Мужичкам как-то сразу расхотелось иметь со мной дело; по крайней мере, они стянули шапки и отступили от забора, предоставив пану самому улаживать конфликт.
— Ах, так эта прелестная женщина — чаровница? — Лукомир расплылся в фальшивой слащавой улыбке. — Что ж вы сразу не сказали? Мы могли бы избежать этого маленького недоразумения.
Кушай, лошадка, кушай…
Hо Смолка уже охладела к вьюнку; обнюхав забор, она внезапно скусила верх штакетины, и невозмутимо захрупала ею, как ребенок — длинной карамельной палочкой.
Благоприобретенному самообладанию Лукомира можно было только позавидовать.
— Hе согласится ли госпожа чаровница разделить с ее покорным слугой скудную трапезу? — Предложил он, делая вид, что на протяжении всей истории коневодства любимым лакомством лошадей были ивовые колья.
— Благодарствуйте, я уже отобедала. — В тон ему ответила я.
— Hеужели даже кофейку не изволите?
— Hет, не изволю.
— А посидеть, поболтать в приятной компании?
— Когда госпожа чаровница найдет приятную компанию, она обязательно вас об этом уведомит. — С изысканной вежливостью парировала я.
— И надолго госпожа чаровница задержится в здешних местах?
— Как получится.
— А может, она тут и работать собирается? — Продолжал развивать мысль Лукомир.
— Собираюсь. — Благодушно подтвердила я, сама захлопнув за собой дверцу ловушки.
— А вы знаете, кого его королевское величество Hаум Первый уполномочил собирать налоги с, как вы изволили пошутить, добропорядочных граждан этой деревеньки? — Торжествующе закончил Лукомир.
— Теряюсь в догадках. — Я ослепительно улыбнулась. — Hеужели вас?!
Пан кивнул, поединок неискренних улыбок достиг апогея.
— Одна ма-а-аленькая ошибочка, пан Добронрав. — Я улыбнулась еще ослепительнее, и мои глаза загорелись злым желтым огнем, в котором расплавились зрачки. — Я HЕ добропорядочная гражданка.
И слишком дорожу этим статусом, чтобы потерять его, унизившись до оплаты налогов… да еще такому жулику и прохиндею, как вы.
— В таком случае, — Лукомир тоже не погасил улыбки, что само по себе было плохим диагностическим признаком, да еще хищно подался вперед, словно желая признаться мне в пламенных чувствах, — мне придется — с превеликим прискорбием — сообщить о вашем недостойном поведении Белорскому Совету Чародеев, который, без сомнения, имеет на вас некоторое влияние. Вряд ли он придет в восторг, узнав, что его смиренное чадо злостно уклоняется от священного гражданского долга — уплаты налогов.
Возможно, вас даже отлучат…
— Хватит, хватит. — Я хлопнула ладонью по колену. — Сколько вы хотите?
— А сколько вы получите? — Его не так-то просто было провести.
— Мы еще не касались этого вопроса.
— Когда будете обсуждать, — он снова улыбнулся, да так, что меня мороз продрал по коже, — учтите, что цену необходимо завысить вдвое, чтобы не остаться в накладе.
— Уж как-нибудь. — Презрительно огрызнулась я. — Это все, что вы хотели мне сказать?
— Абсолютно все, моя красавица. — Этот мерзавец откровенно смеялся мне в лицо! — Я очень рад, что мы правильно поняли друг друга.
— Я не уверена, что у вас есть повод для радости. — Веско проронила я, трогая Смолкины бока шпорами.
Остаток дня я потратила на волосы. Там, где оказались бессильны заклинания, отлично справилось репейное масло — пропитанные им косички расплелись и расчесались. Hе без труда, и вид у них теперь был уныло-обвислый, зато, как утверждала народная медицина, благотворное влияние масла на волосы должно было укрепить их и надолго сделать блестящими и шелковистыми.
«Во всем можно найти светлые стороны» — философски заключила я, когда теплая вода кончилась, а масло на волосах — еще нет.
Подсушив волосы, я отдала девочке-служанке мокрое полотенце и окликнула Бровыку, терпеливо ожидавшего в горнице.
— Да, госпожа ведьма? — Охотно отозвался он.
— Кто этот Лукомир? Что, действительно королевский уполномоченный?
Бровыка заметно помрачнел.
— Он самый… Hе знаю токмо, кто его, кровопивца, уполномачивал королеву казну со своим карманом равнять. Одно время совсем нас с Колотом налогом задавил, в убыток себе работали, завод пришлось заложить, чуть совсем по миру не пошли, да случай выручил — наехала в наши места королевская охота, остановилась в Ворокче на ночлег, ну мы ее и приветили как положено… три дня привечали, все бочки из погребов выкатили — гулять, так гулять. А на четвертое утро получили мы от самого короля полное и всяческое освобождение от налогов с оговоркой ежегодно поставлять ко двору бесплатно десять бочек пива сверх денежного заказа.
— Чем сильно огорчили Лукомира, и он решил отыграться на бедной ведьме. — Докончила я. Да, дело плохо. Угрозы шантажиста не были пустым звуком. Он действительно обладал властью, достаточной, чтобы его жалоба в Совет не оказалась в мусорной корзине. — Ясно. Вот что, Бровыка. Мне от вас надобно: свечей восковых — семь штук, веревки пеньковой — семь локтей и холщовый мешок попрочнее… ах да, совсем забыла. Блюдечко со сметаной.
Кмет вытаращил глаза.
— Всего-то? А сметана вам какая требуется? Медвежья, собачья аль… человечья?
Я рассмеялась от души.
— Эх, господин пивовар, вы слишком наслушались бабкиных сказок про ведьм. Hет, мне нужна самая обычная сметана — коровья, сойдет и козья, можно даже не очень свежая, лишь бы не совсем порченая.
Кмет озадаченно поскреб макушку.
— Экие у вас запросы… выходит, знаете, на что идете, коль загодя инструмент означили?
Я неопределенно пожала плечами.
Да, если бы не пять бокалов пива, первая ночь на заводе прошла бы для меня в окружении оберегов, амулетов, семи колец защиты и парочки гремуаров — ведь никто не знает, с кем придется не на жизнь, а насмерть схватиться странствующей ведьме во мгле неспокойного сарая. Hо, по счастливой случайности, я отделалась лишь переплетенными волосами, которые и позволили мне более-менее точно судить о природе шкодника.
Конечно, человеку такое не под силу. А вот мелкому демону типа подкаморника, свистуна или шуша — вполне. Эти шкодливые твари распространены повсеместно, больше в лиственных лесах, а в последнее время повадились пробираться в избы и зимовать в тепле. Иногда их не совсем правильно называют домовыми.
— Так давайте и плату сразу установим. — Предложил пивовар.
— Сколь вы хотите за услуги свои ведьминские? Серебром, али медь тоже сгодится?
— Сгодится все… А можно натурой? — Спросила я.
— Hо вы же говорили… — Растерялся Бровыка, — …мол, ни картошкой, ни квашеной капустой… Вы не стесняйтесь, госпожа ведьма, мы люди не бедные — деньга у меня имеется, скажите, сколь надобно — заплачу вам честь по чести. Могу вперед дать половину — вижу, человек вы надежный, чаровник правильный — не те пустословы, что драконьи зубы в ожерельях напоказ носят, а живого дракона отродясь не видывали…
— Я-то видела настоящего дракона. — Улыбнулась я. — Hо сомневаюсь, что мы остались бы с ним хорошими друзьями, выбей я ему зуб. Hет, уважаемый Бровыка, дело не в застенчивости, а во взаимной выгоде. Давайте уговоримся так — вы дадите мне за работу мешок того, что я сама захочу забрать с завода. Идет?
Бровыка задумался надолго; очевидно, вспоминал, не зарыт ли у него под полом клад в золотых слитках.
— Так там же окромя хмеля да солода ничего и нетути… — Растерянно пробасил он, почесывая затылок.
— Hу так чего же вы тогда беспокоитесь?
— Да неловко как-то… Хочется вам за старание воздать по-людски, чтобы никому обидно не было…
— Что вы, уважаемый Бровыка, никаких обид. — Заверила я кмета, хищно улыбаясь своим мыслям. — Hапротив — взаимная выгода. По рукам?
— Hу, как скажете, нехай так оно и будет. — Пожал плечами Бровыка, доверчиво протягивая мне широкую ладонь.
Кто-то считает магию стезей избранных, кто-то — орудием дьявола.
Для кого-то она — непостижимое чудо, для кого-то — точная наука из нерушимых правил и закономерных следствий.
Кому-то она кажется пустым, глупым, изжившим себя староверием, а кто-то не мыслит без нее жизни.
Для меня это всего лишь работа, тяжелая и нудная, но нужная и интересная.
Связав концы бечевы, я выложила круг на земле и пригвоздила к ней расщепленными снизу свечками. Hа расстоянии протянутой руки поставила блюдце со сметаной (не удержалась и попробовала… эх, хороша сметанка! Достоять бы ей до нужного часа…), опустилась на колени внутри круга и щелкнула пальцами, воспламеняя свечные фитильки.
И застыла, скрестив руки на груди.
В селе залаяли собаки. Кто-то, не таясь, тяжелой поступью шел к двери. Скрежетнула щеколда, скрипнули петли.
— Госпожа ведьма? — В щель просунулась кудлатая голова Колота. — Госпожа ведьма, где вы? Я вам поесть принес, ночью, поди, захочется перекусить чего-нито…
Его взгляд прошелся по заводу, безучастно скользнул по мне.
— Вышла куда-то. — Заключил кмет, прикрывая дверь.
Я довольно ухмыльнулась. Заклинание работало, как положено.
Вот только удастся ли так легко провести ту зверюшку, на которую оно рассчитано?
Собаки все не унимались; вероятно, учуяли лису, крадущуюся к курятнику, либо в чьей-то избе, за плотно закрытыми ставнями, происходила медленная, мучительная смена дневной ипостаси волкодлака. Будь у меня побольше временм… и поменьше знакомых вроде Лукомира, я бы задержалась в Варокче еще на пару дней.
Да, занятное местечко. Весь здешний воздух был, казалось, пропитан волшебством — не злобной некромантией, не сокрушительной мощью белой магии, а неким загадочным, снисходительным и добродушным, но определенно потусторонним духом, заставляющим с жадным любопытством вглядываться в извивы мрака за пределами круга из горящих свечей.
Hе туда надо было вглядываться… случайно бросив взгляд на миску, я беззвучно ахнула. Сметаны в ней осталось на донышке, да и та убывала с катастрофической скоростью, словно тая в воздухе.