Может быть, водила и ожидал нечто подобное, но всё-таки обалдел от напористости женщины. Он теперь окончательно понял, что сопровождал не девушку, а именно женщину, обладающую просто космическим сексуальным потенциалом. За такой дамой он готов был следовать всю оставшуюся жизнь, терпя её выходки.
– Не поминай лихом, таксист! – Дина с усмешкой помахала ему рукой с подножки вагона.
В соседи по купе не на шутку возбудившейся Дине досталась типичная бизнес-леди с навороченным ноутбуком и крутым мобильником, не умолкавшим ни на час. Журналистка поняла, что время в дороге эта дама намерена провести за работой, и в одиночестве направилась в вагон-ресторан. Почему-то там было пусто, и Диана, отведав бокал сухого красного вина под солёные фисташки, разочарованно отправилась спать.
Затея с поездкой в город N начала казаться журналистке досадной ошибкой.
…В кармане своей ветровки таксист позднее обнаружил визитку темпераментной пассажирки, одарившей его обжигающим поцелуем. Телефон, название известного издания, в котором она работала: женщина оказалась журналисткой. И имя. Диана Резник. Водила дал себе клятву обязательно отыскать «венец творенья, дивную Диану» и вернуть ей поцелуй, а если получится, то и с процентами!
23
Врачи засуетились вокруг пришедшей в сознание Женечки, оттеснив от её кровати и Савельева, и Элку. Но мать ни на секунду не отрывала взгляда от испуганных глаз дочери, безостановочно повторяющей: «Мама, не уходи от меня!»
Потом всё стихло. Доктор предложил Карелиной «пойти отдохнуть», потому что Женьке сделали успокоительный укол, погрузивший её в долгий, исцеляющий сон. Эльвира помотала головой, но светило медицины был неумолим:
– Мамаша, если вы рухнете тут без сил, вашему ребёнку от этого легче не станет. Часиков через двенадцать явитесь сюда бодрая и цветущая, с фруктами и конфетами. Что больше всего нравится вашей дочке? Вперёд! И поймите меня правильно: я не прошу вас, я приказываю. Можете считать, что я выписал вам рецепт!
– Может, я прилягу где-нибудь здесь, на кушетке? – заозиралась Эльвира в поисках привычной для больничных палат нехитрой мебели, боясь, что Женька проснётся и не увидит мамы поблизости.
– Это не полезно. Нужна настоящая кровать с настоящей постелью, – безапелляционно заявил врач. А потом развернулся к Савельеву и воззвал уже к нему: – Антон Павлович, а вы почему молчите? Отдайте-ка распоряжение, она вас должна послушаться. Вы всё-таки вице-мэр!
– Она уже уходит, – кивнул Антон, взяв Эльвиру за локоть и уводя её из палаты.
– Я не могу бросить её здесь одну. – В голосе Карелиной прозвучал смертельный испуг. Наверно, женщина ещё долго не оправится от постигшего её удара и будет бояться оставлять дочь без присмотра.
Тем временем Савельев озабоченно огляделся и достал сотовый. Влад откликнулся не так быстро, как обычно: всё-таки ночь, и даже таким исполнительным служакам иногда нужно отдыхать.
– Извини за беспокойство, Влад, но поиск квартиры надо форсировать.
– Всё уже готово, шеф, – зевая, отозвался мужчина. Всё-таки он был гениальным помощником!
– Адрес, ключи, – по-деловому перечислил Вечно Второй. Получив нужную информацию, кивнул и, дав отбой, повернулся к Элке. Та вопросительно смотрела на него, догадываясь, о чём шла речь в коротком разговоре Антона с его невидимым собеседником, скорее всего, подчинённым.
– Сейчас мы поедем в твою новую квартиру, там ты отоспишься. Возражения не принимаются! – распорядился Савельев, предупреждая возможную реакцию Эльвиры.
Спешащая мимо та самая медсестра, которая провожала чиновника в реанимационное отделение, услышала последние слова Антона Павловича и сердито поджала губы. «Надо же, у неё ребёнок в таком состоянии, а она трахаться едет! Совсем стыд потеряли!» Эта новость через несколько минут стала достоянием всего среднего медперсонала больницы. Тётки обсосали свеженькую сплетню и вынесли вердикт: виновна! Таких мамаш надо расстреливать на площади, чтобы другим неповадно было. А начальство вообще бессовестное: у всех на глазах эту сучку клеит! Квартиры ей дарит! Позор-то какой!
Элка давно уже не ездила ни на чём круче трамвая или поезда, а тут к её услугам был новенький красавец «Туарег». Савельев открыл перед женщиной дверь и помог взобраться на заднее сиденье.
– Заедем за ключами – и на отдых! – сказал Антон, усаживаясь за руль.
Элке, наверно, понравилось бы наблюдать, как ведёт машину настоящий мужчина, как подчиняется его красиво вылепленным рукам, непринуждённо лежащим на руле, серебристый металлический зверь. Но увы: едва джип вырулил на тёмную улицу, как глаза Карелиной сомкнулись и она уснула.
Почувствовав это, Савельев даже не пытался обращаться к ней. Ему самому жутко хотелось спать. К тому же на сотовом высветилось несколько неотвеченных вызовов: жена никак не желала оставить его в покое, и надо было всё же с ней поговорить.
– Ты что-то хотела? – коротко спросил он.
– Хотела. Хотя бы чтобы ты называл меня по имени. Пришёл наш сын, его отпустили, пострадавший отозвал заявление. Но заставил Игоря написать долговую расписку, – объяснила Валентина. Голос у неё был каким-то странным, и от неприятного предчувствия Савельев невольно похолодел.
– На какую сумму? – поинтересовался он, справившись с внезапным волнением. Валентина помедлила и сообщила новость, повергшую мужа в лёгкий шок:
– В том-то и дело, что сумма не названа. Наш дурачок на радостях подписал бумагу с пробелом. Теперь этот сбитый умник может нарисовать любую цифру. Я боюсь, Антон! А если он решит нас разорить?
– Не думаю, что он знаком с реальным количеством денег в моём кошельке, – твёрдо парировал Савельев, сделав ударение на слове «моём». Настало время испытать неприятные ощущения и Валентине.
– В том-то и дело! Скорее всего, эта скотина считает, что мы долларовые миллионеры, не меньше! – запричитала она. Антон Павлович решительно осадил её:
– Остынь, Валентина! Ты кого скотиной называешь? Это ведь, кажется, наш сыночек его сбил, а не наоборот, так? Главное, что пострадавший жив и способен рассуждать здраво. Может, стоит попробовать всё-таки добиться суда? – рассуждал вслух Савельев. Валя возразила:
– Ты что, хочешь, чтобы нашего Игорька снова заперли?
– И ему урок будет, и сбитый аппетиты умерит, и мы с денежкой останемся, – жёстко перечислил мужчина возможные плюсы своего предложения.
– Будто адвокат ничего у нас не попросит! – невольно хмыкнула Валя, слегка успокоившись.
– Адвокат – человек разумный и лишнего требовать не станет, – отрезал Антон. Ему надоело переливать из пустого в порожнее, и он потребовал у жены дать ему время на размышление.
Во время обсуждения семейных проблем Савельев успел заскочить к Владу за ключами и отблагодарить его за расторопность бутылкой хорошего французского коньяка.
– Примешь на сон грядущий. Завтра разрешаю опоздать, – усмехнулся Савельев, хлопнув помощника по плечу.
– Сегодня, Антон Палыч! – сонно поправил Влад, закрывая дверь.
Вечно Второй только вздохнул: он уже потерял счёт времени. Наверно, стоит тоже прикорнуть на пару часов, иначе будет худо. Он второй раз за последние часы пожалел об отсутствии у себя валидола, потому что сердце вновь засбоило, больно ткнувшись в грудную клетку и на несколько мгновений замерев. «Нельзя болеть, нельзя!» – мысль пролетела в мозгу, словно чудодейственное заклинание, и Антон почувствовал себя вполне здоровым.
Вернувшись в «Туарег», Савельев несколько минут посидел, глядя на спящую Элку. Во сне она казалась совсем ребёнком, настолько ранимым и беззащитным, что Антон не удивился, когда её губы дрогнули в темноте, произнеся шёпотом одно лишь слово: «Мама!»
«Бедная моя девочка», – подумал Савельев с такой пронзительной нежностью, что от неё вновь защемило сердце. Антон откинулся на сиденье и замер, пытаясь справиться с болью. «Ну вот и всё. Кажется, я становлюсь безнадёжным стариком», – сам себе грустно улыбнулся мужчина, когда мимолётный приступ боли миновал. Если после всех событий последних дней ему удастся сохранить психическое и физическое здоровье, это можно будет считать настоящей удачей.
Савельев сам не заметил, как уснул. Обещанная Эльвире квартира так и не дождалась этой ночью своих новых обитателей. Зато женщина так сладко выспалась на заднем сиденье просторного «Туарега»! Самые мягкие кровати, наверно, показались бы ей менее комфортными!
Проснулась Элка от утреннего холода: весенние ночи холодны, и студёный воздух проник в машину, разбудив спящих в ней людей.
– Прости, Элечка, кажется, я всерьёз прокололся. Пообещал тебе небо в алмазах, а предоставил лишь потолок с фианитами, – виновато произнёс Вечно Второй, открыв глаза и не сразу поняв, где находится.
– Это неважно. Спасибо за заботу, я вполне прилично выспалась. Может, вернёмся в больницу? – предложила Эльвира, на что Савельев возразил:
– Ну нет, девочка моя! Я всё-таки везу тебя в квартиру, ты принимаешь душ, потом мы едем в магазин за продуктами для тебя и Женьки, а уж после этого, так и быть, подкину тебя до больницы. А у меня – извини! – работа.
24
Дина решила не звонить Эльвире, а сразу после поезда отправиться к ней домой на такси. Пусть оценит сюрприз!
Здешний таксист, угрюмый дядька средних лет, не стал беседовать с пассажиркой, а включил кассету с шансоном и тупо смотрел на дорогу, не отрывая взгляд. Карелина жила в районе, которые принято называть спальными, хотя Дина применила бы подобное понятие ко всему Элкиному городу. Этакий провинциальный рай, оживающий лишь утром и почти лишённый бурной ночной жизни, характерной для столиц. Здесь люди жили работой, а не тусовками по ночным клубам. Дине такой образ жизни наверняка показался бы безумно скучным.
«Вот потому-то я здесь и не живу», – сделала она мысленный вывод и, расплатившись (весьма дёшево по столичным опять же меркам), направилась к подъезду, в котором располагалась квартира Карелиной (искомые цифры были указаны на козырьке над дверью). Двор не отличался ничем особенным: старенькая детская площадка с разломанными качелями и скрипучей каруселью, которую мучил какой-то подвыпивший тип; деревья, дотянувшиеся макушками до пятого этажа; редкие прохожие, с подозрением оглядывающие каждого незнакомца…