– Никогда.
– Никогда, – повторил демон, усмехнувшись. Теперь его глаза распахнулись, из них текла кровь, а с кончиков пальцев, искрясь, срывалась магия. – Неужели я не заслужил того, чтобы со мной считались, Клерс? Что творится в твоей тупой башке?! – Мулцибе́р сорвался на крик, но вовремя взял себя в руки. Я отшатнулся в сторону, когда он резко встал и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.
Невысказанные слова витали в воздухе, словно вязкий туман. Мулцибе́р узнал. Он имел право злиться на меня. Но его реакция оставила неприятный осадок в душе. Мне хотелось лечь на пол, обхватить тело руками и уснуть, успокаивая самого себя. Скупая слеза скатилась по щеке.
Осталось не так много времени, прежде чем от меня останется лишь оболочка, душа, запертая в теле. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на бессмысленные обиды и ненужные выяснения, резкие слова, ранящие душу. Я хочу провести отведенное время с теми, кто дорог. Даже с Джойс, которая из раза в раз гоняла меня по замку в попытке отобрать вино. Вспоминая это, я непроизвольно улыбнулся, обхватил себя руками и лег на пол около окна, позволяя морозному осеннему ветру ласкать мое тело. Незаметно для себя уснул. Сквозь дрему почувствовал, как тело подхватили на руки, уложили на кровать и укрыли одеялом. Вновь волна умиротворения прошлась по коже, даря успокоение.
– Я найду способ тебя спасти, мой друг.
– Я снова сломаю тебе нос, если обманешь меня.
Мулцибе́р хмыкнул, провел пальцами вдоль моего тела, окутывая своей магией. Его светлые штаны были заляпаны кровью, которая водопадом стекала из глаз.
«Все светлое в твоей жизни исчезло», – подумал я, не догадываясь, какими пророческими окажутся эти слова, и провалился в темноту.
Наутро, зайдя в столовую, я заметил, что место демона пустовало. На его стуле сидела Джойс, которая никогда с нами не завтракала. В свободное время она постоянно блуждала по лесу, собирала какие-то травы, норовя сделать из крепости оранжерею, а меня убить, повесив, словно чучело, у входа. Открытых попыток она пока не делала, но глаза выдавали ее. Первый раз я заметил этот взгляд, когда пришел знакомиться к женщине в комнату, споткнулся и разлил вино на ее любимый ковер – почти весь кувшин. Второй раз – когда мы с Мулцибе́ром на второй год знакомства завалились в местный кабак, где обслуживали только чудовищ. Мальчишка так обрадовался свободе, что, несмотря на столь юный возраст, перегнал даже меня по количеству выпитого алкоголя. Я едва дотащил его до крепости, опасаясь остаться со сломанной спиной и стоптанными копытами. На пороге нас встретила Джойс, которая, не сказав ни слова, молча забрала у меня Мулцибе́ра, что-то прошептала ему на ухо, отчего тот несвязно пробормотал несколько слов и икнул. Тишину в доме нарушил мой смех, схожий с легким блеянием овцы. На следующий день я его, правда, откачал, очистив разум от влияния алкоголя. Джойс все утро и весь день кудахтала над демоном, отпаивала отварами из трав, делала холодные компрессы, а тот лишь лежал и постанывал, будто это были последние часы его жизни. Не выдержав, я, в конце концов, лягнул его копытом в бедро, отчего Мулцибе́р с гулом упал с кровати и начал потирать ушибленное место. Вместо страдания, которое преследовало беднягу большую часть дня, на лице проявилась злоба. Демон открыл было рот, чтобы позвать Джойс, но я направил на него рога, склонив голову вниз.
«Только двинься – проткну».
Выражение лица парня до сих пор веселило – широко распахнутые глаза, приоткрытый рот, откуда разве что слюна не стекала.
– Не могу терпеть наигранности и жалости, которую не заслуживаешь в данный момент, – выплевывал я слова. – Ты болен? Кто-то дорогой твоему сердцу умер? Тебя отвергла женщина, ради которой готов был отправиться в преисподнюю? Нет.
И после этого случая парень понял, что из избалованного мальчишки вряд ли выйдет мужчина, которым будут гордиться, на которого будут равняться. Я настолько изучил дьявола, что знал, где он лжет, где говорит правду, знал, какие мысли копошатся в голове. Мулцибе́р никогда не шел на поводу у судьбы.
Но Джойс… Ее ласковые слова, некая смиренность и покорность судьбе меня злили, но в тот же момент восхищали. Лицо женщины всегда улыбалось, но в глазах стояла неимоверная боль, которую она не могла выразить словами и берегла как нечто сокровенное. Джойс научилась проживать поражения, оставляя их позади, но не научилась жить. Порой я натыкался на нее посреди коридора ночью. Ее безжизненный, потухший взгляд в одно из окон, открывающих вид на лес, сгорбленная фигура, прижатые в груди руки. Джойс была такой хрупкой и беззащитной в такие моменты, что мне хотелось подойти и просто обнять, дать понять, что она не одна, есть те, на кого может положиться. Но вместо этого я негромко кашлял. Женщина моментально возвращалась в реальность и вымученно улыбалась, произнося одними губами «спасибо». Такие ночные встречи стали нашей традицией, но я так и не мог понять, за что она благодарила меня.
За то, что вывел из мыслей, тяготивших душу? За то, что просто побыл рядом? Ответа я не знал.
Я демонстративно прошагал мимо Джойс и сел на противоположной стороне стола. Нарочито вежливо поблагодарил слугу за то, что та налила чай в чашку и нарезала вяленое мясо на куски, сдобрив сверху медом. Взяв вилку, я ловко подцепил еду и направил в рот, не сводя взгляда с Джойс. Та со скучающим выражением лица намазывала ножом какую-то вязкую красную жидкость на булочку.
– Где Мулцибе́р? Почему не спустился к завтраку? – как бы между делом спросил я, стараясь придать голосу непринужденный тон.
Джойс продолжала намазывать вязкую жидкость, будто не услышала моего вопроса.
– Где Мулцибе́р? – вновь спросил я. Каждый раз, игнорируя мои слова, эта женщина пыталась вывести из себя. Молчание и наигранное равнодушие – то, от чего бросало в дрожь.
Джойс нарочито медленно опустила булочку, положила нож на тарелку, отпила чай из кружки и только тогда соизволила перевести взгляд в мою сторону.
– Почему ты интересуешься, где сейчас Мулцибе́р? Разве вы друзья, чтобы знать подобное? Так, знакомые, которые не доверяют друг другу.
Я замер и, кажется, перестал дышать. Демон не мог рассказать ей о нашем разговоре, значит…
– Ты подслушивала, – прошипел я, оперевшись ладонями на стол и чуть привстав, стараясь унять гнев и раздражение.
– Сядь, – властно сказала Джойс. От неожиданности я рухнул обратно на стул и моргнул пару раз. Женщина мило улыбнулась, еще больше выводя из равновесия. – Превосходно. Понимаешь ли, Клерс, у меня нет привычки подслушивать, но вот призраки, обитающие в лесу и изредка заглядывающие в крепость, совершенно не умеют хранить секреты.
– Призраки?
В ответ Джойс кивнула и откинулась на спинку стула.
– Ты разве не знал?
– Откуда?! – вырвалось у меня на истеричной ноте. – Мулцибе́р, гаденыш, утаил, ничем не лучше!.. – остановился я, не став развивать тему дальше, не зная, что наговорили Джойс так называемые призраки. Вместо этого спросил:
– Ты видишь их?
Женщина кивнула.
– Расскажи, какие они? Они… они причинят нам боль?
– Что ты, нет. Это безобидные призраки. Души тех, кто нашел покой, но так и не смог отвыкнуть от земной жизни. Смерть разрешает им раз в месяц на полнолуние ночью подняться наверх. Они проживают несколько часов среди смертных и чудовищ. Все души таковы, но на кого-то мы обращаем взор, можем прикоснуться, а кто-то становится невидимым для наших глаз. Но не стоит к ним пренебрежительно относиться. Светлые души впечатлительны и могут обидеться даже на то, если ты скажешь, что не лицезреешь их. Душам нужно чувствовать, что они живы, понимаешь? Даже если это не так.
Внезапная догадка пришла в голову.
– Так ты… по ночам… ты общаешься с ними?
– Да, они делятся со мной своей болью и обидами, чтобы спокойно вернуться в царство Смерти.
– Ты сейчас серьезно?
Я не до конца верил тому, что говорила Джойс. Она была темной лошадкой, мысли и действия которой не вязались воедино. Я не мог разгадать, какой следующий выпад сделает женщина, отчего неимоверно злился. То она готова подать руку помощи, то способна растоптать за любую провинность, то замирает посреди коридора ночью и общается с какими-то призраками. У меня складывалось впечатление, будто в Джойс жили несколько сущностей, которые не до конца понимали, кто берет бразды правления в свои руки в определенный момент.
– Ты сомневаешься в моих словах, Клерс? – нежный, со стальными нотками голос прорезал тишину. Взгляд Джойс был прикован ко мне – пронзительный, уничтожающий. Озноб прошелся по коже.
– Я когда-то давал повод усомниться во мне, Джойс? – стойко парировал я, ощущая, как на душе оседает тяжкий камень.
– Нет, пока нет. До тех пор, пока Мулцибе́р доверяет и нуждается в тебе, у меня нет причин относиться к тебе по-другому. Мой мальчик…
Я хлопнул по столу, отчего затряслись чашки.
– Прекрати его так называть. Он не твой сын, он лишь демон, который скрашивает твое одиночество своим редким присутствием. Мулцибе́р – мужчина, Высший, который перерос рассказанные сказки и вышел в открытое плавание, где нет места для нас. Мы нужны ему, но не так, как раньше. Посмотри правде в глаза. – Я устало потер переносицу и шумно выдохнул.
Предчувствие того, что скоро стану тенью самого себя, выводило из равновесия. Хотелось то плакать, то смеяться, и все это происходило за ничтожно малое количество времени. Мой разум уже претерпевал изменения – порой я что-то забывал, не мог вспомнить элементарные вещи, которые знал всю жизнь. На недоуменный взгляд Мулцибе́ра лишь отмахивался, говоря, что не выспался: мешал восточный ветер, гонимый меж крыш. Демон что-то подозревал, но открыто не высказывал свои догадки, за что я был ему благодарен. Но теперь он знает правду. И сам факт, что сказал парню об этом не я, омрачал душу. Трус.
В зале стояла тишина, которая прерывалась шумным дыханием Джойс. Я продолжал массировать переносицу, стараясь не встречаться взглядом с женщиной. Лишь когда у