лиггерами, находящимися в Амстердаме. Опасаясь обмана и ненадежного сотрудничества, пивовары полагались на семейные связи и назначали живущих на родине родственников своими посредниками. По большей части, посредники торговали пивом, иногда исключительно им одним. За рубежом посредники могли заключать между собой договоренности, когда один присматривал за имуществом другого. Такое взаимодействие происходило с дозволения властей Амстердама и по запросу Гамбурга[168].
Пошлинные сборы с покидающих порт Гамбурга товаров за 1399–1400 и 1417–1418 годы показывают, что основным экспортным товаром оставалось пиво. Оно продолжало прибывать на рынки Голландии, Фрисландии и южных Нижних Земель, причем гамбургское пиво фигурировало в пошлинных отчетах 1418 года из области Нижней Шельды[169]. В XV веке торговлей пивом в Гамбурге все чаще занимались не те, кто был непосредственно связан с его производством, а купцы, продающие различные товары и знавшие, как лучше финансировать торговлю напитком на дальние расстояния.
Пивоваренное производство в XIV веке могло приносить от 40 до 50 % общего дохода Гамбурга. С 1369 по 1417 год экспорт города вырос, но, по сравнению с предыдущим веком, пивоварение, судя по всему, потеряло в своем значении. После второго десятилетия XV века внутренние кризисы и войны подорвали экономику Гамбурга, что сказалось на пивоварении. Но еще в 1417 году и даже намного позже производство пива здесь продолжало процветать[170]. Число профессиональных пивоваров увеличилось с 457 в 1357 году до 520 в XV веке. И хотя этот показатель, отражающий роль Гамбурга в торговле пивом, довольно высок, в других северогерманских городах тоже хватало своих пивоваров. Бремен в начале XV века насчитывал 300 пивоваров, Эрфурт — около 250, Висмар и Лейпциг — по 200, а Любек — 180[171]. Подавляющее число из тех, кто находился в портовых городах, как и их гамбургские коллеги, варили пиво на экспорт.
Хотя ганзейские торговцы и поставщики торговали пивом в Гронингене, Фрисландии и Голландии, их настоящей целью всегда оставались богатые городские центры Брабанта и особенно Фландрии на юге. В 1252–1253 годах граф Фландрии предоставил ганзейским купцам в Брюгге льготы, что резко увеличило количество приезжающих, среди которых были бременские торговцы пивом. За бременцами, обеспечивая растущий рынок сбыта, последовали купцы из Висмара и Гамбурга[172]. Ганзейцы, как и все иностранцы, торговавшие во Фландрии, облагались налогом на продаваемое ими пиво. Налог назывался «грюйтгельд» (gruitgeld), несмотря на то что пиво содержало хмель, а не грюйт. Ганзейцы обязаны были торговать оптом. Розничной продажей разрешалось заниматься только в их собственных помещениях. Пиво, ввозимое во Фландрию бременскими и гамбургскими поставщиками, было плотным, крепким и дорогим. Это был продукт не для бедных, продукт, который мог приносить прибыль[173]. Первоначально гамбургское пиво покупали, потому что оно было лучше. Или, по крайней мере, считалось, что оно лучше. Это был вопрос выбора. А вот что вопросом выбора не было, так это затянувшийся период, в течение которого сохранялось такое положение. Эль с добавлением грюйта был напитком для бедных и неимущих. Пиво же оставалось чем-то вроде предмета роскоши и потому могло выдерживать определенный уровень налогов. Власти в Нижних Землях на регулярной основе занимались попытками достичь этого оптимального уровня.
Одним из результатов налоговых экспериментов стали эпизодические политические конфликты между ганзейцами и фламандскими властями, характерные для XIV века. В 1360 году, к примеру, когда ганзейские купцы из-за разногласий с графом бойкотировали фламандский рынок, бременское и гамбургское пиво попало под пристальный контроль, цель которого заключалась в том, чтобы не допустить продукт до потребителей, населявших земли южнее Голландии. В длинном перечне жалоб на фламандцев около 1379 года немецкие торговцы под пунктом 13 указали налог на импорт в размере одного грута (groot) за каждую бочку пива. Десятилетие спустя они снова выступили против дополнительного акцизного сбора, введенного в Слёйсе, порту Брюгге, и Фландрии. Они требовали установить налог на уровне не более восьми грутов за бочку и предоставить возможность каждой отдельной юрисдикции регулировать свой тариф, тем самым надеясь с помощью удачных переговоров снизить налог в некоторых портах. По крайней мере, в 1391 году им удалось удержать налог на уровне восемь грутов за бочку. Осенью 1393 года Гамбург потребовал снять со своих купцов грюйтгельд в размере двух грутов за каждую ввезенную в Слёйс или Брюгге бочку, утверждая, что это местный налог на местное же пиво, поэтому их импорт должен быть от него освобожден. Они полагали, что голландцы не уплачивают этих денег, и, по-видимому, заблуждались: только бременское пиво и английский эль (aale de Angleteerre) были освобождены от сбора. Однако призыв гамбургских властей в 1393 году сработал, и целый год они действительно ничего не платили[174]. Все это тем не менее не положило конец почти непрерывным усилиям гамбуржцев и ганзейцев добиться снижения налогов.
Торговцы Ганзы никогда не пользовались в полной мере возможностью доставлять пиво из Гамбурга в Брюгге напрямую, хотя кое-какое пиво все-таки достигало Фландрии, минуя налоги, взимаемые в Голландии: в 1370-е годы около 10 % гамбургского экспорта оказывалось непосредственно во Фландрии. Такая тенденция впоследствии получила развитие, гамбуржцы стали доставлять пиво в Слёйс без промежуточных остановок. Этим можно объяснить возникновение в Брюгге на исходе века объединений посредников, похожих на те, что существовали в Амстердаме, а также снижение доходов от налогов на гамбургское пиво в Амстердаме[175]. Модернизация судов в XIV веке позволила легче и безопаснее достигать берегов Фландрии. Преимущество прямого плавания заключалось не только в том, что оно позволяло миновать пошлины и голландских посредников, но также и в возможности обзавестись фламандской тканью и с легкостью привезти ее домой. Один английский наблюдатель начала XV века рассказывал, что пиво поставлялось прямиком во Фландрию, но пиво это было прусское и завозилось вместе с ветчиной, которую фламандцы очень любили. Прусское пиво, вероятно, было сильнее и крепче, но автор «Книжечки об английской политике» (The Libelle of Englyshe Polycye) заявляет, что при этом оно было недорогим. Прусское пиво из Гданьска тоже нашло рынок сбыта среди амстердамских купцов, правда, те, кажется, отправляли его дальше на юг[176].
Несмотря на некоторые подвижки с прямыми поставками, наблюдающимися после 1370 года, транспортировка пива по внутренним водным путям, безусловно, никуда не исчезла. Доставить пиво сперва в Амстердам, а затем по рекам и каналам во Фландрию всегда было безопаснее, чем плыть морем. Графы Голландии в XIII веке продвигали речное судоходство (binnenvaart) по всему графству, пуская доход со сбора налогов на улучшение каналов и шлюзов, подобных тем, что были в Спаарндаме и Гауде, и таким образом поддерживая относительную стоимость транспортировки пива через Голландию на низком уровне. В XIV веке голландский граф, желая помочь оплатить войны, в результате которых Фрисландия стала частью его владений, обложил торговлю налогами и даже эмбарго, но 14 августа 1403 года граф Альберт на пятнадцать лет освободил гамбуржцев от налогов и грутгельда в своих землях. Они должны были платить сбор за каждые 64 перевезенные бочки и не более 1 % налога, проходя через его владения. В графстве также была установлена максимальная плата, которую города вокруг Зёйдерзее могли взимать с гамбургского пива. Судя по всему, граф поддерживал гамбургских поставщиков в спорах о праве собственности на пиво, ввел процедуру обжалования и позволил гамбуржцам сохранять собственное торговое объединение. Его очевидной целью являлось сохранение торговли пивом через Фрисландию, Голландию и Зеландию. И — по крайней мере, частично — ему это удалось[177].
На протяжении XIV–XV веков многие города северной Германии стремились расширить экспортные рынки и даже институализировать свои связи с потребителями в разных частях Северной Европы. Соседняя Скандинавия представлялась ганзейским городам Северного моря, а также немецким городам побережья Балтики удобным местом сбыта пива. Первый контакт Бремена с Балтикой произошел в XII веке, что, впрочем, справедливо и для многих других городов, последовавших за общим наступлением в регионе под предводительством Генриха Льва, основателя Любека в 1158 году. Поскольку немецкие путешественники всегда брали с собой на борт пиво, оно вскоре было привезено сюда торговыми судами. Рига, основанная в 1202 году миссионерами и рыцарями, стала епископской резиденцией и торговым центром, где продавались все необходимые продукты питания, включая пиво. Один бременский пивовар в Риге XIII века начал производить продукт для местного потребления, но, скорее всего, что-то продавал и за стенами города. Другие города Прибалтики вскоре обзавелись собственными пивоварнями, в то время как в более крупных из них, таких как Гданьск, Любек, Росток, Штральзунд, и расположенных в других местах Пруссии, существовала собственная индустрия. К XIV веку во всех лифляндских городах, Риге, Ревеле и Дорпате существовали пивоварни. Местное производство как в новых, так и в древних населенных пунктах с переселенцами из Германии было в состоянии обеспечить рынок, что сдерживало импорт с дальнего Запада, делая рынок восточной Балтики менее перспективным, чем скандинавский