Началась она с того, что отец Горика, тогда ещё юный Мечеслав удрал из дому на купеческой ладье. Через пять лет он вернулся с молодой женой, выкрал Дану, маму Горика из родительского дома в самом Новограде.
За эти годы Мячеслав не остепенился, беременную жену поселил у родителей, а сам продолжил служить в ладейной купеческой дружине. Служил вахтовым методом, только во время навигации, а зимние месяцы проводил с семьёй.
Я особенно заострил на этом внимание не понимающих селюков – батя каждую осень слал очередного нанимателя, получал расчёт и весной без труда устраивался снова – он пользовался нерядовой репутацией. Устроиться на службу ему не удалось лишь однажды.
В позапрошлом году по весне из Новогорода пришла ладья без товаров на обмен. Купцы заявили, что боярин Ставр откупил у града эту землю и потребовали дань. К сопротивлению дикарей они оказались не готовы… в скоротечном бою убили всех, трупы погрузили на ладью, обложили дровами и сожгли. Отца тяжело ранило, и он вскоре помер. Маму второй женой взял старший брат.
Горислава, по идее, воспитывали дед, мама, дядька, братья – то есть никто. Старший брат отца Вячеслав привечал мальчишку в кузнице, и он всё-таки сумел освоить основы, а за два года после гибели Мечеслава парень сумел серьёзно преуспеть в кузнечном умельстве.
Как пришли разбойники, я рассказывать не стал – сослался на тяжёлые ранения. Не помню ничего, вот и всё. Мужики молча помянули славных воинов, с расспросами лезть не стали. Меня уже заметно кренило, так младший брат Карислава Радок довёл до спального места и пожелал спокойной ночи.
* * *
Утром позвали завтракать, поев, повели в кузню, само собой. Показалось смешным, что столь «громкое и дымное» производство располагалось в самой деревне, правда, всё же у самого тына. Я сразу разобрался, что это именно кузница, здесь ковались и перековывались готовые изделия, а домницы лесовиков располагались где-то поближе к болотному железу, там же обжигали древесный уголь.
Память встрепенулась от знакомых шумов, запахов, в простой работе я смог достичь полного единства духа, тела и сознания. Получалось, конечно же, не всё, тело парнишки ещё не наработало «мышечной памяти» на ковке – молоток ему не полагался по уровню квалификации, а молот вряд ли был по силам – мои навыки из родного времени только предстояло перенести на уровень рефлексов.
В первый рабочий день до обеда исполнял роль подсобника подать-подержать, только присматривался, хотя руки сами тянулись к инструменту. После обеда я нерешительно взглянул Кариславу в глаза, он одобряюще ухмыльнулся. – А ну-кась, попробуй сам, малой, – лично подхватил из горна раскалённую заготовку, поместил на наковальню.
Я без лишних сомнений выбрал в ряду подходящий молот, и на пару с плечистым Радоком мы оковали металл до нужной кондиции. В нужный момент я взялся за клещи, сумел самостоятельно отправить оковку на закалку… и только тогда спохватился, что же это такое вытворил на глазах мистически настроенных людей.
Мужики поглядывали хмуро, но нечистого из меня изгонять не стали. Для сельской местности уровень Горислава сочли подходящим, и я до вечерней зорьки тренировался во все тяжкие. Форма нарабатывалась прямо на глазах, ведь мне не пришлось учиться чему-то с начала, вся информация по теме уже имелась.
Работа с раскалённым металлом забирала без остатка, причём Карислав с братьями оказались настроены на ту же волну. Нам не требовались слова, мы понимали друг друга с полу-взгляда, от общего понимания процесса и своей задачи.
За ужином меня скупо похвалили, мол, видно, что старательный, толк будет. Ну-ну, конечно! Я скромно потупился, пряча ехидную улыбку. Карислав спросил невзначай, допускал ли меня Владислав к изготовлению мечей. Я равнодушно пожал плечами, считая, что это немного не та тема для разговора за общим столом.
Он меня понял, на другой день по дороге в кузню мы немного отстали от всех, и он повторил вопрос уже тет-а-тет. Я не стал ломаться, просто заверил, что могу сделать меч на его глазах, но при условии, что сам меч заберу себе.
Он нахмурился. Я хорошо понимал, насколько немалую цену запрашивал, кроме самого меча, в неё входила уйма железа, угля, главное – времени. Ясно, что всем этим никто не станет рисковать ради баловства, и я разу сказал, зачем мне меч – ради мести. И добавил, что, если Карислав не согласится, мне придётся уйти.
Карислав вскинулся было, пришлось напомнить, что значит для мужа кровная месть, меня ведь признали взрослым. То, что я обещал колдуну отслужить, Карислава не касается, отслужу, как только отомщу. Если же Карислав не хочет мне в этом помочь, очень жаль, пусть они с Отеней попробуют вернуть охотников от Остромысла, я ему в этом не помощник.
Кузнец был явно ошарашен. Его смутили не только слова, но и вызывающе небрежный равнодушный тон. Напомню, что перед ним стоял нескладный подросток… и говорил страшные слова о кровной мести, презрительно кривясь, типа – ну и что ты мне сделаешь?
Оболочка юного негодяя упивалась моментом, он безнаказанно хамил прямо в глаза этакому медведю! Я же ощущал себя уже не тем мальчишкой, в тело которого только что вселился – мы прошли через смертельную битву, через саму смерть.
Совсем без пафосу – чувствовал, что после воскрешения с организмом произошли метаморфозы, просто знал, что смогу голыми руками покалечить здоровяка при малейшем намёке на агрессию.
Карислав сумел собраться, предложил для сохранения лица. – Сделай два меча, один тебе, другой мне… – он взглянул с вызовом, – а потом уходи!
– Хорошо, – я протянул ему руку, – на том и порешим.
Карислав от души сжал ладонь, я заметил ровным тоном, – если что, мне этой рукой ещё работать.
Он потешно торопливо разжал клешню, я улыбнулся. – Не будем терять время, пойдём, для начала займёмся вашим горном.
– А что с ним не так? – насторожился Карислав.
– Никуда не годная печка, нужно полностью переделать. – Я обернулся к нему. – Ну что застыл? Поздно думать, мы ударили по рукам…
– Ладно, посмотрим, – проворчал он, недобро щурясь, – руки тебе сломать я ещё успею.
Рутинный, казалось, процесс подготовки неожиданно увлёк. Кроме переделки горна, я затеял в кузнице общую модернизацию. В памяти Горислава нашлось множество ещё прижизненных критических замечаний к батиной кузне, которые он стеснялся высказать, а я всё выдавал лесовикам за принятые в цивилизованном обществе стандарты.
Переделали меха и привод, переставили наковальню, иначе расположили инструмент… Мужики явно жалели, что ввязались в это дело, а идеи всё поступали. На оптимизацию ушло два дня. Я так был занят, что даже пропустил за суетой визит Остромысла, сынишка Карислава принёс в кузню пузырёк с обещанным успокоительным и передал его слова: «По две капли на чашу любого питья перед сном или просто две капли, когда припрёт».
Для профилактики решил сразу попробовать и понял очевидную вещь – волшебством не стоит злоупотреблять. Уж этим эликсирчиком я точно больше не воспользуюсь без крайней надобности.
Когда смог вытащить голову из бочки с водой, перевести дух, начал дышать носом, а глаза перестали слезиться, я внове оглядел устроенный разгром и решил пока притормозить прогресс. Лучшее враг хорошего, причём враг вечный, а мне вообще-то некогда, пора переходить к самому производству.
Мужики неохотно отложили немедленную надо мной расправу, чтобы посмотреть, ради чего они потратили столько сил и времени на нелепые выдумки мальчишки. Мы хором воздали богам хвалу и разожгли горн. Пацанята по очереди заработали воротом привода мехов.
Особых восторгов новации не вызвали, единственной похвалой стал довольный вид Карислава. К новому порядку привыкли меньше чем за день, а дальше за счёт удобства, исключения лишних операций, тупого хождения, производительность ощутимо увеличилась.
Сразу же о мечах речи не было, из-за перестройки накопилось неотложной работы – обществу срочно требовались топоры, ножи, наконечники стрел, рогатин и прочего. Отложить эти работы своей властью Карислав не мог, решения совета не обсуждались.
Глава 8
Последние погожие осенние деньки я не вылезал из кузни, и чисто случайно, конечно, так совпало просто, что когда зарядили дожди, меня на общественных началах отправили в дозор. Карислав как-то с утра отправил под моросящим дождиком в избу совета, а там Отеня объяснил, что дозорная служба в селении для всех взрослых обязательная.
Представил молодому стройному парню. – Свет, это тот самый Горислав. Покажи ему хоть, как держаться за лук, да ступайте в дневную смену на ближние подступы.
Я взглянул в ещё детское лицо, подумал с досадой: «Воин Света, блин, куда ж без них!» Тот принял новости с виду спокойно, молча повернулся на выход, я, тихонько вздохнув, отправился следом. Мокнуть на общее благо, больше ж некому – только мальчишке и этому эльфу!
Мы пошли по раскисшим улицам через село, я поглядывал на этого Света, чем-то мне его фигура казалась неправильной, как-то не так он двигался. Вот обычный, вроде, парень в лаптях, штанах, армяке, в шапке, но натуральный эльф, какими я их представлял.
У тына он снял со спины чехол, вынул лук. Протянул мне, достал из колчана стрелу, спросил высоким хрипловатым голосом. – Умеешь? – я пожал плечами, он скривил губы в усмешке. – В тын попадешь?
Кое-какой опыт у Горика, конечно, имелся, но с моим его точно не сравнить. Я наложил стрелу, натянул лук, отпустил. Ничего особенного – охотничья слабенькая поделка, и стрела короткая. Убойности никакой, да мне проще убить обычным булыжником! Но ладно уж, стрельну, чтоб этот не щурился так. Послал стрелу в максимальный натяг, тут же требовательно протянул руку, Свет подал вторую стрелу. Её вогнал в ту же лесину, из которой уже торчала первая стрела.
– Пониже прицелиться не догадался? – прокомментировал Свет. – Как их теперь доставать?
Что-то капризное прозвучало в интонациях, я непроизвольно отреагировал под влиянием пакостной натуры Горика. – Не моя забота, это твои стрелы!