Последнее резануло по сердцу, потому как сильно напоминало истину.
– Скажи, Роркарт, что было с тобой в прошлой жизни? Была ли она легка и безмятежна?
– Я помню свою смерть, – сказал дракон. – Моя жена прирезала меня магическим кинжалом во сне после первой брачной ночи. За то, что я убил её возлюбленного, чтобы жениться на ней.
– Тогда, полагаю, – ответил я сухо, – здесь оказываются только те, у кого за душой грязь и боль.
– Значит, – согласился со мной Роркарт, – тут нам положено пройти реабилитацию и, возможно, искупление вины.
Малиновый Хлыст – который о прошлой жизни своей ничего не помнил, но мрачные перспективы его явно не радовали – не был так уверен в нашей точке зрения.
– Это всё огнём по воздуху нарисовано, – заявил он. – Одни теории. Да, и какая разница? Ну, были богами, даже если нет, что это меняет?
– Быть может, – упорствовал Роркарт, – это поможет нам вернее выбирать свой путь здесь? Одно дело, когда ты просто умер, а другое, если у тебя есть не выплаченные долг за спиной.
Но тут уже я не согласился:
– Не зря никто не дал нам никаких указаний. У миров есть создатели, есть наблюдатели, которые следят, чтобы внутри всё шло, как надо. Они могли бы нам и подсказать, будь это нужно и правильно. Уверен, если наша с тобой, Роркарт, теория верна, то каждый из драконов должен пройти свой путь сам. Далеко не все вообще что-то помнят. Значит ли это, что в его прошлой жизни не было дерьма? Врядли. Но что-то да значит.
– Тогда, – Роркарт послал импульс лёгкого веселья, смешинки, – наличие у нас с тобой памяти может означать, что она нам нужна для своего пути, без неё он не сложится. В таком случае, строить догадки – самое то. Но Хлысту это слушать не обязательно, а то и вредно.
– А может, память нам дана, чтобы осознать глубину нашей вины?
Роркарт вынужден был со мной согласиться, но и я не стал полностью отрицать его точку зрения. Хлыста немного раздражали наши разговоры о памяти, он-то ни мгновения не вспомнил из своего прошлого. Но таких, как он, действительно большинство. Девять из десяти.
Хотя я склонен уже думать, что они не помнят только события. Ведь у каждого свой набор слов и образов, это не может быть случайностью, некому их было такому научить до появления здесь. Уверен, подобным образом проявляются отголоски прошлого. Значит, у каждого дракона есть воспоминания, просто очень сильно разные между собой не только по содержанию, но и по области применения, так сказать. Это я из лексикона Хлыста уже словечки взял. Для иллюстрации своей теории.
В общем, распрощавшись с нами и пообещав, что заглянет ко мне утром помочь провести ритуал с чешуйками, Малиновый Хлыст отбыл к себе. А Роркарт остался.
Сначала он принялся расспрашивать меня о Лире. Я рассказал, где и как встретил её, поведал о том, что на неё было надето и чем меня это удивило, и даже о её странных вкусовых предпочтениях. Точнее, странным это всё казалось мне лишь тогда. Сейчас даже вспоминать забавно…
– И ты не придал значения кристальным волкам? – удивился Роркарт. Больше всего именно этому факту из самого начала истории. Отсальное его словно и не тронуло вовсе. – Не ожидал от тебя, Дэган, такой неосмотрительности. Точнее, невнимательности. Ты сразу должен был догадаться, что дела не чисты. Эти животные просто так не появляются и не охотятся столь усердно. Караулить жертву в зной под деревом? Смешно, Дэган.
– Мне это тоже показалось странным, но ведь там был просто человек, – попытался я оправдаться. Откуда бы вот так на ровном месте взяться поводу думать о чём-то столь необычном, как прорыв оболочки мира? – Я решил, что волки очень голодны, а потом всё внимание отняла забота о человеке. Не связал между собой факты. Это всё потому, что мне непривычно с двуногими, ты же знаешь…
По взгляду Роркарта я понял, что он ожидал от меня большего. Редкий дракон может смотреть на меня так снисходительно, как он. Даже Изумрудный и Морок выше меня толкьо в определенных областях и прекрансо это осознают. Как, например, в ситуации со срывом Медного. Они явно были в подчиненном положении. Но Роркарт… Я постоянно чувствую себя новорожденным рядом с ним. И мне стыдно не оправдать надежды.
– Рад, что ты осознаёшь, где прошляпил нужные мысли, – выдал дракон.
– Прошляпил? – я не понял его странное слово. Вообще никаких ассоциаций у меня не вызвало.
– Эм… – Роркарт, когда спросил его, сам не сразу понял, что сказал. ВИдно, сделал это случайно. – Как-то легло естественно… Это что-то про упускать. Пропустил, я имел ввиду. Но… Хм.
– Слово из прошлого, да? – понимающе хмыкнул я. Воспоминания просачиваются всё сильнее, стоит обратить к ним свои мысли. И Роркарт тут же подтвердил мои наблюдения:
– Чем больше думаю о прошлой жизни, тем больше вспоминаю. Мне иногда кажется, что я просто фантазирую уже, но это так…. реалистично ощущается…
– Понимаю тебя. На меня всё свалилось, как лавина: накрыло с головой и окунуло в самую гущу. С тех пор я почти ничего больше не вспомнил, но это только касаемо фактов. Словечки и какие-то идеи постоянно всплывают.
– У нас так много общего с тобой, – задумался Роркарт, но почти сразу задорно хмыкнул: – Но надеюсь, мы не из одного мира!
– Поддерживаю, – понимающе фыркнул я в ответ.
Что у меня, что у него в прошлых мирах бело дерьма столько, что друзей там отыскать было бы очень сложно. Я ведь не наивный, догадываюсь, что такое предательство, какое постигло меня, на ровном месте не случается. Меня не любили даже свои. Я вполне мог быть тем ещё гадом, но сейчас не вспомнил это. Не зря никаких больше событий в голову не возвращается. Боюсь, причина в том, что я подсознательно не готов поверить в то, каким засранцем был в прошлой жизни. Следуюя моей же теории памяти драокнов, получается, что воспоминания об этом могут негативно повлиять на тот путь, что мне предстоит. Вот и не возвращаются.
Это так же значит и то, что наш мир – не безволный наблюдатель. Что-то или кто-то таки принимает решения касательно необходимости драконам определенным воспоминаний. И почему эта мысль кажется мне такой правдоподобной? Словно я и это знал, но забыл?..
Когда вернулись к обсуждению Лиры, сошлись на том, что волки её почуяли, как инородный элемент. Они стремились её убить, а не съесть. Избавить этот мир от её присутствия. И голод тут явно был не причём.
– Полагаю, – подытожил мой друг, – что она бы после смерти вернулась по той же дороге, что привела сюда.
– По ней же её призвал другой бог. Тот, что владел магией, с которой Лира к нам попала.
– Ясно, значит, если бы волки своего добились, девушка бы просто раньше вернулась в родной мир, вот и всё.
– В очередной раз умерев, – взгрустнулось мне. – Не жалею, что спас её. Позже, зато удачней.
Роркарт тоже был со мной согласен. Хотя бы потому, что благодаря ей я смог узнать больше о себе и помог ему, Роркарту, получить новые сведения о мироустройстве. Но он взял с меня слово, что в следующий раз я буду внимательней.
Эх, теперь я и сам понял, как глупо было не придать значения присутствию и подозрительному поведению хрустальных волков. Они ведь чувствуют разломы и инородные силы. Эти существа служат миру своим определенным образом. Они почти так же важны, как драконы, только задача другая.
Про Холодного Роркарт вообще слушать не захотел, так что я ограничился сухим перечислением фактов. Оказывается, они давно враждуют на почве обращения с людьми. Как и мне, поведение Холодного кажется Роркарту неестественным, а этот старый дракон – блюститель законов, потому как сам часто их открывает. Чувствует что-то вроде ответственности. Так что неприязнь у них с Холодным на уровне инстинктов, как я понял.
Однако, на этот раз у меня появилась новая теория, та, которую предположила Лира. И я высказался на сей счёт, приведя аргументы моей малышки. Роркарт помолчал, а потом как-то разом смягчился и даже сказал, что склонен со мной согласиться.
– Чётких причин к этому я не вижу, не могу привести факты в поддержку такой теории, но у меня стойкое ощущение, что ты прав.
– У Лиры есть в подтверждение целый жизненный опыт. Она говорила совершенно уверенно.
– Тогда тем более. Что ж, касательно Холодного… – Роркарт рефлекторно брезгливо поморщился, – не будем ему мешать, как и продолжали. А что там у него Медный запросил за победу в поединке, кстати?
– О, это тоже пойдёт на пользу общему делу… – ехидно заулыбался мысленно я.
Роркарт, само собой, тоже оценил идею и опять же восхитился Лирой. Если Холодный будет слышать эмоции убиваемых им людей, то ещё быстрее сделает шаг к принятию смерти. Не то, чтобы я хотел от него побыстрее избавиться, но тут уж слишком очевидным стало, к чему всё идёт. Так чего ждать тогда? Хотя, избавиться от него я не прочь, но не потому, что он мешает, а потому что создаёт мне проблемы. Вот после таких мыслей начинаю думать, что я не был таким уж светлым, как хотелось бы…
Но вернёмся к Холодному.
Главное, чтобы он не воспринимал драконий облик слишком важным и не вкладывал в него излишне много значения. А то я встречал драконов, которые уже выбрали по сути свою смерть, но не решались пойти до конца, полагая, что жизнь только в форме дракона, а дальше, при смене облика на окончательный – лишь умирание. Медленное, но верное.
Убеждать таких в ошибочности подобных суждений сложно, когда сам ещё даже не помышляешь о выборе. Но я-то просто не нашёл своё к тому моменту. А они… В общем, таскал их к знакомым, перешедшим в последнюю форму. Они и рассказывали, что после смены облика жизнь только начинается. Это совсем разные вещи. И не стоит бояться быть счастливым.
– А где тебя, кстати, так долго носило? – спросил я у Роркарта. Вспомнилось, что у каждого из нас до определенного момента своё счастье. И у этого дракона счастье выражается поиском нового. – Ты бы мне очень пригодился в начале общения с Лирой.
Дракон только весело фыркнул:
– Где надо, там и носило. Ты ведь справился? Вот видишь! Да, и с Холодным бы так удачно не вышло. Вернись я пораньше, ты бы девушку оставил мне.