– Вон там наш фотокорреспондент.
– Простите, – остановился рядом Лианг, – вы бы могли повторить мне мою задачу?
– Да, конечно, – совершенно не смутился Сергей. – Это студенты. Они хотят сделать репортаж для университета. Вообще, они какие-то там победители молодежного форума про экологию и окружающую среду. В общем, одним из подарков была организация эксклюзива для их студенческого ресурса. Под Новый год они сами напросились. Хотят, чтобы фото отличались от обычных в Сети. Говорят, зоопарк в Новый год – это интересно. Как животные и работники встречают праздник, так сказать. Ну, мы и пошли навстречу. А я потом сижу, проходной им оформляю, и думаю: у нас же китаец есть интересный. Ну, я вам и позвонил. Вдруг поможете ребятам. С эксклюзивом.
– Да, я понимаю, – ответил Лианг, хотя утренняя беседа плохо была им понята. – Я хочу знать, что именно мне рассказывать.
– О! Да откуда ж мне знать! – махнул рукой Сергей. – Вы идите к ним. Все и объяснят.
– Хорошо, – поклонился Лианг и зашагал в сторону студентов.
Знакомились с ним с большим интересом, много фотографировали. Лианг никогда не любил, когда его фотографировали незнакомцы. Он редко себе нравился и сам как-то привык правильно позировать, привык видеть, как он выглядит в камере. Чужим надо было довериться, раскрепоститься и принять тот факт, что можно выглядеть глупо или неопрятно. Однако отказать студентам он не мог. Не позволяло то, что уже согласился, и воспитание. Но после достаточно стандартной фотосессии чувствовал себя выжатым, как лимон. А когда начались вопросы, то совершенно растерялся. Студенты все время уводили разговор в сторону его частной жизни. Он не был готов и изрядно утомился подбирать слова. К тому же рассказывать было особо нечего. Вся его жизнь – это работа. Он сам себе казался невыносимо скучным и совершенно не хотел делиться с миром своей ординарностью и серостью. Одиночеством. Лианг понял, что до тошноты одинок.
Потом он говорил о МоМо. Это слегка улучшило настрой, и он даже поулыбался, когда их фотографировали вместе. Подтянулись киперы, и студенты переключились на них. Лианг взглянул на часы. Ему нужно ехать в аэропорт уже через два часа. Написать Жене или нет? Написать позже? Написать, когда сядет в самолет? Насколько вообще уместно ей писать? Сегодня русские встречают Новый год. Возможно, она в кругу семьи или… Он не хотел завершать свою мысль.
Неожиданно Лианга пригласили на чаепитие. Он аж переспросил. Рассказали, что коллектив зоопарка торжественно пьет чай и провожает старый год. Опять. Странно, но Лианг согласился. В этом чаепитии он увяз, словно муха в варенье. Оно тянулось, его угощали, потом каждый что-то говорил, вручали какие-то шутливые грамоты, потом еще говорили, потом резали торт и пели песни. Лианг косился на часы: ему еще вещи забирать, такси уже заказано. Нервно улыбался и кланялся, говоря по-русски поздравления и пожелания. Наконец, все закончилось. Он почти бежал из зоопарка, понимая, что такси на Захарьевкую ему ждать не менее двадцати минут. Его подловил улыбающийся Максим.
– Подбросить?
– Да, если тебе не трудно.
Максим был, скорее, рад. Много болтал про праздничное настроение. Ничего похожего Лианг не чувствовал. Спешил и сейчас даже позабыл про Женю.
Когда они подъехали, времени осталось всего ничего. Лианг поспешно выписался из номера и вышел на улицу. Его никто не ждал.
Он открыл приложение такси. Водитель на месте. Лианг смотрел перед собой и не видел ни одной машины, хоть сколько-нибудь похожей на такси. Позвонил. С трудом разбирая речь таксиста, он понял, что тот остановился где-то во дворе. Пытался говорить на английском, но становилось только хуже. Лианг очень надеялся, что машина во дворе Египетского дома. Однако таксист что-то говорил и говорил. Лианг подумал, что общаться, а тем более ругаться с ним у него не хватит ни энергии, ни словарного запаса, ни терпения разбирать сказанное. Он согласился подойти. Еще раз уточнил, где стоит такси, и побрел искать во дворы.
Во дворе Египетского дома машины не было, но, кажется, Лианг стал понимать, где горе-таксист припарковался. Прошел еще и еще, заплутав немного на засыпанных снегом тропинках, и, проходя мимо мусорных баков, услышал писк.
«Крысы», – решил Лианг и поспешил к своей машине, которая должна была его ждать в двадцати метрах от баков.
Остановился. Глубоко вздохнул и развернулся. Телефон вибрировал от звонка таксиста, а Лианг смотрел на мусорный бак, прекрасно осознавая, что малахольность и трусость заставляют его убедить себя же, что там крысы. Нет, он с первого же звука знал, что там не они. Никаких крыс. Этот писк он знал хорошо и успел его расслышать. Подошел ближе, хоть и морщился. Пищат. Лианг, проклиная себя, подошел еще ближе и нагнулся.
Ничего под баками не было. И прохожих, которых можно было бы попросить о помощи, тоже. Таксист продолжал названивать. Лианг подошел ближе. В нос ударил запах помоев, мочи и гниения. Он сморщился, а писк никуда не девался. Нет, все же уйти теперь ему никак не получится. Он отключил звук на телефоне, закутал лицо шарфом и, борясь с тошнотой, полез в мусорный бак.
Коробку пришлось поискать. Ее успело привалить несколькими пакетами с мусором, что, с одной стороны, усложнило поиск, но хоть немного спасало от мороза. Лианг, кривясь и сдерживая рвотные позывы, вытащил пищащую коробку на свежий снег и пару минут очищал перчатки и рукава куртки от грязных разводов. Выдохнул. Пищат. Телефон уже перестал вибрировать, и Лианг был уверен, что таксист проклял его на все лады. Неважно. Он рассматривал коробку, пытаясь собраться с силами и открыть. Стянул перчатки, чтобы не запачкать руки, и открыл чемодан. Достал свитер. Пораздумывал немного и, открыв коробку, не глядя, набросил на плачущих теплый свитер. Аккуратно подогнул края, чтобы шерсть закрывала и дно тоже. Достал из кармана чемодана четыре пакетика самонагревающихся грелок, активировал и расставил по стенкам коробки. Закрыл, поднял ее на чемодан, подальше от снега, и стал думать.
Восьмой час. До Нового года осталось всего ничего. До его самолета и того меньше. Прохожих нет. Он стоит, как дурак, неподалеку от мусорных баков с коробкой выброшенных котят и понятия не имеет, куда их нести.
Лианг размышлял о зоопарке, но тот уже закрыт, а номера телефонов работников он не взял. Можно найти по карте ближайшую ветеринарную клинику, но что-то ему подсказывало, что в этот час они уже закрыты. Нужно найти какой-нибудь центр экстренной помощи животным или какую-нибудь клинику. Ничего он не знал. Даже как написать такой запрос в поиск. Время поджимало, а он стоял и боялся посмотреть, что в коробке, боялся посмотреть, что написал ему таксист и как теперь добывать новую машину. В итоге позвонил Жене.
– Привет, – сказал он осторожно.
– Привет, – голос ее показался удивленным.
– Женя, у меня сложная ситуация, и я хочу, чтобы ты помогла мне. Извини.
– Ничего, – он слышал, как она заволновалась. – Что случилось? С тобой все в порядке?
– Со мной да. Наверное, – Лианг замялся, соображая, как оформить свою просьбу. – Мне нужна помощь. Я нашел коробку. С котятами. Они замерзают.
– Что? – выпалила Женя. – Где?
– В мусоре.
– Господи! В мусоре? Где это? Боже, Лианг, что же ты ждешь! Их надо достать!
– Я достал, – он даже немного обиделся. – Укутал свитером. Не рассматривал правда. Потому что холодно на улице. Сейчас греются. Но надолго не хватит. Надо ехать в клинику.
– Конечно надо!
– Женя, – сказал он серьезно, – я не знаю, куда ехать.
– Ой.
Она замолчала. Лианг понял, что она, наконец, сложила в голове обстоятельства и время и лихорадочно пытается сообразить, куда, действительно, можно деть найденышей. Ее молчание не нравилось.
– В интернете посмотри, – подсказал он.
– Ща, погоди, – встрепенулась Женя. – Вы вообще где?
– На Захарьевской.
– О, так я близко. Скинь адрес, я, пока еду, погуглю. Хорошо?
– Хорошо, – ответил Лианг и поделился своим местоположением.
Примчалась она уже через десять минут. Взвинченная, дикая и прекрасная. Лианг улыбался, как идиот, хотя видел, что она волнуется. Он и сам волновался. Но увидеть Женю оказалось настолько приятно, что не мог сдержать улыбку.
– Это они? – спросил ураган с морковными волосами.
Лианг кивнул, а Женя, подхватив коробку, помчалась куда-то по тропинке. Лианг поспешил за ней. Пытался спросить куда, но Женя не слышала.
Она остановилась у старенького автомобиля, который оказался ее, открыла двери и поставила коробку на сиденье ярко-красного салона.
Машина Жени оказалась настолько примечательной, что в голове у Лианга зародилось целое семейство вопросов: «Что? Где? Откуда? Как? Сколько?»
Явный реставрированный старичок, но Лианг не знал эту марку. Разглядывал мчащегося оленя на капоте круглыми глазами, такими же, как ретрофары, горящие мягким желтым светом. Покраска в два цвета тоже выделялся. Такие оттенки бежевого и краснокирпичного на современных моделях он припомнить не мог.
– Садись, – скомандовала Женя, и Лианг не стал сопротивляться.
Пристегнувшись, он еще пару минут разглядывал удивительный тонкий руль, а потом молча смотрел, как Женя управляется с механической коробкой передач. Понял, что совсем не помнит, когда последний раз ездил в машине на механике.
– А какого она года? – все-таки уточнил Лианг.
– Пятьдесят девятого, – ответила Женя. – Сама из Феодосии. В нашем климате бы так не сохранилась. Но это не стопроцентная реставрация. Ее готовили, чтобы ездить. Например, стоит электронное зажигание. Современные фильтры, масляный и воздушный. Еще всякое, но есть к чему стремиться. Требует внимания и ласковых рук. В общем… моя красотка. Люблю ее.
Лианг охнул. Он совершенно не знал, как поддержать такую беседу.
Салон шумел теплом печки. Котята не пищали, но Лианг заставлял себя думать, что они спят. Нужно еще покормить. Сделать анализы. Проверить рефлексы. Нужно лишь найти того, кто станет этим заниматься. Не он же, в самом деле. Ему вообще в аэропорт пора. Давно пора. Только все как-то скомкалось… Лианг бестолково смотрел то на свой билет, то на брошенный между креслами чемодан.