Лианг спешил, но его смутило, что им нужно идти на улицу. Все-таки пуховик забрали, а к зиме он не привыкший. Однако Женя торопилась, тормозить ее личным неудобством Лианг не стал.
Когда они вышли на улицу, к Жене подошел паренек и передал темно-бордовую куртку. Та была такой широкой и бесформенной, что Женина голова стала казаться маленькой, а ножки – тоненькими. Он подумал: как жаль, что куртка не длинная, ведь в платье ей должно быть очень холодно. Хотел предложить уйти в тепло, но Женя уже мчалась куда-то в гущу событий, а Лианг даже не заметил, как много в саду людей, как шумно поет и танцует толпа. Он остановился, лишь когда Женя встала, и поглядел по сторонам.
Недалеко от светящихся фигур были установлены столы, от кастрюль на которых поднимался спиралями пар. Там столпились гости – где-то все же раздобывшие свою одежду – и принимали кружки с чаем. Официанты как раз этот чай и разливали, добавляя в него что-то еще. Он вернулся взглядом к Жене, и оказалось, что та уже поставила камеры и включила запись. Ее скорость поражала. Она так буднично все распаковала, настроила и просто наслаждалась моментом, что Лианг растерялся. Думал ей помочь, но Женя совсем не нуждалась в помощи.
Тем временем рядом с ними голосила толпа пестрых артистов. Несколько музыкантов-народников и женщины в ярких длинных юбках и платках. Лианг совсем не мог разобрать их песни. Но характер веселый, и Жене нравилось. Он подул на пальцы, чтобы согреться. Она посмотрела на него с осознанием и повела к столам. Лианга смутило, что она взяла его за руку.
– Дим, а куда вещи складывали? – спросила она у одного из парней.
Он указал на еще один стол ближе к эркеру, где копошились сотрудники театра и выдавали вышедшим из особняка теплую одежду.
– Сорри, что-то я отвлеклась, – потянула Женя за собой. – Сильно замерз?
– Все в порядке, – насилу улыбнулся Лианг.
Не успели они подойти, как он заметил свой пуховик и, отдав талончик, оделся. Холодная ткань была неуютной, но все лучше, чем в костюме на улице. Парень, которого Женя назвала Димой, подошел к ним и протянул кружки, сказав, чтобы грелись.
Лианг с недоверием понюхал чай. Терпкий запах с примесью алкоголя.
– В программе обещали бальзам, – улыбнулась Женя, не сводя глаз с танцующих на снегу женщин. – Пей, не бойся.
Бальзам для волос, бальзам для губ, лечебный бальзам… Лианг никак не мог понять, зачем его пить. Но отхлебнул.
Обжигающий вкус трав и слабости растворился на языке, и захотелось еще. Лиангу нравился глинтвейн. Он пробовал глёг и грог. Этот чай не был слишком пьянящим, и вкус ему понравился. Когда он допил, одна из танцовщиц неожиданно повесила на него баранки. Лианг так растерялся, что не сразу сообразил, что его пытаются утащить в танцующую толпу. Женщина решила, что ему это ни к чему, и отстала, а Женя задорно рассмеялась. Лиангу стало одновременно не по себе и так хорошо от ее смеха, что он первое время не замечал, как программа с танцами закончилась. В саду появились гусары.
Лианг совсем не удивился костюмам этих актеров. Организаторы потрудились на славу и обставили все с помпой. Актеры в форме торжественно выходили и произносили какие-то речи с изобилием незнакомых слов. Лианг их и не слушал, он отвлекся от рассматривания Жени, лишь когда гусары сверкнули саблями и скрестили их на огромной посудине, под которой официанты уже зажгли огонь. Это показалось ему любопытным. На сабли гусары посадили сахарную голову и вылили на нее бутылку рома.
– Смотри, смотри, – озорно подтолкнула его в бок Женя.
– Да, – ответил Лианг, хотя после такого жеста ему хотелось смотреть только на нее.
Ром подожгли, и сахар запылал чарующим синим пламенем. Сахар плавился, а толпа гостей восторженно наблюдала. Чтобы подогреть восхищение, в небе над садом запустили петарды. Женя разглядывала раскрашенную огнями черноту, а Лианг запоминал, как фейерверки отражаются в ее потемневших в ночи серых глазах. Ром прогорел, и гусар вылил в посудину бутылку шампанского. Лианг подумал, что безумие пить это, но Женя помчалась со стаканами добывать угощение. Он с недоверием смотрел на ее пышущие алкогольным паром трофеи.
– Держи, это называется жженка! – протянула она стакан в медном подстаканнике. – Горячо, аккуратней. Даже ручка накалилась.
Он взял и не глядя выпил. Огонь прокатился по горлу с горечью и сладостью жженого сахара. Горячее вино окончательно согрело Лианга, и щеки запылали то ли от него, то ли от Жениной радости. Она пила помаленьку и после каждого глотка мечтательно закрывала глаза и, улыбаясь, пританцовывала. Пошел снег. Он оседал на ее волосах, путал накладные ресницы и размывал сценический грим.
– Хороший вечер, правда? – спросила Женя.
– Да, – только и ответил раскрасневшийся Лианг.
– Нам уже пора.
Она озорно засмеялась и вновь взяла его за руку, потянув за собой. Вдвоем они вернулись к камерам, и Женя выключила запись.
– Я могу помочь, – предложил Лианг и открыл одну из сумок, чтобы Жене было удобнее.
– Спасибо, – улыбнулась она, складывая аппаратуру. – Сейчас все будут расходиться. Если хочешь, можешь уйти с гостями.
– А если не хочу? – спросил Лианг, потому что понял, что она с гостями уходить не собирается.
– Если хочешь, можешь подождать, когда я освобожусь.
– Хорошо, – кивнул Лианг. – Я подожду.
Женя застегнула сумку и странно на него посмотрела. Так серьезно и как будто оценивающе. Он засмущался от ее взгляда и не нашелся, как спросить о ее планах и нравится ли ей проводить с ним время.
– Пойдем в дом, – сказала Женя, а Лианг подхватил ее сумки.
В особняке они прошли во вполне современную часть. Старенький ремонт, но обжито и аккуратно. Женя указала, куда положить сумки, и попросила подождать. Лианг сел на один из простых стульев. В голове его начало гудеть. Ему успели вручить шампанское в перерыве, потом пьяный чай, потом эта жженка. Желудок с горлом пылали недовольством, а сознание скручивалось. Наконец Женя вернулась и представила своих друзей из труппы. Лианг совершенно никого не запомнил, но доброжелательно кивал и отвечал на дежурные вопросы о том, кто он, зачем он, почему он. Улыбался. А голова все гудела.
– Мы уже почти погрузились, – сказал высокий парень с длинной челкой.
– Хорошо, – кивнула Женя, – я сейчас. Лианг, ты с нами? С тобой все хорошо?
– Да, – пространно ответил он, хотя головная боль грозовой тучей наползала на разум. – Я в порядке.
– Тогда за мной, – она улыбнулась и пошла за своими друзьями.
Улыбка слегка развеяла его неприятное состояние. Он встал и направился за компанией незнакомцев, неизвестно куда и зачем. Но одно было ясно точно: пока есть возможность общаться с Женей, он будет следовать по воле судьбы или рока.
Около полутора часов они разъезжали по городу, развозя актеров и сгружая лишние вещи. Лианг прислонялся к холодному стеклу заднего сиденья минивэна и украдкой посматривал на Женю. Она шутила и постоянно фотографировала людей в машине. Лианг не хотел сейчас фотографироваться. Он чувствовал себя паршиво, а выглядеть отвратительно на, скорее всего, единственных фото, которые останутся у Жени, он не хотел. Втягивал голову в пуховик и всячески прятался за другими пассажирами на своем сиденье.
Проехали еще немного, попрощались с милой девушкой по имени Катя и поехали дальше.
– Куда обычно? – спросил водитель, имени которого Лианг не запомнил.
Все согласились. Говорили, что голодные. Женя издалека пыталась разузнать, голодный ли Лианг, но его ей было не слышно. А ему неприятно, что он такой тихий и не может перекричать толпу. Начало подташнивать. Он подумал, что было бы здорово, если их обычное место находится где-нибудь неподалеку. Будет максимально ужасно, если его начнет рвать в салоне.
Остановились. Выйдя из машины, Лианг долго стоял под хлопьями мокрого снега и просто дышал, наслаждаясь моментом. Холод немного снял ощущение раскатов грома в висках. Женя окликнула его, и лишь тогда Лианг двинулся с места.
– Нравится снег? – спросила она, когда Лианг поравнялся с ней.
– Да, – только и вымолвил он, потому что рассматривал, куда они приехали. – Пиццерия?
– Ну да, – кивнула Женя. – Ты против?
– Нет. Я ем пиццу.
Он открыл перед ней двери, занервничал, не слишком ли это, а потом увидел, что Женя не смутилась. Кажется, она вообще не обратила на это внимание.
– Ты что будешь? – спросила Женя, когда их шумная компания устроилась на мягких диванчиках возле длинного стола.
Они решили, что быстрее будет заказать самим и взять что-нибудь из готового, чем ждать официантку. Потому активно обсуждали, кто что не ест ни в коем случае.
– Не знаю, – пожал плечами Лианг. – Ты что закажешь?
– Вообще, я картошку хотела, с сыром, – засмеялась Женя. – Но раз такое дело…
– Это подходит, – засуетился Лианг, – я могу есть картошку. Я очень ее люблю.
– Ладно. Тогда… Ребят, кто идет? О, Оля. Слушай, нам два картофеля по-деревенски. И сырные колечки, если будут. – Она повернулась к Лиангу: – Это запеченный картофель дольками с зеленью. Подойдет?
– Да, конечно, – сказал Лианг, а сам теперь внимательней рассматривал ее друзей.
Девушку, которая первой ушла делать заказ, в особняке он не видел. Она не актриса и не персонал, работавший с гостями. Звали сокращенным именем Оля, потому Лианг решил, что они примерно в одном статусе. Возможно, она гример или еще кто-то из закулисных пчелок. Оля была выше Жени, но черты лица детские и милые. Темно-русое каре с округлой челкой и ореховые глаза с тщательно прокрашенными длинными ресницами. Говорила Оля мягко и бегло, почему-то напоминая ему Фрекен Снорк.
За Олей почти сразу пошел Миша. Ничем не примечательный молчун, судя по разговорам, именно на его машине они сюда приехали. Миша никаким образом не походил на творческую личность. Просто хороший знакомый с просторным авто и широкой душой. Удивительно, что он согласился на развоз вещей и людей в ночи перед новогодними праздниками.