жутких несчастных случаев
.
Знаки внимания… В самом деле! Я стала замечать их. Насколько помнила, существо с шестого этажа было слепым, но его глаза встречались повсюду. Буквально!
На меня смотрели из тёмных окон. Я заходила в подъезд и замечала движение глаз в вентиляционной трубе. Под лестницей среди колясок и велосипедов. В прорезях почтовых ящиков.
А лифт, как проклятый, теперь
всегда
останавливался на шестом этаже. Мне приходилось дважды нажимать кнопку, чтобы добраться до своего. От страха я теряла способность дышать, когда передо мной открывался вид на старые фанерные двери. Заранее держала палец на кнопке, чтобы сразу нажать и уехать из этого дьявольского места.Это продолжалось довольно долго и стало почти привычным. Но однажды лифт с первого раза привёз меня домой. Увидев дверь своей квартиры, я подумала: «Наконец-то это закончилось!»
Я подошла к порогу, вынула ключ из кармана, как вдруг внезапный приступ ужаса заставил до боли сжать его в руке.
Это была не наша дверь. Похожая, но не наша! Такая же шероховатая металлическая поверхность, но ручка немного ниже, а глазок чуть смещён вправо.
Это копия нашей двери в чужом мире!
Я стояла на шестом этаже. Повсюду висела пыль и паутина. Так обманули и тех, кому был должен отец. Лифт привёз их на «ничейный этаж». Они увидели эту дверь и вошли. И там с ними что-то случилось!
Я отвела ногу назад, собираясь уйти, но голос за дверью приказал:
– Войди!
Хотя голосом назвать это было трудно. Некий скрежет, похожий на людскую речь.
«Лучше показывать им хорошее отношение», – вспомнила я.
Капля пота упала с подбородка. Мокрая ладонь легла на ручку. Я надавила и потянула. Твердила себе:
– Исполняй, что скажут, и всё будет хорошо.
За дверью оказалась не наша квартира и даже не похожая на неё, а совсем не пользованное жильё с ремонтом от застройщика. Но время справлялось и без людей. На деревянном полу засохла и потрескалась краска. Старые полосатые обои выцвели и отклеились по углам.
Я заставила себя сделать несколько шагов по прихожей, заглянула в комнату – и мне открылось зрелище, которое я вряд ли смогу когда-нибудь забыть.
В комнате без мебели лежали изуродованные тела. Главного парня букваль
но разма
зало по стенке. На обоях присохли и висели его глаза, волосы и ошмётки кожи. На полу лежали истёртые останки. Почти безголовое тело, только нижняя челюсть уцелела – сверкала винирами.Парня с чёлкой скрутили, как мокрую тряпку, и он валялся в центре комнаты. Тело третьего было растоптано в углу и напоминало бесформенный сугроб.
С ними случилось всё то, что я представляла в приступах ненависти!
Они пролежали здесь уже так долго, но следов разложения не наблюдалось. И я поняла почему. Они до сих пор были живы! Я видела их конвульсии в бесконечных предсмертных муках.
В воздухе висели пары свежей крови, и я постаралась не дышать.
Это какой-то сон… Страшнее кошмара и представить нельзя.
Стукнула дверь кладовой. Я оглянулась. В темноте висело лицо-маска, длинная рука потянулась вперёд, будто указывая куда-то.
Я обязана была приглушить страх, подавить тошноту и посмотреть, куда велено. Рука-плеть тыкала в подоконник.
Я обошла изувеченные тела, переступила через кровь и приблизилась к мутному окну, за которым ничего не было видно из-за слоёв пыли.
На подоконнике среди паутины и сотен высохших мух лежали ключи от машины. Всё в красных потёках.
– Бери!
Я чуть до потолка не подпрыгнула от этого голоса.
Значит,
подарок
… Это существо решило отдать мне машину тех ребят…
Она мне ни к чему. У меня даже прав нет, но как можно перечить?
Я взяла и просипела: «Спасибо!» А затем, ни разу не поглядев в сторону кладовки, ушла.
Сколько всего страшного происходило с жителями нашей панельки. Когда я была маленькой, один из соседей вывалился из окна одиннадцатого этажа… А тётя Надя? Её заметили на лестнице с раздроблённой шеей. Думали, упала.
Ещё одного мужика лет пять назад нашли остывшим в квартире. Говорили: неудачно упал и напоролся на угол стола.
Как же теперь в это поверить? Ведь, по слухам, они все ходили на «ничейный этаж» просить помощи в неразрешимых бедах. И своё получили. Но потом попали в немилость.
А были ли те, кто выжил после похода туда? Были! Ходили теперь ни живы ни мертвы, вечно озирались и вздрагивали, когда с ними здоровались… Вот и я теперь такая же. Услышала своё имя на улице, а меня так и затрясло.
– Полина! – Это был Даниил. – Да что это с тобой?.. За сердце хватаешься… Извини! Я не хотел пугать.
– Всё нормально, – ответила я, а сама не могла надышаться.
Друг мне не поверил:
– Да какое нормально? Ты ко мне заглядывать перестала. Ходишь – волосы дыбом, вся бледная. Женя сказал, что дал тебе нужный совет, и проблемы с долгами, как я понял, решены. Но ты, извини меня, как мёртвая. Я тебя никогда такой не видел! Это тебе так помогли? Расскажи, что стряслось.
Я подумала: «Нет, друг, не надо тебе этого знать. Ты хороший парень. Не дай бог, что-то случится, и тебя угораздит связаться с вершителями… Я и сама не представляю, как теперь буду с этим жить».
А ты пожелай!
Каждый вечер заканчивался одинаково. Родители возвращались с работы, и начиналась перепалка. Они уже не выносили друг друга. Поначалу старались не разговаривать, но стоило кому-то из них нарушить молчаливое напряжение – вспыхивала ссора.
Родители винили друг друга во всех бедах, спорили о том, кому из них тяжелее, собачились по поводу трат. Эта грызня могла длиться часами.
Опять эти злобные голоса! Мне хотелось бежать без оглядки, как только мать и отец приходили домой. Но я не мог проводить каждый вечер у друзей. Так у меня появилась привычка выходить в подъезд и сидеть на ступеньках.
Жители нашего дома почти не пользовались лестницей, и там всегда было тихо. Я закрывал глаза, старался не обращать внимания на глухие крики в квартире и мечтал о свободе.
Хотелось поскорее окончить школу, стать независимым от родителей и жить одному. Но мне было только четырнадцать лет. Приходилось терпеть и надеяться, что когда-нибудь они просто замолчат или разойдутся навсегда.
Как же я устал
от этих склочных родителей, которые не могут справиться со своими эмоциями.Внизу лязгнул ключ в замке, и отворилась дверь. Я удивился. Мне всегда говорили, что под нами никто не живёт, мол, пустые квартиры на всём этаже.
– Чего ты там сидишь? – прозвучал хрипловатый мужской голос.
Я сразу понял, что обращаются ко мне, и ответил:
– Это мой дом. Имею право.
– Я тебе не в укор и не в осуждение! – Голос звучал бодро и чётко, как у театрального актёра. – Люди не сидят в подъездах просто так. Тебя выгнали?
– Нет. – Я не собирался открывать душу незнакомому соседу.
– Так что стряслось?
– Просто вышел подышать.
В моей квартире не смолкали вопли родителей. Каждый доказывал свою правоту гневным криком.
– Твоя родня шумит? – спросил незнакомый сосед снизу.
Я не хотел жаловаться не пойми кому, но слова неудержимо рвались наружу:
– Да, мои грызутся… Извините, если беспокоят.
– Часто их слышу, – отозвался незнакомец. – Небось, мечтаешь, чтобы жили смирно?
– Мечтаю, чтобы они развелись уже!
– Не желай такого! Семья будет неполная…
Я от злости стиснул зубы и пробубнил:
– Лучше здоровая семья, чем полная. Я не вывожу их ссоры. Ещё и меня в это втягивают. Говорят, что ради меня стараются. А мне это не нужно!
Неизвестный уж слишком увлёкся своей артистичной манерой и заговорил, как добрый волшебник:
– Ну а хочешь, они будут тихие-тихие? Станут
жить в ладу и без раздора!
– Они просто не подходят друг другу, – ответил я. – Это невозможно.
– А ты пожелай!
– Ну, желаю, и что?
– Всё…
Мне надоел этот спектакль. Я захотел посмотреть в глаза тому чудаку. Сбежал вниз по лестнице, но успел увидеть только спину в пиджаке. Дверь средней квартиры закрылась.
«Трус!» – подумал я, оглядывая пустую площадку. В самом деле можно было подумать, что там никто не живёт. Старые двери, пыль и паутина.
Первым замолчал отец. Когда он пришёл с работы, мама уже была дома. Она резко изменилась в лице, как только папа зашаркал в прихожей.
Я подумал: «Только бы никто ничего не сказал!» Их могло взбесить что угодно. Мама вспыхивала от того, что ботинки были разбросаны, а не стояли в обувной стойке. Папа мог разораться от того, что мама пришла раньше, но не удосужилась сходить в магазин, а если удосужилась, то купила не то, что он хотел.
Но отец молча прошёл на кухню, что-то съел, выпил стакан воды и отправился к себе в комнату.
Я сидел напряжённый: пусть никто ничего не скажет!
– Свет ты кому на кухне оставил? – крикнула мама ему в спину.
«Нет! Зачем ты это сделала?» – подумал я, ударив себя ладонью по лбу.
Сейчас отец обернётся и скажет, что она и сама везде оставляет свет включённым. И опять начнётся многочасовая грызня!
Но отец ничего не сказал. Вернулся на кухню, хлопнул по выключателю и спокойно ушёл в свою комнату.
– Головой ударился, что ли? – удивилась мать.
Ей было непривычно проводить вечер в тишине. Она ожидала ссору, но холодное спокойствие отца оставалось непрошибаемым.
Я радовался. Наконец-то тишина. А маме будто чего-то не хватало. Она была как закрытый улей, полный жужжащих пчёл, которым тесно внутри. Потеряв возможность выплеснуть злобу, мама громко хлопала дверями, теребила волосы и кусала себя за пальцы.
Такой она оставалась до следующего вечера, когда отец вернулся первым… расслабленный и безэмоциональный, как и вчера. Он со мной даже не поздоровался.