– Я делаю что-то смешное, малыш? – недовольно насупившись, банши вскинула руку, и ее почти что прозрачная магия направилась ко мне, желая заключить в кандалы. Выставив руку вперед, я создал щит вокруг себя и закрыл разум барьером, как и учил Клерс. Высшая улыбнулась, точно рысь, получившая дозу свежего сырого мяса. Она была довольна моими успехами. Ради такой реакции я тренировался по восемь часов в день, делая перерывы на мимолетные перекусы. Ве́дас говорил, что злость и агрессия – лучшие союзники в борьбе. Стоит им дать управление – и шансов на выживание у врага не будет.
И действительно, я ложился спать голодным после нескольких часов изнурительных тренировок. Несколько недель воздержания и отказа от близости сделали из меня монстра. Я почти что не пользовался магией, когда выходил на бой. Ве́дас первое время пытался приструнить, говоря о том, что кулаки пускают в ход только слабаки. Но когда мои удары приходились по телу джинна быстрее, чем его магия наносила мне увечья, он взял свои слова обратно. Моя магия бурлила по венам, желая, чтобы я освободил ее, ослабил оковы, но я не мог. Нужно уметь орудовать кинжалами, которые в итоге спасут тебе жизнь в момент, когда этого не ждешь.
После того как стал Высшим, я редко появлялся в крепости, где проживали Джойс и Клерс. Они поладили, но иногда, когда наведывался в гости, мог слышать возмущенные возгласы женщины о том, что столько не пьют даже кони. На что Клерс отвечал, что он козел и все конское ему чуждо, убегая в свою комнату с кувшином вина.
Ве́дас первый скинул с себя оковы оцепенения, когда его застали с поличным в рассматривании оголенной груди Алке́сты. Металлические браслеты красного оттенка натянулись на коже цвета мокрого асфальта, выражая недовольство хозяина. Девушка, забывшая о проколе Высшего, обхватила его мускулистую руку и прижалась к ней, потеревшись щекой о плечо, как кошка. Она делала так каждый раз, когда пыталась переместить фокус внимания джинна на себя. Высшая знала, что джинн любит ее, но только позволяла это делать, не проявляя ответных чувств. Казалось, банши нравилась эта игра, когда Ве́дас терял самообладание и становился похожим на ручного пса, который следовал за ней по пятам. Высший ничего не сказал, лишь золотистые татуировки в виде рун вспыхнули на бицепсах джинна. Прокашлявшись, он указал свободной рукой на несколько массивных деревьев, которые образовывали подобие арки, и негромко начал свою речь:
– В этих местах есть два поселения: сатиров – Сарти́саг и других магических существ – Джомсон, которые объединились из-за какой-то жизненной трагедии. Если с первыми я имел дело, то о вторых не знаю совсем ничего, кроме как то, что они никому не приносили вреда. Поговаривают, что в их селении появилась фея, способная исцелять. Холодная, неприступная, словно айсберг, но чертовски красивая.
Алке́ста на последние слова с силой пихнула Ве́даса в ребро, отчего тот закашлялся.
– Все это, конечно, безумно интересно, но как это поможет нам найти субстанцию, тварь, уничтожающую сатиров? – Я внимательно вглядывался в глубину леса, пытаясь рассмотреть что-то еще, кроме тьмы, скрывающейся за массивными деревьями. Старался не подать виду, что меня удивили слова джинна о втором поселении. Если о деревне сатиров я знал со слов Клерса, то о втором не ведал ничего. Друг, видимо, тоже, поскольку он ни разу не обмолвился о нем.
– Мы можем добраться до поселения и все разузнать, может, кто-то что-то видел или слышал. – Ве́дас плотно поджал губы и явно обдумывал, как будет быстрее добраться. Алке́ста, отвечающая за мысли и разум, раскусила план Высшего и ответила категорическим отказом, ткнув пару раз на белоснежное платье, где зелеными кляксами красовались пятна.
С минуту ничего не происходило, но мимолетный толчок в спину заставил меня отпрянуть и посмотреть на Высших, которые стояли и о чем-то громко спорили.
Иди ко мне.
– Вы это слышали? – нахмурив брови, я сделал шаг вперед, ведомый голосом, но Ве́дас крепко схватил меня за запястье, остановив.
– Что ты слышал?
– Голос.
– Не понимаю, о чем ты, – недоуменно произнес джинн и кинул настороженный взгляд на Алке́сту, пожимающую плечами.
Иди ко мне. Скорее.
Выдернув запястье из хватки джинна, я раскрыл крылья и резко взмыл в воздух, ловко лавируя между верхушек. С каждым ударом сердца голос становился все громче, подзывая и маня. Десяти взмахов оказалось достаточно, чтобы между деревьев показалось небольшое селение, рассчитанное человек на двадцать. Свернув влево, я начал снижаться и, сложив крылья за спиной, с гулом приземлился посреди поляны. Девушки, резвившиеся и играющие друг с другом, сменили смех на крик, кто-то вовсе сбежал. Я не смог сдержать улыбку, почувствовав аромат их страха. Все на континенте знали, что к Высшим примкнул дьявол, но никто не догадывался, как точно он выглядел.
Я медленно поднял голову и встретился взглядом с дриадой, оставшейся сидеть посреди поляны. В ее глазах таился вызов, но дрожь в теле выдавала волнение, затаившееся в душе девушки. Выпрямившись, подошел к дриаде и протянул ей ладонь в качестве приветствия. Девушка пристально посмотрела на руку, затем робко пожала ее, отчего я тихо выдохнул.
Дриады славились своим дурным характером и способностью превращать любого в дерево или кустарник за считаные минуты при телесном контакте с жертвой. Стать очередным трофеем не хотелось, поэтому я аккуратно разжал ладонь и опустил руки вдоль тела, осматриваясь. Посреди поляны тлели угли от костра, на самодельном вертеле, сотканном из увесистых палок и веревок, жарился дикий кабан, тушу которого обдувал дым. Чуть поодаль стояли семь деревьев, чей свет отражался на поляне, несмотря на яркое солнце в зените.
– Что это?
Дриада ответила не сразу, но когда первые слова вырвались наружу, они были похожи на скрипучие половицы, отсыревшие от времени и многочисленных дождей.
– Священные деревья, которые вырастил сам бог смерти. Я не так давно в этом селении, могу рассказать лишь то, что слышала сама.
– Расскажи. – Я присел рядом с девушкой на землю и облокотился на влажную траву.
– Когда на континентах рождался ребенок, наделенный магическими способностями, многие смертные родители бросали его на произвол судьбы, считая посланником тьмы. Чудовища, находившие таких младенцев посреди леса, забирали их с собой и растили как родных. Но из-за частого кровосмешения рождались дети, магия которых не была известна никому. Так появились джинны, умеющие загадывать желания, и ирсы, застревающие в телах младенцев и не развивающие свой дар, которые требовали крови и плоти живого существа. Дева с косой забирала каждого, кто не смог справиться со своей магией, даже детей. Легенды гласят, что последней волей бога смерти было воссоздание этих семи священных деревьев, разрушение которых принесет новую эру на континенты. Он хотел, чтобы с падением последнего его дочери – Жизнь и Смерть – вернулись обратно домой в Забвение. Третья сестра осталась бы подобно проводнику между мирами, сохраняя баланс для новых правителей обоих царств. Чтобы сохранить Древа от напасти охотников, Жизнь наделила каждый светом, отражающим ту магию, что подвластна чудовищу.
– Я думал, это всего лишь легенда. – Я не мог оторвать взгляда от массивных стволов, которые колонной выстроились в один ряд. Солнечный свет меркнул на фоне их магии – тех отблесков, что они кидали на поляну, и я спросил у дриады: – Должно быть, цвет твоей магии – изумрудный? Значит, Древо с этим светом сможет погибнуть только тогда, когда магия обернется против тебя.
Краем глаза я заметил, как дриада кивнула и вновь вернулась к своему занятию – взращивать ростки будущих растений и деревьев, которые в дальнейшем станут местом упокоения и принятия смерти для дриад, когда их час придет. Эти девы умирали без боли, лишь их душа покидала телесную оболочку, воссоединившись с истинной природой, что выберет сама. Так дриада спасала свою душу от внезапного нападения охотников. Дерево, где покоилась душа дриады, начинало пронзительно скрипеть и взмахивать массивными ветвями, оповещая о нападении. Это помогало другим девам прийти на подмогу и уничтожить обидчика, превратив его в кусок дерева, после чего уничтожить, иссушив. От охотника оставался лишь гнилой пень, который со временем сравнивался с землей.
Иди ко мне. Я не могу больше ждать.
Голос стал еще громче и отчетливее, будто стоило повернуть голову, и я смог бы увидеть ту, кто произносит эти слова. Вместо этого посмотрел в противоположную сторону, где расположились Священные деревья. Их разноцветная магия струилась по поляне, словно ленивые солнечные лучи, где кроется неподвластное ни одному чудовищу могущество. Все они были поистине прекрасными, но все мое нутро тянулось к черной мгле, которая окутывала седьмое дерево своими призрачными щупальцами.
Я услышал, как на поляну вышли Ве́дас и Алке́ста, приветствуя жителей. Поднялся с земли, поблагодарил дриаду за рассказанную легенду и быстрым шагом добрался до Священного дерева, окутанного мглой. Тонкая рябь прошла по кроне, захватив листву. Темная женская рука, покрытая дымкой, потянулась ко мне навстречу, приглашая. Помешкав мгновение, я крепко обхватил ее и почувствовал, как начало затягивать в воронку, где находились мои главные страхи и пороки.
Ты сделал правильный выбор, дьявол.
Глава 7
Открой тайну, которая неподвластна. Даруй свет, что таится во мраке.
Смерть
Я сидела на троне из человеческих костей, от прикосновения которых по телу проходил приятный озноб. От этого я на мгновение почувствовала себя живой.
Пороки – лакомый кусок для таких чудовищ, как я. Моя единственная цель – принести как можно больше страданий душе, не теряющей надежды на спасение. Крики боли и отчаяния были для меня подобно пыльце фей.
Такова моя природа – убивать, карать, заставлять страдать. Я завидовала своей сестре, которая, подобно утренним лучам солнца, восходила и помогала заблудшим душам, даруя самое главное – надежду на спасение. Но как же они были глупы. Как бы ни умоляла душа, ничто не сотрет клеймо порока, что навечно остается там, где некогда было сердце.