[519]. Стремление ввести общую систему налогообложения пивоварения так и не увенчалось успехом: все инициативы провалились в ходе борьбы короля и парламента в последующие десятилетия. В 1643 году парламент заново издал указ, по которому со всей пивной продукции, когда она покидает пивоварню, взимался акцизный сбор. Ставка налога зависела от цены напитка. Такая законодательная система напоминала ту, что сегодня действует в Голландии, однако из-за гражданской войны она так и не была полностью реализована.
В шотландском Абердине XVI века система регулирования, уходящая корнями еще в XIV век, была очень схожа с южно-британской практикой. Каждый год устанавливались новые цены на различные сорта эля, хотя в случае непредвиденных обстоятельств решение могло быть пересмотрено. Обыкновенно по воскресеньям «каннары» (cunnars), или дегустаторы эля, дабы продемонстрировать отсутствие сговора или подкупа, выносили на свежий воздух и проверяли каждую бочку. Цену на эль в стране определяли исходя из качества и цен на зерно, а также ежегодных официальных рекомендаций. Все пивовары были ограничены по максимальному количеству продукции, которое они смогли сварить, хотя верхние пределы были так высоки, что тяжело поверить, будто кто-то достигал такого уровня. За нарушение правил предполагались штрафы, но они, судя по всему, не были завуалированным лицензионным сбором[520], как в Англии. Шотландская система, хотя и не лишенная налогового интереса, была разработана, как и многие другие, для обеспечения горожан достаточным количеством напитков.
Налоговые ставки, конечно, отличались от места к месту, но все они со временем стали расти. Потенциал налоговых поступлений от процветающего пивоваренного производства был по достоинству оценен всеми правительствами. В Нюрнберге и других городах Германии первой половины XV века акцизный налог составлял всего около 5 % от стоимости пива. К 1570-м годам — уже 50 %. Гамбург середины XIV века отличался еще меньшим процентом, но к 1465 году это было уже 5 % от стоимости. Войны и неурядицы XVI века отразились на городе, так что к 1630-м годам налог увеличился до 24 %. География распространения налога тоже расширялась. Доля Антверпена к 1611 году составляла 38 % от стоимости. В Хассельте с 1490-х до 1610-х годов акциз вырос в 10 раз, правда, к концу XVII века снова немного снизился. Такова была общая для большей части Нижних Земель ситуация. По-видимому, сопротивление повышению налогов, как, например, в Гамбурге в конце XVI века, тоже было распространено[521].
Акцизный налог мог также использоваться городами как умеренная, но плохо замаскированная импортная пошлина. В тех случаях, когда импорт был незначительным, а местная индустрия легко удовлетворяла спрос, специальных пошлин за иностранное пиво никто не взимал. Так было, вероятно, до XV века. Уже к XVI веку налог на импорт стал обыкновенным явлением. Доводом в пользу повышения акцизов на импортное пиво было то, что местные пивовары уже выплачивали налоги на производство, поэтому более высокие акцизы на импорт уравнивали конкуренцию между разными сортами пива. Характерный пример — город Лёвен, где импорт пива, начавшийся в 1547 году, облагался налогом, в два раза превышающим налог на пиво, сваренное в провинции Брабант[522]. Импортное пиво чаще всего было предметом роскоши и продавалось за более высокую цену, а значит, могло выдержать высокие ставки налогообложения без уменьшения объема продаж. Власти, однако же, рассматривали любое сокращение импорта и любой переход к потреблению местного пива как положительный исход дела.
Если бы города взимали налоги с местных производителей не за каждую проданную бочку, а за само приготовление, то его бремя гораздо меньше бросалось бы в глаза потребителям. Это дало бы импортерам преимущества, в вот экспортеров ожидали бы новые сложности. В первом случае более низкие налоги с продаж позволили бы покупателям дешевле приобретать привезенное извне пиво. Во втором случае налог на варку распространялся бы абсолютно на все пиво, независимо от того, предназначалось оно для местного употребления или нет. В Гамбурге который в значительной степени зависел от экспортного рынка, переход в 1628 году на взимание средств за варку, а не за количество бочек, вызвал не только противоречия, но и некоторое сокращение экспорта, поскольку городские власти не хотели или не могли по дипломатическим причинам предложить экспортерам скидку или понижение налогового тарифа за пивоварение. Города-экспортеры пытались использовать любое имеющееся у них политическое влияние, чтобы добиться снижения налогов на их продукцию в других городах. В XVI веке немецкие пивовары в целом лишились своих привилегий в иностранных портах, поскольку пивоварение теперь распространилось повсеместно, а Ганзейский союз утратил прежнее политическое значение. Препятствия, установленные в городах Германии и Нижних Земель для импорта, привели к отклонению потока и сокращению торговли пивом. Пивоварение в Гамбурге, да и в других традиционных центрах экспорта, все больше и больше превращалось в предприятие, удовлетворяющее потребности только местного рынка[523].
Существовал один очевидный аспект протекционистской политики городских властей, не вызывавший какого-либо противодействия, кроме как со стороны потребителей. В Германии, и даже в большей степени в Нижних Землях, города уже давно и неоднократно предпринимали попытки предотвратить конкуренцию со стороны пивоваров из близлежащей сельской местности. Потребление пива за городскими стенами, конечно, шло своим чередом и до 1450 года, но только в течение XV века эта проблема, как ее воспринимали городские власти и пивовары, стала обостряться.
Произошло это отчасти потому, что сельские пивовары научились варить хорошее пиво, способное конкурировать с товаром городских коллег. Мелкие пивовары, на которых городские юрисдикции, а значит, и налоги не распространялись, могли предложить любителям пива более дешевую альтернативу. Сельским производителям не только не нужно было уплачивать налоги — их собственность также обходилась им дешевле, что позволяло сэкономить до 40 % и выше. В XVI веке, когда качество городского пива снизилось, шансы на успех повысились еще больше. Сельские пивовары имели прямой доступ к поставкам зерна, располагали доступной рабочей силой в зимние месяцы, когда пива варили больше, а полевых работ становилось гораздо меньше, и, как всегда, платили меньше налогов. Налоговое бремя пивоваров из окрестностей Нюрнберга в 1577 году было вдвое меньше, чем для горожан, и в то же время они не обязаны были отчитываться перед многочисленными представителями власти[524]. Чуть дальше на восток, в Богемии, землевладельцы старались ограничить доступ городских пивоваров к сельским рынкам, что было частью большого плана по созданию монополий, которые затем можно было обложить налогом. Практика ограничения мест, где крестьяне могли купить пиво, имела место еще в XV веке, и не только в чешских землях. Около 1600 года налоги на пивоварение, по-видимому, составляли значительную часть землевладельческих доходов. Кажется, помещики-землевладельцы и вправду добились определенного успеха, так как во второй половине XVI века в Богемии и Моравии производство городского пива сократилось. Многочисленные жалобы и судебные иски также указывают на то, что сельское пивоварение действительно проникло на городские рынки, привлекая жаждущих граждан в питейные заведения за городскими стенами. Но насколько велика была доля продаж среди сельских производителей, оценить невозможно. Масштабы пивоварения в поместьях, особенно в центральной Европе, всегда были невелики. Напротив, возможность получать правительственную поддержку, а также некоторые скудные налоговые данные и разрозненные факты указывают на то, что городские пивовары повсеместно оставались более крупными производителями. Ограничения на продажи, как и масштабное налоговое законодательство, опровергают предположение о том, что существовало что-то вроде свободного рынка пива и, в определенной степени, свободного рынка пивоваренного зерна.
В XV веке пивовары из ряда городов Нижних Земель, от Гронингена до Амстердама и Брюгге, потребовали у графов ограничить коммерческое пивоварение в сельской местности и добились этого. Они также добились постановления о том, что с любого выпитого вблизи города пива или вина необходимо взимать акцизный налог. В начале XVI века возмущение сельским пивоварением становилось только сильнее, пока, наконец, в 1531 году власти Нижних Земель не приняли решительные меры, объявив вне закона строительство любых новых пивоварен в сельской местности, а также все пивные в радиусе шести километров от города. Ограничения оказались не сильно эффективными. В сельской местности принятие нового закона протекало крайне вяло. Городам стоило больших усилий выигрывать судебные дела, основанные на этом законе, ставшем к середине века фактически мертвой буквой[525]. Право городов ограничивать сельское пивоварение никем не оспаривалось, а вот возможность его осуществить всегда ставилась под вопрос. Сельские помещики сопротивлялись расширению городской власти, а вместе с ней — и появлению сборщиков налогов. Потребители сопротивлялись по более житейским причинам.
В 1572 году Висмар повторно издал постановление о запрете пивоварения в сельской местности и повторил его в 1621 и 1755 годах; таверны, располагающиеся в радиусе двух миль от городских стен, должны были варить пиво в Висмаре. Именно сельское пивоварение положило конец производству напитка в могучем Гданьске, и остальные города опасались той же участи