– При такой видимости такси мы не дождемся, – сказала Женя. – Пойдем, через три дома остановка есть.
Она упорно шла сквозь снег, крепко держа его за руку. Лианг не отставал, хотя Женя понимала насколько он сейчас в ужасе от пронизывающего ветра и режущих льдистых снежинок.
– Тебе нравилась сказка про Снежную королеву? – спросила Женя, обернувшись. Лианг помотал головой. – Мне нравилась. Мне нравилось, что они были друзьями. Что сажали вместе розы. Что это не любовная история про принца и принцессу. Это история двух друзей. Мне кажется, что пройти тысячи километров и преодолеть множество препятствий ради сиюминутной влюбленности глупо. Но ради друга это очень правильно.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. Но… – Лианг остановился и притянул ее к себе, укрывая от порывов ветра, – Я не буду твоим другом. Я не принц и не герой. Но я не друг. У меня нет времени исправить все и не быть легкомысленным увлечением. У меня утром самолет. Всего несколько часов. Я не могу остановить эту метель и время. Сделать этот вечер прекрасным. Но я могу спросить: ты будешь моей девушкой?
– Буду, – выдохнула облачко пара Женя.
Вытянутый струной Лианг расслабился. Его сосредоточенная решимость сменилась наивным неверием.
– Что, так и будем стоять? – тихо спросила Женя.
– Я замерз, – прижал ее крепче Лианг.
Женя привстала и легко коснулась его мягких холодных губ. Лианг не ожидал поцелуя, но мгновенно двинулся ближе, приоткрывая рот. Женя подумала, что ей бы стоило снять очки, но эта мысль тут же расплавилась под нежностью Лианга. Он чуть отодвинул Женю в сторону, закрывая от переменчивого ветра. Его холодная кожа немного кололась, и Женя не хотела открывать глаза, чтобы посмотреть, закрыл ли он свои. Деликатность первой ласки мягко сменилась страстью. Начав задыхаться, Женя отстранилась.
– Это чтобы растопить тебя, – улыбнулась она. – Побежали до остановки, там едет что-то.
Ворвались в автобус снежные и счастливые. Не посмотрели ни номер, ни маршрут следования. Да это было им обоим неважно. Нашли свободное место и сели, с жаром смотря друг на друга. Автобус крепко топился, люди все еще по-праздничному входили и выходили компаниями, у детей из-под курток торчали карнавальные костюмы.
– Сейчас сориентируемся, где мы, – отвлеклась от Лианга Женя. – Во сколько тебе надо быть в отеле? Ты говорил, что утром в аэропорт. А выезд когда?
– В полночь, – не переставал улыбаться Лианг.
– Так ты не Кай, ты Золушка.
– У меня такси до аэропорта заказано. Переночую в зале ожидания. Вылет в пять утра.
Женя подумала, что может пригласить его к себе. Но тут же одернула себя. После их поцелуя это может быть воспринято не как простое приглашение. Она же пока не решила, насколько готова к резкому сближению. Хоть Лианг ей нравился все больше и больше, хоть кровь кипела огнем рядом с ним. Нужно было держать себя в руках и не натворить глупостей.
– На этом автобусе мы никуда не приедем, – сказала Женя. – Нужно выйти через три остановки и пересесть на другой. Ты доедешь до Захарьевской где-то минут за сорок. В целом мы не так далеко уехали.
– Я провожу тебя. Это правильно. Я забрал тебя из дома, я должен вернуть.
– У тебя времени в обрез, а ты со своей галантностью.
– Это неважно. Это не галантность, это правильно.
Когда добрались до дома Жени, было почти одиннадцать. Поднялись на ее этаж. Женя нервничала в отличие от веселого Лианга. Остановились возле двери.
– Я хочу, чтобы ты отправила мне анализы котят, как только их получишь, – сказал Лианг. – Мне это важно.
– Конечно, – Женя теребила в руках связку ключей, не решаясь позвать Лианга к себе.
Чуть больше часа, чтобы ему вернуться в отель и оформить выезд, забрать вещи. Чуть больше часа. Так мало минут. Ему совсем некогда стоять тут с ней, тем более проходить к ней в комнату. Но не выбросят же они его вещи. Нет, выезд – это не самолет. Быть может, уберут куда-нибудь в кладовку или попросят оплатить какой-нибудь штраф. Поток ее мыслей плохо вплетался в монолог Лианга о будущем фестивале весны. Он с семьей будет дома. Это обязательно. Будут вместе обзванивать родных из других городов, его мама будет готовить блюда, которые они с братом любили в детстве. Папа будет курить на балконе и важно размышлять о мироустройстве. Будут поздравлять соседей. Будут смотреть на фейерверки, праздничный концерт, будут много есть и много говорить. Женя слушала и размышляла, открыть ли для него двери или все-таки нет. Лианг обещал, что расскажет про Женю все-все. Ее окатило холодом.
– Что-то не так? – растерялся он.
– Не надо ничего говорить, – еле сдерживала панику Женя. – Зачем семье говорить. Это как-то… пугает.
– Почему?
– Ну, – она не могла отвечать честно.
Если он собирается рассказать семье, то это как будто делает все настолько серьезным, что Жене захотелось отмотать вечер назад. Лианг выжидающе на нее смотрел.
– Потому что… эээ…
– Я слишком тороплюсь?
– Да.
– Хорошо, что мы выяснили это сейчас.
Женя посмотрела на него непонимающе.
– Я думал позвонить твоим родителям. Поздравить их с русским Рождеством. Приехать не смогу, чтобы лично познакомиться. Но это кажется хорошим поводом.
– Это кажется ужасающей идеей.
– Ты стесняешься своих родителей? – с недоумением спросил он.
– Нет.
– Меня?
– Нет!
– Тогда почему ты говоришь, что я тороплюсь? Мы давно знакомы. У нас сегодня первое свидание, но мы знаем друг друга много. Я знаю твои планы, ты – мои. Мы знаем вкусы друг друга. Слабости и проблемы. Я не понимаю.
– Потому что меня пугают серьезные отношения!
– Предложить тебе несерьезные? – улыбнулся он и навис над ней, прижимая к стенке. – Когда поедешь с котятами на прививку…
Дальше Женя почти не слушала, смотрела на него, как загипнотизированный кролик, вдыхая лесной аромат мужского парфюма и запах горячей кожи.
Он говорил о том, какая она поразительная. Какая красивая и одаренная. Что до сих пор не верится, что девушка может нравиться как друг, при этом вызывать такое яркое восхищение и желание. Она умная, образованная, сексуальная и очень добрая. Он помнит, как Женя трогательно кормила малышей, как беспокоилась за их судьбу. Ему нравится, как она обустроила свою комнату, как она общается с друзьями. Он понимает, что на нее можно положиться, что она честная и добрая. Поэтому он хочет быть с ней. И ей не стоит беспокоиться, что это всего лишь новогоднее приключение.
Договорив, Лианг нагнулся и осторожно ее поцеловал. Она чувствовала, что он сдерживает свою истинную страсть, давая ей больше свободы. Не хочет на нее давить, дает возможность пока просто невинно повстречаться. Никаких рук и попыток напроситься в кровать под предлогом скорого отъезда и нахлынувшей страсти. Странное дело, но именно его деликатность перевесила все тревоги и сомнения. Женя решила рвануть в бездну влечения. Потянула на себя его шарф и сняла шапку. На лоб упали непослушные черные волосы. Женя запустила холодные пальцы за ворот его рубашки. Лианг обнял еще крепче, переходя поцелуями от губ к шее.
Хлопнули двери двумя этажами выше. На площадку вывалилась толпа детей и беспорядочным роем промчалась мимо Жени и Лианга. Кричали что-то про салюты, смеялись и грохнули дверью парадной.
Женя забралась Лиангу под жилетку и исследовала крепкую спину. Лианг снял клипсу и целовал мочку уха. Женя тяжело дышала, едва ощущая почву под ногами. Тело ее смягчилось, а может, преобразилось в жаркое эфемерное облако желания.
За окнами гремели фейерверки. Заорала сигнализация чьей-то машины.
– Вашу мать! – выбежал мужик из квартиры сверху и помчался вниз по лестнице.
Вновь грохнула дверь парадной, голоса детей притихли, сигнализация отключилась. Снова дверь. Дети помчались вверх, щебеча о своем, не обращая внимания на целующихся. Женя с Лиангом тоже ни на кого не обращали внимания. Им было хорошо прижиматься друг к другу. Она гладила его шею, он обнимал ее за талию, забираясь под ткань пиджака.
Теперь провернули замок двери напротив. Женя слышала, как скверная старуха из соседней квартиры орет на верхний этаж, чтобы прекратили шуметь. Ей никто не ответил, лишь детский смех растаял в колодце лестничной клетки.
– А вы тут чего?! – взвизгнула вдруг старуха. – Лобзаются они. Стыд какой! Вы откуда? Из какой квартиры? Или с улицы? Чего вылупились, развратники? Хлопают они глазенками своими. Бордель у вас тут, что ли?
– Извините, – еле живой сказал Лианг, застегиваясь и надевая шапку.
– Нормально все, – подтолкнула его локтем Женя. – Не обращай внимания.
– Я пойду, – поклонился он старухе и Жене. – Я позвоню. Извини.
Лианг явно хотел ее поцеловать, но, со страхом глянув на соседку, ретировался и поспешил вниз.
– Напугали парня, – холодно сказала Женя, понимая, что он забыл шарф. – Обязательно быть такой грубиянкой? Знаете ведь, что я из этой квартиры.
Старуха вновь начала ругаться, но Женя уже не слушала. Хлопнула дверью и села у порога.
Мыльный пузырь лопнул.
Обжигающей молнией пронеслись события последних дней: как он смотрел, как стеснялся, как был уверен и решителен, голые плечи в воде, красивые руки в красном свете, дурманящие поцелуями губы и восхищенные ясные глаза. Из глаз Жени хлынули горячие слезы. Лианг оказался таким идеальным, таким нужным и бесконечно далеким. Теплые объятья разграничились плотной курткой, мягкие волосы укрылись шапкой, и Лианга скрыла темнота парадной, а потом пронзительная свирепость метели. Утром он поднимется над ее завывающим городом и растает в вяжущих туманах юга. Ей останется лишь вспоминать его удаляющуюся спину. Еще один идеальный мужчина оставляет ее одну, сидеть на полу и плакать, потому что хочется быть с ним, но это невозможно. Женя покосилась на кофеварку, забытый Лиангом шарф и утерла слезы. Опять сидеть и ждать следующих праздников.
Дни проскакали, оставляя после себя опустошение в голове и усталость в теле. Суета и бессмысленность изо дня в день притапливали настрой на завершение зимы. Метели становились все злее, огрызались подступающие крещенские морозы. Женя грелась в своей комнате, пересылая Лиангу фотографии подросших котят, которых уже разобрали. Лианг ответит ей позже, как закончит работу. Странные отношения на расстоянии смешали все планы и ожидания. Радоваться Женя не могла, скучать себе не позволяла. Он писал, что приедет после фестиваля весны, но и это Женю не удовлетворяло. Приедет, дня три посидит, потом обратно. А ей вновь наблюдать за его удаляющейся спиной, стихающими шагами. Она злилась на себя, что позволила вписаться в эти дурацкие отношения, ругала, что излишне драматизирует. Ничего ужасного еще не произошло. Если подумать, – все чудесно.