— Что же он рассказал, миссис Мэйпл? — воскликнула Мэри.
— Продолжайте, прошу вас, — поддержал племянницу доктор.
— Что такого в этой истории? — спросил я.
— Да то, что такого не случалось в здешних краях со времен королевы Марии, папистов и всего прочего. Представьте себе, он и те, которые с ним жили в этом доме, и, насколько я понимаю, в этой самой комнате!
— «Которые с ним?» Вы имеете в виду прислуживавших ему людей?
— Только ради Бога, доктор, не называйте их людьми, — последовал ответ. — Не знаю уж, кто они такие, но как я полагаю, он привез их с собой из своей Ирландии. Что же до людей, живших в этом доме, то они и не догадывались о его похождениях. Но в округе многие знали, что он шатался ночами по кладбищам с такими спутниками, которым ничего не стоит затащить младенца в могилу да содрать с него кожу. Как говорит мистер Симпкинс., «злое сердце порождает мерзких, тощих призраков». Но кончилось, как рассказывают, тем, что эти страшилы накинулись на него самого, и на церковной двери на том месте где его настигли и по сей день можно увидеть отметину. И все это не что иное как чистая правда, потому как я просила его баек не рассказывать, а уж ему-то, мистеру Симпкинсу, верить можно. А имя у того паренька было чудное: вроде и из Библии, но принадлежавшее какому-то дурному царю. И о чем только думали его крестные?
— Его звали Саул, — сказал дядя Олдис.
— Точно, Саул и есть. Благодарю вас, доктор. Вроде бы этот царь Саул вызывал духов мертвых, не давая им спать в своих могилах. Очень странно, чтобы молодому лорду и вдруг дал и такое имя. А вот дедушка мистера Симпкинса рассказывал, что видел как темной ночью тот юноша разгуливал со свечой между могилами, а кто-то все время следовал за ним по пятам и вот как-то подошел к самому окну старого мистера Симпкинса, тому, которое выходит на кладбище, и прижался лицом к стеклу, не иначе как хотел узнать, нет ли кого в комнате и не видел ли его кто. Старый Симпкинс еле успел присесть под подоконник: затаил бедняга дыхание и боялся шелохнуться, пока шаги и следовавший за ними шорох не удалились. А поутру, выглянув, он увидел в граве следы и человеческую кость. Да, то был дурной юноша несомненно, но в конце концов он за все поплатился: и умер молодым, да и потом…
— Потом? — дядюшка Олдис нахмурил брови.
— О, доктор, так ведь он так и не нашел покоя. И при старом мистере Симпкинсе, и при его сыне, отце нашего мистера Симпкинса, да и при нынешнем случалось такое, что придет он ночью, особенно когда разожжен огонь, прижмется лицом к тому самому окошку, и ну махать руками, а рот то откроется, то закроется, то откроется, то закроется… постоит так с минуту, или больше и уйдет к себе в темень, на кладбище. Им — Симпкинсам — было жаль бедолагу, который дрожал там от холода и с каждым разом все больше истончался (нынче-то, наверное, совсем истаял), но открыть окно никто так ни разу и не решился. Вот уж не ошибся старый Симпкинс, сказав, что «злое сердце порождает мерзких, тощих призраков».
— Полагаю, это именно так, — заявил дядюшка Олдис столь неожиданно, что миссис Мэйпл так и замерла с открытым ртом. — А сейчас мы уйдем отсюда. Все.
— Как, дядюшка? — удивилась Мэри. — А шкаф? Разве вы не собираетесь его открыть?
Доктор Олдис покраснел — действительно покраснел! — и ответил:
— Дорогая, сочтешь ты меня трусом или же просто благоразумным человеком, это уж как тебе заблагорассудится, но я не собираюсь отпирать ни шкаф, ни комод, равно как не собираюсь передавать ключи тебе или кому бы то ни было. Миссис Мэйпл, будьте добры распорядиться, чтобы шкаф и комод со всем содержимым отнесли на чердак.
— А когда станут уносить, миссис Мэйпл, — добавила Мэри, показавшаяся мне (не знаю уж почему) скорее довольной, нежели разочарованной решением дяди, то пусть захватят от меня один малюсенький сверточек. По-моему, ему самое место рядом с этими вещами.
Можно сказать, что эту странную комнату мы покинули не без некоторого облегчения. Распоряжения мистера Олдиса были исполнены в тот же день, но теперь можно сказать — так завершает свой рассказ Спирмен — что в Уитминстере есть своя комната Синей Бороды и, как мне кажется, свой чертик, который в будущем, когда в доме причта поселится новый старший пребенд, непременно выпрыгнет из шкатулки.
Дневник мистера Пойнтера
Аукционный зал старинной и знаменитой Лондонской книготорговой фирмы, безусловно, служит излюбленным местом встреч библиофилов, библиотекарей и букинистов не только в время торгов, но и (пожалуй, даже в большей степени) когда на обозрение выставляются книги, намечающиеся к продаже. Вот на такой выставке новых поступлений и было положено начало череде примечательных событий, каковые несколько месяцев назад подробно описал для меня человек, которого они главным образом и затронули, а именно мистер Джеймс Дейтон, магистр свободных искусств, член Фарадеевского общества и т. д. и т. п., ранее проживавший в Тринити-холл, а в последнее время обосновавшийся в имении Ренком, графство Уорикшир.
Весной прошлого года ему случилось приехать в Лондон по делам, связанным преимущественно с покупкой мебели для дома в Ренкоме, строительство которого только что завершилось. Возможно, вы испытаете разочарование, узнав, что действие происходит отнюдь не в старинном особняке, но тут уж я ничего поделать не могу. Конечно, прежде в усадьбе существовал старый хозяйский дом но красотой он не отличался и особого интереса не вызывал. А хоть бы и вызывал: трудно предположить, что красота или общее внимание уберегли бы его от пожара, обратившего усадьбу в пепел за пару лет до описываемых мною событий. Рад заметить, что все, что имелось в доме ценного, удалось вынести, а сама постройка была застрахована. Таким образом, мистер Дантон получил основание и возможность с легким сердцем взяться за строительство нового, более красивого и уютного жилища для себя и составлявшей всю его семью тетушки.
Будучи в Лондоне, располагая временем и оказавшись неподалеку от уже упоминавшегося мною аукционного зала, мистер Дентон решил заглянуть туда на часок в надежде отыскать среди выставленных, как он знал, для предпродажного ознакомления манускриптов из прославленного собрания Томаса что-нибудь относящееся к истории или топографии той части Уорикшира, где лежали его земли.
Соответственно этому намерению, он купил каталог и поднялся в аукционный зал, где книги обычно стояли в застекленных шкафах, но некоторые экземпляры были разложены на длинных столах. Среди при шедших взглянуть на книги ему встретилось немало знакомых. Обменявшись кое с кем кивками, он сел и принялся перелистывать каталог, отмечая интересные пункты. Ему удалось продвинуться весьма основательно, просмотрев около двухсот ни пятисот предлагаемых лотов (это при том, что то и дело приходилось вставать, брать с полки тот или иной томик и, пробежавшись взглядом, ставить обратно), когда на его плечо легла чья-то рука и он поднял глаза. Перед ним стоял один из тех носивших фланелевые рубашки умников с бородками клинышком, которыми, похоже, изобиловала последняя четверть девятнадцатого века.
Повторение всего состоявшегося между этими; джентльменами разговора отнюдь не входит в мои намерения: ограничусь лишь констатацией того, что касался он, главным образом, общих знакомых, как то: недавно женившегося и поселившегося в Челси и племянника приятеля мистера Дейтона, состояния здоровья недужной, но в последнее время чувствовавшей себя получше тетушки приятеля мистера Дентона, а также фарфоровой безделушки, купленной приятелем мистера Дентона несколько месяцев назад гораздо дешевле ее истинной стоимости. Из всего этого вы можете справедливо заключить, что разговор, в основном, представлял собой монолог. Впрочем, через некоторое время, видимо вспомнив, что в аукционные залы приходят с определенными целями, помянутый приятель спросил:
— А что ты, собственно говоря, здесь ищешь? По-моему, на сей раз не предлагается ничего интересного.
— Да вот, отвечал мистер Дейтон, надеялся найти какие-нибудь материалы по Уорикширу, но в каталоге вообще нет такого раздела.
— Раздела нет, кивнул приятель, но знаешь, что-то связанное с Уорикширом я, кажется, видел. Дневник какого-то малого, как же бишь его… Дрейтон? Поттер? Пойнтер?… то ли на «Д» то ли на «П»… он принялся быстро переворачивать страницы. — О, нашел. Точно, Пойнтер, лот 486. Это может тебя заинтересовать. Ну, а мне пора. До свиданья; и не пропадай, заглядывай. Может, зайдешь сегодня, около четырех мы будем музицировать? Ну смотри, тогда в следующий твой приезд. До встречи.
Приятель ушел. Мистер Дейтон взглянул на часы и понял, что если хочет успеть получить багаж и сесть на поезд, то может уделить дневнику лишь несколько минут. Впрочем, за эти минуты он выяснил, что дневник состоит из четырех пухлых переплетенных томов, содержит записи начиная с 1710 г. и имеет множество самых разнообразных вставок. Похоже, он стоил того, чтобы оставить доверенность на его приобретение за сумму, не превышающую двадцати пяти фунтов, что, благодаря появлению в зале обычного аукционного агента мистер Дентона, удалось сделать буквально за мгновение до ухода.
В тот вечер он вернулся к своей тетушке в ее временное жилище — маленький домик, являвшийся частью вдовьего наследства и находившийся всего в нескольких сотнях ярдов от Ренкома, и на следующий день они продолжили длившуюся уже не одну неделю дискуссию относительно обустройства нового дома. Мистер Дентон представил родственнице полный отчет о результатах посещения города — но коврах, и о стульях, и о шкафах для одежды, и о фарфоре для спален…
— Чудесно, — сказала тетушка, ознакомившись со списком заказов, — но я не вижу здесь набивного ситца. Разве ты не заглядывал в…?
Топнув с досады но полу (а по чему еще, интересно, мог бы он топнуть?) мистер Дентон воскликнул:
— Боже мой, как раз об этом-то я и позабыл! И Прошу прощения. Я как раз направлялся гуда, но путь пролегал мимо «Робинса», вот и…