училось. Вот зачем я придумал эту дурацкую малину, она из-за неё могла со мной не попрощаться!
Мама говорила, что я молодец, что ещё не помер, вообще, один остался из всех мужиков в роду. Павших они с Остромыслом и его помощниками возложили на погребальный костёр. Пришлось потрудиться – на дрова пустили брёвна тына. Тяжёлые тела лежали неподалёку, в сгоревшем селе убитыми нашли только совсем маленьких детей и стариков, остальных угнали.
Дядя злой колдун очень хороший, приютил нас в секретном урочище, мы тут обитаем, пока я сам, как глава рода, не решу, где и с кем нам жить. То есть мне отныне решать, с кем жить второй раз овдовевшей маме и сестрёнке, когда подрастёт. А дядя Остромысл хороший, хоть и злой колдун, и помощники у него дельные…
Ну, ясно, короче, что всё решили без меня, а мне лучше согласиться, как минимум пока не возражать, если хочу поправиться, конечно. Я лишь бледно улыбался, без особого труда удержавшись от расспросов. Мне-то по большому счёту фиолетово, главное, чтоб сестра и мама были в безопасности, когда меня не будет рядом, ну а то, что ждут дороги дальние и дома казённые – это к гадалке не ходи.
Наконец, перешёл на твёрдую пищу и начал потихоньку вставать. То есть вставал очень потихоньку и так же, держась за стеночку, весь в холодном поту, закусив до крови губы, полз до ветру. Специально терпел, пока мама не отправит Лану отдыхать или по делу, потому что сама больше не сидела над душой, просто заглядывала временами проведать. Пусть не раз уж я это делал не то, что в их присутствии, а чуть не под себя, не важно – как только стало теоретически возможным сходить самостоятельно, организм Горика отказался при них гадить.
Сначала нужно открыть чудаковатую дверь в форме листа, снизу заострённого, сверху овального. Первая сложность – дверь открывалась вовнутрь, да и не очень она походила на дверь – скорее люк, открывался вверх и вбок. Впрочем, это придумали правильно, отворялась створка легко, почти не мешала и закрывалась потом сама. Налево короткий коридорчик или тамбур, несколько ступеней вверх и обычная дверь наружу. Тоже открывается внутрь, наверное, ради маскировки – выход скрывали ветви кустов, да сверху свисали корни. Снаружи всё выглядело как вывернутое корневище дуба-исполина, чем, собственно, изначально и являлось. Прямо у входа можно присесть на удобно торчащий сбоку толстый корень. Посидеть, подумать…
Первые прогулки запомнились только болью и неописуемым облегчением, а когда я падал на шкуры, пропадала пелена перед глазами, стихал грохот пульса, мог увидеть бессознательно зафиксированные картины.
Толку от этого было чуть – просто чаща, бурелом. Где жили Остромысл, его помощники, мама и Лана, с виду определить не было никакой возможности. Но они, несомненно, присутствовали, ведь… э… ну, аромат в лесу стоял уж больно свежий, хотя вылезал я не только воздухом дышать. В общем, тайное колдовское обиталище ничто не демаскировало, я бы прошёл, если сумел бы пробраться, и ничего б не понял.
Признаться, берлога мне надоела, я старался проводить снаружи как можно больше времени. Может, это пустое любопытство, мне и вправду было интересно посмотреть на учеников чародея, но так никого и не увидел. Ночами они, что ли, вылезают из нор? Я догадался, что схроны просто имеют несколько выходов, большинство ведут из завала, да и внутрь, скорей всего, пускают даже не всех помощников. Получается, что Остромысл держит меня в секрете, интересно, для чего? Хотя догадаться-то нетрудно – рано или поздно начнут разыскивать необычного паренька с мечом. Кстати, нужен новый меч.
В общем, к ведуну копились вопросы, мне же оставалось лишь лопать, как не в себя, да предаваться досужим размышлениям. Например, о питании – в жизни бы не поверил, что подростки способны хлебать горячий кабаний жир ложкой, да ещё и мёдом заедать. Я б и в нормальном воплощении так ни в жизни б не оголодал, а Горику сколько не дай, всё мало.
Это точно что-то нездоровое… или ненормальное. Вот как постоянный жар. Осень же пришла, прохлада, а сестрёнка, как ни придёт, говорит, что в берлоге будто печь натопили. Во рту постоянное ощущение, как от инъекции хлористого калия, слюна кипит – организм фактически себя сжигает… но силы прибавляются!
Вообще-то, при таких исходных данных мне по хорошему даже инвалидность не светила, ну, не выживают после такого нормальные люди! Дар богов, что тут скажешь. Точнее дары – мозги, сознание, палили калории, как дорвались до бесплатного.
Делать-то больше нечего было – сиди себе, вспоминай давно забытое, хоть газеты перечитывай или фильмы пересматривай. Пользуясь случаем, собрал в одну «папку» весь курс подготовки у Егора, туда же «подшил» собственный жизненный и какой-никакой боевой опыт. Припомнил все кинематографические трюки, кое-что счёл интересным, подумал попробовать вытворить что-нибудь наподобие в реальной схватке.
Силы сначала прибавлялись с каждым днём, потом с каждым часом, наконец, начал понемногу разминаться. За этим занятием и застал меня Остромысл. Он неожиданно обнаружился там, где полусекундой ранее его точно не стояло. Я придумывал и проводил бои «с тенью», плавно увеличивая темп, крутился волчком, и смотрел во все глаза – площадка выдалась такая, что иначе запросто ноги переломать, а то и шею свернуть. Так и замер на месте с открытым ртом, уставившись на его спокойную фигуру.
– Привет, Дим, – молвил ведун.
– Так, – пресёк я панибратство, – давай ты не будешь прививать мне шизу? Здесь я Горислав.
– «Прививать шизу»! – Остромысл покачал головой с усмешкой, – это сленг вашего мира?
Я пожал плечами, – а у вас такого не было?
Он виновато улыбнулся. – Не знаю, может, и было, я же учёный всё-таки.
– Так и родился учёным? Даже студентом не был?
– Был, конечно, – улыбнулся ведун, – давно. Тогда мы так не говорили.
– Вот и не будем ворошить без крайней надобности, хорошо? – решил я замять ненужную тему. Не по душе мне, когда… ну, врачи после операции, например, в курилке смакуют формы пациентки. Может, это подростковый максимализм, но если ведун таким тоном начнёт обсуждать маму, точно табло раскрошу!
– Гм, – он наградил меня долгим внимательным взглядом. – Будь по-твоему. Только и сам не взыщи – ведун Остромысл совсем не добрый волшебник…
Я поджал губы, шумно выдохнул носом. Ведун замолчал, подбирая слова, видно, готовил речь в другом образе. Решил ему помочь. – Рассказывай, зачем ты всё это затеял…
Остромысл гневно сверкнул очами, да уж – с волхвами так не разговаривают. Нужные слова подсказало сознание. – Прости, мудрый. Позволь узнать, чем могу отслужить за наше спасение? – Не удержавшись, пробурчал от себя, – если смогу, конечно.
– Сможешь, не беспокойся. – Важно ответствовал ведун. – Служить будешь до самой смерти, только не мне, но родным богам, предкам и роду своему! Спрашиваю тебя, отважный Горислав, как главу рода – принимаешь ли меня, ведуна Остромысла, родовым кудесником?
– Э…, – вот тут я растерялся. – Если ты о длительном контракте, я, конечно, не против, только сам пойми – у нас же нет нефига!
– Ну, не против, значит, согласен, – загадочно молвил Остромысл. – Отныне любой дом рода твоего мой, любая жена…
Я прорычал. – Чего?!
– … или муж рода твоего должны слушать меня, как тебя, а ты всегда можешь располагать моими советами.
Он хитро улыбнулся, – а насчёт жён мне чьё-то позволение никогда особенно не требовалось!
Стыд обжёг щёки, я потупился. Он продолжил. – Первый мой совет – поступай ко мне в ученики и помощники. Согласен?
Я кивнул, не поднимая глаз.
– Тогда собирайся. Погуляем немного по лесу, поговорим.
– Пойдём, я готов.
* * *
Вслед за колдуном прошёл через хитро замаскированный проход в другую нору, и через подземный ход мы покинули тайное место. Ведун вовсе не гулял, а явно куда-то направлялся, я подождал объяснений и, не дождавшись, спросил напрямик.
– Ох-хо-хо, – вздохнул Остромысл, – только тебе придётся потерпеть. Говорить я буду по-русски, не могу отказать себе в удовольствии…
– Пожалуйста, – я пожал плечами.
– И говорить буду с Димой, а ты, Горик, – он насмешливо на меня посмотрел, – можешь считать, что говорю я сам с собой.
– Да хоть с лешим, – брякнул я.
– Цыц! – Остромысл резко обернулся ко мне. – Не произноси слов, смысла которых не понимаешь!
– Да ладно, – я растерялся, – подумаешь! Что я такого сказал?
– Об этом позже, сейчас прими за основу, что о славянском эпосе и об истории мы почти ничего не знаем. Просто представь, что за каждым сказочным персонажем скрывается реальный прототип. Представил?
– Угу.
– Шутить ещё хочется?
– Не-а.
– Вот и ладушки. Итак, куда и зачем мы с тобой идём. Ты уже догадываешься, что колдун я ненастоящий…
Я усмехнулся, помотав головой.
– Серьёзно! – Остромысл возвысил голос. – Местные признали за мной кое-какие возможности, я ведун, но не волхв, или как звать их жрецов?
– Не знаю, – честно признался я, Горик действительно ничего об этом не знал.
– Существенная разница между нами заключается в том, что я прихожу в селения и кхм… предлагаю свои услуги…
– От которых трудно отказаться, – я начинаю понимать.
– Вот только не надо делать из меня злодея! Ну, была пара демонстраций, но это же просто промоушен! – убеждённо заявил кудесник.
Я непроизвольно припомнил привычку Остромысла появляться из ниоткуда и туда же исчезать. Скорей всего это именно привычка, из серии естественных мер предосторожности, на что же он способен, когда действительно что-то хочет продемонстрировать? Я выразительно взглянул на его резную дубину. Он нахмурился. – Да нет! То есть да, но лишь отчасти, если иначе никак! Вот скажи мне, Дима, ты готовился к переходу в этот мир?
– Вообще-то, сам не готовился, – я внове оценил Егора, его занятия, беседы, – скорее, меня готовили втёмную.
– Чего-то такого я от Горислава и ожидал, – фыркнул кудесник, – я б не удивился даже, если б стервец отправил сюда девушку!