бесы
!Но, в отличие от своих слуг, они боялись меня и старались стоять подальше. Ждали, когда меня разорвут.
Я сжал зубы и сделал последнюю попытку вырваться из смертельного хвата. Сломанные пальцы ухватили за ногу одного из адских коротышек, и он заорал, как ошпаренный.
Это мгновенно повлияло и на мертвецов-прислужников. Их свело судорогой, и они замерли, как в старой детской игре. Две женщины и двое мужчин перестали выражать злобу. Теперь они застыли, словно статуи.
Коротышки, потеряв защиту, бросились врассыпную, но им было некуда бежать… Одно лишь прикосновение лишало их сил. Они разлагались на глазах, их плоть гнила и воняла. Адские незванцы рассыпались на куски и наконец превращались в едкий чёрный туман, что наполнял меня силами.
Я стоял, окутанный облаком дыма. Боль отступила. Сломанные пальцы даже не ныли. Я знал, что они очень скоро срастутся. Может, мне ещё пару дней придётся походить с эластичными бинтами на руках. Тёмная энергия быстро заживляла любые травмы.
Когда туман рассеялся, я стоял один в пустой коммунальной квартире. Задачка была не из лёгких, я порядком трухнул и на секунду подумал, что меня убьют, но справился.
Та квартира больше не связывает наш мир с адом. И я снова пришёл в этот клуб, чтобы рассказать вам свою историю. Надеюсь, никого не утомил долгим рассказом. А теперь позвольте мне помолчать и послушать вас. Хочу знать, куда мне теперь отправиться!
Плакальщик
Дверь на замке. Между окнами и плотными шторами не было и щёлочки, что пропустила бы луч света. На полу скапливался мелкий сор. Хлеб в пакете покрылся зеленоватой и чёрной плесенью. На плите прокисли остатки супа в кастрюле.
Я сидел в квартире тихо, притворяясь, будто меня здесь нет. Знал, что ОНИ слушали. Ждали, когда я выдам своё присутствие.
Желудок рычал от голода, но я не мог выйти наружу, чтобы раздобыть еду. Страх сковывал тело от одной мысли об этом. Я знал, что ОНИ ждали меня там.
Эти шорохи и голоса за дверью. То один, то другой, а то сразу несколько собирались за порогом. Вынюхивали, выслушивали… Кто-то из них шмыгал носом в замочную скважину, кто-то прижимался ухом к двери и хрипло шептал другим: «Тихо! Тихо!»
ОНИ уже нашли меня, но пока не могли войти. Это было вопросом времени. Я знал, что среди них найдётся тот, кто сломает дверь. Им просто нужен повод для этого. Такая у них игра. «Давай! Скрипни половицей, и мы вломимся к тебе!»
Когда в подъезде стояла тишина, я всё равно ходил на носочках. Двигался медленнее часовой стрелки. Не издавал ни единого звука. Мелкая капля из крана, упав в раковину, создавала больше шума, чем мой шаг.
Пришёл вечер, и в тёмной квартире стало черным-черно. И опять ОНИ подступили к порогу. Никто из них не пытался этого скрыть. Тишину разорвали хрипы, свистящее дыхание и мокрый кашель. Эти твари не умели быть тихими. Их тела всегда издавали гадкие, режущие слух звуки. ОНИ были слабы поодиночке, но опасны, если сбивались в кучу. Поэтому мне стало так страшно.
Когда дёрнулась ручка, я забыл о правилах тишины и протопал по полу, спрятался за угол дивана. Думал: сейчас ОНИ вломятся. Но это была их уловка.
Их шепчущая речь трудноразличима, но по сочетанию звуков можно было разобрать: «Слышали? Он там!»
ОНИ опять дёрнули ручку! Потом загалдели и, кажется, договорились разыскать того, кто раскурочит дверь.
Разошлись… Только холодильник тихо гудел, тикали часы и редко капал кран. А я всё так же прятался за диваном. Каким жалким я стал!
Никогда раньше не чувствовал себя жертвой. Эти страшные существа сделали меня осторожным и вздрагивающим от вида собственной тени. Я навлёк на себя их гнев. И почему их так много в этом старом доме?
Но я не намерен уходить. С чего бы?
Это мой дом
! Если сбежать, они победят. Я не доставлю им такого удовольствия!Мои худые руки стали ещё тоньше. Надо было что-то с этим делать, пока совсем не ослаб от голода.
Целая ночь прошла в раздумьях. Как можно спокойно забыться сном, когда точно знаешь, что на тебя объявлена охота?
Утром я, мучаясь от бессилия, пытался задремать, но не получалось. У меня всегда был чувствительный слух, а теперь он стал особенно острым. Я слышал стуки из-за стен, с потолка и с пола… Это бились их сердца! Десятки мощных сердец непрестанно работали, не совпадая друг с другом по ритму. Они играли, как неумелый оркестр. Шум не давал мне покоя, заставлял чувствовать себя зажатым в ловушке. Хотелось спрятаться подальше, убежать от этих звуков. Они дразнили меня и разжигали ярость.
Кое-как я заснул в углу на ковре.
Ещё один голодный день. Желудок уже не урчал, он прилип к позвоночнику. Вечером голоса за стенкой заглушили все остальные звуки и вырвали меня из сна.
Это был голос отца, который орал на сына, кидался злобными угрозами и унижал его. В этом доме могло происходить только такое…
– Так что заткни пасть! – шипел пьяный отец после гневной тирады.
– Я просто… – попытался объяснить сын.
Батя снова взорвался ненавистью:
– Я сказал, заткни пасть! Ты дебил, поэтому у тебя всё просто! Ты – дебил. Понял меня?
– Понял… – В голосе пацана звучали обида и подавленный гнев.
– Громко и вежливым тоном! – приказал батя.
– Я всё понял! – чётко проговорил испуганный сын.
Мне казалось, я знал, как они выглядят, хотя никогда не видел их. Моё воображение не уступало другим чувствам, и в голове сами собой рисовались яркие образы. Батя в пропотевшей футболке с дыркой под мышкой. Здоровый боров с пивным животом и зарослями на лице. Сын худой и испуганный. Такой же грязный, не приученный к чистоте.
– Вот так! И ещё раз вякнешь чего-нибудь – пинком под зад с лестницы полетишь. Ты тут никто! Понял? Я же тебе могу так треснуть, что ты сдохнешь. – Пьяный был доволен унижениями пацана. – Ха! Ты же понимаешь, что я тебя раз в полную силу ударю и ты сдохнешь?.. Нет у тебя никаких прав… Права есть только у родителей, мелкое чмо!
И эти твари ещё удивлялись, что за проклятье нависло над домом! Да они недостойны ничего другого! Они заслуживали только сгинуть!
И опять возня за дверью. Снова пришли ОНИ и привели сильных собратьев. Я услышал этот тяжёлый голос и сразу понял, что двери не уцелеть.
– Полиция! Открывайте!
Что же мне делать? ОНИ разговаривали между собой.
– Как вас зовут? Никита, правильно?
– Сержант Пустынский. По фамилии меня называйте.
– Извините… Вы такой молодой. Сколько вам?.. Вы бы достали пистолет.
Не человеческое это существо!
Совсем другое!
– Разберёмся! Вскрывайте!
После этой команды раздался треск. Дверь ломали! Я заметался по квартире. Что же делать?! Что же делать?!
Даже такой голодный, я бы справился с любым из них один на один, но они ломились все сразу. Мне нельзя показываться им на глаза.
Моё существование – тайна
. Я должен оставаться легендой, ночным кошмаром, небылицей. Никто не должен увидеть меня воочию.Я открыл окно и заполз на стену в тот момент, когда ОНИ вошли. Повиснув в ночной тишине, слушал их плевки и кашель. Люди – чувствительные твари. Трупные человеческие ароматы для них – нестерпимый смрад. Не выносят собственного запаха. Что за идиоты?
Я висел над окном и слушал. Бояться уже было нечего – эти твари умели ходить только по полу, поэтому и не сообразят, что я затаился, прилипнув к стене фасада.
Их главный вбежал в квартиру и закричал:
– Руки за голову!
Думал, я буду его дожидаться. Как же!
Ох, не понравится им тот зелёный труп хозяина квартиры в спальне… Ну вот, заголосили… Орут, будто им его жалко. Сами вспомнили о нём спустя десять ночей, как я его убил, вырвав сердце. Лицемеры! Чтоб вы все сдохли наконец.
Пока они там вопили,
я, цепляясь за стену, пополз вверх на чердак.
Там мне будет лучше и спокойнее… Но лишь на время. Они нашли очередной труп. Это их окончательно взбесит. Теперь перероют весь дом в поисках меня. Ничего! Буду перебираться с места на место и гасить их поодиночке.
Под крышей оказалось жарко, воздух был напитан птичьим запахом. Меня это не беспокоило. Только голод мучил, а стуки снизу заставляли мозг трещать.
Я поселил ужас в сердцах жителей этого дома, заставляя их колотиться с удвоенной силой и стремительно сокращаться, гоняя кровь по телам. Среди людей быстро распространились слухи о ещё одной жертве, найденной на этот раз в запертой квартире.
Всё тот же почерк –
разорванная грудная клетка. Нет сердца
. Моя работа!Теперь им стало страшно. И повод был. Кто-то из них этой ночью должен лишиться своего сердца, пока я не потерял разум от голода.
Те двое – отец и сын – казались подходящими жертвами. Они жили в своём мирке. Никого не заботило, что происходило у них за стенкой. Их пропажу не сразу заметят. Будет время набраться сил для следующего удара в борьбе с этими тварями.
Мигающие машины уехали. Новые жертвы ждали меня. Хищные инстинкты требовали сделать это немедленно, однако я ждал, когда дом уснёт и сердечные ритмы его обитателей замедлятся.
Я мог расслышать каждое сердце по отдельности. Люди засыпали почти одновременно. Лишь редкие из них оставались бодрствовать.
В нужный час я пролез в чердачное окно и, как паук, сполз к той квартире. С подбородка капала слюна. Я предвкушал момент, когда вопьюсь зубами в твёрдые мышцы, почувствую вкус крови.
Моя жажда неутолима!
За стеклом было спокойно. Отец спал. Сын ходил по квартире на цыпочках.
Повиснув за окном, я вгляделся в своё отражение. Моё неживое лицо осунулось, щёки впали, но всё было не так плохо, как я думал. Люди считали мою внешность мерзкой, она заставляла их дрожать от ужаса. Но всё так и должно быть!
Я мертвенно красив, бледен и холоден. Мои черты схожи с людскими. Так они выглядят, когда умирают. Веки влажные и будто распухшие от слёз, а уголки губ направлены вниз. Мне не грустно. Просто моё лицо всегда такое. Поэтому люди называют меня