво заказали.
- Лучший кобель, а лучший кобель, - говорит один лысик, - тебе что, суки-то, платят, что ли, за обслуживание? Какой-то ты очень богатый.
- Просто, - говорю, - если ставить мало, то мало и получишь. А дело-то верное. Я же все знаю.
Тут судья свистнул, и вся пивная в телевизор уткнулась. - "Анжа" нападает, налетает, гавкает, как свора. "Зенит" бедный еле отбивается. Хрясь, и гол в зенитские ворота! Вся пивная так и взвыла, но лысики, вижу, опытные: грустно им, но они ничего, не матерятся. Только один кратко вздохнул - прерывисто. И мне говорит:
- Что ж ты? - говорит.
- Да ладно, - развожу руками. - Ну, десятая минута всего! Отобьются, отвечаю!
Типа все путем.
А диктор как раз говорит:
- ..."Анжа" сегодня играет очень грубо, но судьи, видимо, настроены в пользу кавказцев...
- Ах, мать твою, - говорит один из лысиков, смотрит на меня подозрительно и пиво выпивает.
В этот самый момент одного из зенитовцев, сраженного грубой игрой "Анжи", с поля без головы вынесли, ну, а через тридцать секунд кавказцы и второй гол петербуржцам забили. Как лысики это увидели, вот тут-то они и застонали! И на меня расстроенные взгляды бросают.
- Да он же, - пригляделся самый толстый лысик, - вообще никакой не кобель, а щенок! Он же, небось, еще в армии не служил!
Когда я услышал это слово, мне стало страшно, но я хоть бы что, даже рассердился якобы:
- Я вам говорю, что "Зенит" выиграет! Тем более "Анжа" играет грубо. Ну и что, что два-ноль, еще много времени!
И тут, как на заказ, "Анжа" хрясь - и третий гол. Что творилось, описать вам не могу. Лысики бросили телевизор смотреть, орут, рожи скорчили, скачут, как будто им отдавили все места (ну, я же не болельщик, вы понимаете), и вопят, что самое интересное:
- Не пускать этого гаденыша, его надо в милицию сдать! Это все из-за него!
Нашли, значит, виноватого. Я хотел свалить потихоньку, но самый толстый лысик меня ухватил за штаны и шипит:
- Ну уж нет, не уйдешь от нас, сука!
Я хотел поправить его, что я не сука, а кобель все-таки, но там было так шумно, а мужик так хотел меня побить, что я просто вырвался и побежал к выходу. Но там уже стоял вышибала с распростертыми объятиями - пришлось мне срочно менять траекторию и скакать в глубину зала. Все за мной прыгают, пивные животы трясутся, красные рожи обступают - и тут!
- Го-о-о-ол! - завопил диктор.
Народ разом от меня отвлекся и в телевизор вперился, а лысик руки опустил и буркнул:
- Ну хоть не всухую.
А дикторы в телевизоре спокойно мнениями обмениваются:
- ..."Зенит" заметно активизировался, в то время как "Анжа", кажется, выбивается из сил, и как знать, Сергей, - все еще возможно?
- Да, Андрей, я с вами совершенно согласен, бывали такие случаи... Го-о-о-ол!
Тут уже все рты раззявили, глазами радостно заблестел.
- До конца игры осталось полторы минуты.
- Что ж ты нас так, а? - говорит мне толстый лысик в волнении. - За что ж ты нас так, а, кобелина?
Как будто я в чем виноват. В общем, забили они еще два гола за эти полторы минуты; тут как раз судья свистнул, все обнимаются, касса выигрыши выплачивает.
- А-а-а! - кричит толстый лысик. - Качать его! Обнимать! Целовать!
Тут все на меня навалились потной кучей, плачут, душат, поят. Ажиотаж вокруг меня развели.
- Он лучший кобель города! - вопит лысик. - Его жена заперла, а он вырвался!
Я вчерашнее вспомнил, хотел уже не пить, да разве тут откажешься? Если бы я отказался, они бы, наверное, насильно, через воронку влили, как в том моем сне. Ну, и халява опять-таки. После пятой я и стесняться перестал, стал хвастаться:
- Могу, - говорю, - влить в себя бутылку водки на четыре секунды быстрее, чем она сама из горлышка вытечет!
И - под общие аплодисменты.
Когда на улицу вышли, уже вечер наступал, дождь давно кончился, солнце из-за домов рыжее сияло во всей красе, по мокрым улицам разливалось, сквозь крапиву и тополя просвечивало.
- Ах, как хорошо, - хотел я сказать, но вместо этого у меня получилось:
- А-а-а о-о-о!
И еще рукой я так повел, что, мол, все это мое, все кругом - мое! Все дыбом встало, солнышко восходить принялось, - это меня кто-то перевернул вверх ногами, и ночь скрыла остальное. Последнее, что помню: лица лысиков, испуганные, и моя бабушка на пороге, и чей-то абсолютно обалдевший голос:
- Ну, братцы, от такой-то жены я бы и без веревки...
8
...одним словом, экзамен по физике я проспал. Проспал я и всю субботу. Бабушка клялась потом, что она меня как бы будила, и что я даже как бы проснулся, но потом уснул опять прямо в тарелке с горячей кашей, и спал, уютно свернувшись там калачиком, хотя каша была действительно горячая и даже обжигающая. Окончательно я проснулся только к шести вечера, - хотя бабушка утверждает, что окончательно я так и не проснулся до сих пор.
В шесть вечера бабушка, уже несколько робея, вошла ко мне со своими мятыми листиками и доложила:
- Егор, у тебя в понедельник сочинение в Горном институте. Там ваш директор завода учился.
- Ну и что? - спрашиваю я. - Ты хочешь, чтобы я стал как наш директор завода?
- Конечно, - удивляется бабушка. - А ты не хочешь?
- Не, - говорю. - Я уже сейчас лучше него.
- Люди не бывают лучше и хуже, - важно говорит бабушка. - Люди все разные.
- Березки в лесу, - говорю, - тоже все разные, а все равно есть лучше и хуже. И все они одинаковые тем более.
Это я бабушку с сочинения сбивал, отвлекал. А тут как раз телефон зазвонил, даже два раза подряд, на разные лады. Сначала позвонил Мишка из партии дыбороссов и пригласил:
- У нас завтра в Стрельне будет большой митинг с праздником. Или митник с празднингом. Будем единого кандидата выдвигать. Выдвигана кандидать.
- В общем, пьянка, - догадался я проницательно. - А Катя будет?
- Ага! - весело кричит Мишка. - Мы будем петь и смеяться, как дети!
Такой уж этот Мишка заводной, кто тут сможет отказать, да еще и Катя будет. Буквально безвыходное положение. Правда же?
Потом позвонил Герман из партии выдемборцев и тоже пригласил:
- У нас, - говорит таинственно, - завтра будет в Зеленогорске
- Пьянка! - радостно заключил я.
- О! - кричит Герман. - Молодец! Пармен, он у нас молодец!
- А вы думали, я девица? - говорю я.
- Ну так как, поедешь?
- А Варька будет? - спрашиваю.
- А как же!
Ну и опять-таки, кто ж тут откажется.
Бабушка по итогам подслушанного выходит ко мне и говорит, качая головой:
- Все-таки ты у нас дурак. Как же ты поедешь и туда, и туда? Это же через Залив.
- Какая, - усмехаюсь я, - ты все-таки, однако! Ну и через Залив. Там же небось и доплыть недалеко.
- Да как тебе сказать, - хихикает бабушка. - Оно, конечно, можно и доплыть, хе-хе. Ха-ха.
Меня просто зло взяло, чего она хихикает? Утащил я из коварной мсти со стола бутерброд с колбасой, да и побежал к дыбороссам. У меня целые выходные были, вот я и побежал. Я-то думал, как все будет? А как все вышло? Я так и не думал, как все вышло. Совсем даже не думал, а то бы так не вышло!
Может, это и хорошо, что я не думал.
А то бы ведь небось и не вышло.
9
Стрельна - это такое специальное место, где лучше всего видно, как хорошо было при старом (очень старом) режиме, и как плохо стало при коммунистах. А также, если кому угодно: как много в Питере и окрестностях всякого красивого, на что надо выделить деньги и немедленно их украсть.
Вот там дыбороссы единого кандидата выдвигать и собрались. Подъезжаю к платформе, выскакиваю, вижу: уже все стоят, Александра Александровна, полная дама с усиками, которая меня в партию принимала, вся от жары колышется, и Мишка рядом пляшет, и Катя стоит все как на блюдечке, а хвостик пушистый над головой и за головой светится в лучах.
Мишка первым делом, как меня увидел, ехидно кричит:
- Ну чего, лучший кобель города, отпустила тебя жена?
Наверное, у меня страшные глаза стали, а я ведь амбал, как я уже докладывал. Мишка испугался и кричит:
- Тихо! Спокойно. Просто Питер маленький город.
- Питер маленький? - кричу. - Нихренаська!
Александра Александровна прогудела примирительно:
- Это только кажется, что он большой, а на самом деле его можно весь уместить в одном кармане.
Мишка набрал воздуху и громко крикнул:
- Что этот тип и делает!
Кого он имел в виду, я, честно говоря, не понял. Но тот, кого Мишка имел в виду, видать, понял все отлично, потому что стояли мы под деревом, и на Мишку тут же сверху, подломившись, рухнул огромный сук прямо с цветами и неясно какими плодами. Мишка еле-еле успел отскочить.