Я бесшумно ступал по земле, размокшей от дождя и покрывшейся какой-то слизью, которая выделялась от трупов. Брезгливо сморщив нос, перешагнул очередную лужу и вытер окровавленные ладони о темную рубашку, которую планировал сжечь, как только приду в селение. Никто никогда не задавал вопросов, куда я девал свою одежду, поскольку знали, что ответа они не получат. Магия под кожей зудела, пытаясь найти выход, но я велел ей запереться в самой глубине души и не показываться, покуда не призову. Насытившись кровью и страданиями, моя сила вела себя словно ручной пес, получивший заветный кусок свежего сырого мяса.
В отдалении я увидел знакомый силуэт. Ускорив шаг, услышал прерывистое дыхание Касандры, тело которой было завернуто в грязную, местами порванную ткань. Нахмурившись, хотел схватил девушку за плечи и тряхнуть, желая узнать, куда она направлялась в таком виде ночью. Но увидев залегшие под глазами темные круги и бледное лицо, потрескавшиеся губы, сдержал порыв гнева и лишь сжал руки в кулаки. При виде меня фея едва заметно улыбнулась и, как оказалось, выдохнула с облегчением. В ее глазах затаился страх, но что-то в них проглядывало другое, чего не было раньше. Какой-то слабый огонь, который вскоре грозил перерасти в настоящий пожар. Но пламя не несло за собой разрушение и хаос, оно хранило в себе что-то теплое – такое, отчего сердце сжималось в болезненных спазмах.
– Что ты здесь делаешь в таком виде одна? Ночью, – спросив с нажимом и встав в десяти шагах от девушки, ждал ответа. Но фея, казалось, совершенно перестала меня слушать. Ее тело обмякло, колени подкосились, а сама она начала стремительно падать на мокрую землю. Подавшись вперед, подхватил Касандру на руки и прижал к себе, чувствуя, как девушка продрогла.
– Глупая, что же тебе не сидится спокойно.
Я широким шагом пересекал лес, оставляя за собой промозглую землю, где бурлили зеленые выделения от разложившихся трупов. Чем сильнее я прижимал Касандру к себе, тем больше душу заполняло забытое прежде чувство спокойствия, которое ощущал лишь рядом с ней. За столько лет так и не научился показывать свои чувства, говорить слова любви, представляя собой неприступную крепость. Во мне видели лишь убийцу.
Мы с сестрой столкнулись со зрейнсами, когда мне исполнилось пятнадцать лет.
Некогда мирное поселение, где проживали с семьей, подверглось нападению титанов, которые так и не смирились с участью проигравших. Той жалкой крохи чудовищ, спустившихся с Олимпа, хватило, чтобы уничтожить орков, в жилах которых уже не было былой магии воина. Те, в ком таились силы предков, прятались в горах и пещерах.
Мать, обладающая чутким слухом, услышала приближение титанов и успела предупредить сородичей, только это все равно не спасло от страшной участи. Мы с сестрой крепко спали в своих кроватях, когда отец, вбежав, несильно потряс меня за плечи, чтобы разбудить. Увидев, что я распахнул глаза и зевнул, он повторил то же самое с сестрой и дождался, когда мы сядем на кроватях и начнем внимательно его слушать. Отец был уверен в том, что сородичи выкроят для нас пару мгновений. За стенами дома слышались крики и глухие удары, после которых тела падали на землю.
Отец рассказал, что титаны уже близко. В их жилах текла куда более мощная и первородная магия, будто что-то напитало их, желая уничтожить расу орков. Война среди богов истребляла себе подобных, даруя низшим тварям кровь и магию.
В комнату вбежала мать, растрепанная, прижимающая к груди кинжал, с острия которого стекала кровь.
– Они уже здесь. Им нужно уходить.
Я вытянулся, почувствовав что-то отстраненное в словах матери. Та посмотрела на нас с нежностью и неприкрытой любовью. Сестра, захныкав, протянула руки и перебралась ко мне на кровать. Я приобнял ее за плечи и погладил по спине в успокаивающем жесте. Орки рано взрослели, обрастали броней мышц, и в пятнадцать лет я выглядел вдвое старше своего возраста – высокий рост, крепкие мышцы, искусное владение мечом.
– Уходить куда? В лапы титанов? Они выследят нас и убьют. Всех, – хладнокровно заявил я, наблюдая за реакцией родителей – мать испуганно прислонила руки к груди, отец лишь мотнул головой, принимая самое сложное решение в своей жизни. Обведя нас с сестрой взглядом исподлобья, мужчина сжал кулак и ударил им по ладони свободной руки.
– Вы уйдете из селения. Сейчас же. Йенс, они не погонятся за тобой, поскольку ты не чистокровный орк. Но должен быть готов к тому, что придется защищать сестру ценой собственной жизни.
– Как это… нечистокровный?
Отец встал и положил крепкую ладонь на мое плечо, чуть сжав его.
– Ты всегда был мне сыном. И останешься им по сей день. Берегите себя, дети мои.
Не успел отец договорить, а я задать вопрос, который душил своей неизвестностью, как со стороны двора начали доноситься душераздирающие крики и звуки рассекающих воздух мечей. Мать первая пришла в себя от потрясения и почти что насильно спихнула нас с сестрой с кровати, толкая сильными руками в спины, подгоняя к задней двери дома, выходящей в лес. Женщина поцеловала нас в лоб, и слезы, стекающие из ее глаз, оставили влажную дорожку на коже.
Парадная дверь, через которую отец всегда возвращался домой, с грохотом выбилась. На пороге возникло существо, в руках которого, искрясь, извивались живые змеи. Увидев нас, титан издал сдавленный хрип и двинулся в нашу сторону, неуклюже перебирая ногами. Все тело его было покрыто многочисленными татуировками жертв – богов, которых существа успели погубить, чтобы напитаться магией и отомстить. Лысые головы, широко распахнутые глаза, обрубленные носы и зашитые грубые нитками рты – знак предателей, знак отступников.
Мать насильно вытолкнула нас из дома и захлопнула дверь. Крики агонии и страха доносились со всех сторон – звук оружия, разрубающего плоть, хриплый смех титанов, слова мольбы сородичей. Опомнившись, я схватил сестру за руку и потащил за собой в сторону леса, скрываясь от глаз титанов. Чем дальше мы заходили, тем больше хныкала сестра, ее голос срывался на крик, она молила вернуться обратно в поселение к родителям. Я пытался донести до Ийнас, что нашего дома нет, его уничтожат, как несколько десятилетий назад, но девочка отказывалась слышать правду. Я резко остановился, вырвав руку, обхватил плечи сестры и тряхнул так, что у нее лязгнули зубы.
– Или ты слушаешь меня, или останешься гнить тут, выбор за тобой. Я не собираюсь подвергать нас опасности из-за твоих прихотей. Детство закончилось. Теперь мы предоставлены сами себе!
Сестра всхлипнула, едва заметно кивнула и всю дорогу молчала, лишь икала изредка от холода. Спустя пару часов мы выбились из сил и легли поспать под массивным дубом. Крепко прижались друг к другу, трясясь от холода, но огонь так и не рискнули развести, боясь оказаться замеченными. Наутро нас, продрогших до костей, нашла Злата, которая привела в селение и обучила всему, что знала сама.
На третьи сутки под покровом ночи на поселение напали зрейнсы, которых привлек запах страха моей сестры. Я проснулся посреди ночи, услышав чавкающие звуки и хриплое, прерывистое дыхание. Юркнув из комнаты, увидел, как поляну заполонили не то люди, не то растения, с нетерпением переминаясь с ноги на ногу. Я сдавленно выдохнул, чем привлек непрошеное внимание. Существа как один повернули головы в мою сторону и заверещали. В несколько шагов я пересек поляну и оказался около оружейной, выхватив меч. Взмахнув им в воздухе, направил острие на зрейнсов, которые начали смыкаться около меня плотным кругом. Краем глаза я заметил, как одно из существ выходило из лачуги сестры. Страх и злость обуяли душу, разбудив дремавшую магию. Шум на поляне поднял селян, которые, призывая собственные силы, ожидали удобного случая для нападения.
Зрейнсы начали нападать одновременно. Крутясь на месте, я протыкал плоть мечом, оставляя существ истекать вязкой темной жидкостью. Оружие со свистом истребляло чудовищ. Когда на поляне не осталось ни одного раненого зрейнса, я, тяжело дыша, подошел к тому, что вышел из лачуги сестры, и задал вопрос, надеясь, что тварь поймет.
– Что ты сделал с ней?
Тело зрейнса странно дернулось, и подобие ухмылки искривило его лицо. Гнев заполонил собой взор, и я, сорвавшись, ухватился трясущимися руками за нечто напоминающее шею и начал душить существо. Казалось, что оно только этого и ждало – чудовище не двигалось, лишь устремило взгляд ввысь. Издав последний вздох, зрейнс повалился на землю. Слабая дымка серебристого света покинула его душу и устремилась на небосвод. Отшатнувшись и сглотнув ком в горле, я почувствовал на себе пристальный взгляд одной из женщин поселения, которая смиренно сложила руки на животе. Джойс.
Тело дернулось, будто от пощечины, когда воспоминания прошлого заполонили собой все мысли. Пересекая поляну, я кидал короткие взгляды на Касандру и все сильнее прижимал к себе окоченевшее тело. Распахнув дверь ее дома ногой, положил девушку на кровать, накрыл тремя одеялами, опустился на колени и принялся растирать холодные ступни феи. Та заворочалась, но глаз не открыла. Убедившись, что ноги согрелись, а само тело феи в тепле, я сел на кровать и уткнулся лицом в ладони.
Должно быть, дверь дома громко ударилась об стену и разбудила Злату, которая стояла на пороге, укутанная в теплую шаль. Она перевела взгляд с меня на Касандру, судорожно вздохнула и присела рядом, коснувшись прохладными пальцами моего плеча в знак поддержки. Никто не нарушал тишину, лишь ветер завывал за окном. Лунный диск бросал слабые лучи на стены. Злата сидела с прямой спиной, боясь шелохнуться, затем шумно втянула воздух через нос и тихо спросила, боясь потревожить сон Касандры:
– Где ты ее нашел?
Я исподлобья взглянул на дверь, которую пытался снести с петель ветер. Сложив руки в замок, перевел взгляд на Касандру.
– Она шла по лесу, одна, в оборванном покрывале. Я знал, что фея любила эти ночные прогулки – они дарили ей чувство свободы и успокоения. Чувствовал, что когда-нибудь это закончится так. Не сделал ничего, чтобы остановить ее, ничего.