— Кевин считает, что они грубые и вульгарные.
Кевин. Вот оно что, с мрачным удовлетворением подумал Майкл. Я на шаг приблизился к тому, о чем хотел узнать.
— А что Кевин находит смешным? — словно невзначай поинтересовался Майкл. Так долго отсутствовавший брат расспрашивает о жизни любимую сестрицу.
— Ну…
Сэди замялась, и замешательство ее длилось так долго, что Майкл понял: ей просто нечего сказать.
— Ему нравится английский юмор… — наконец в отчаянии выпалила она.
— О, как мистеру Бину?
— Думаю, да.
Майкл не сомневался, что Сэди не узнала бы мистера Бина, даже если бы тот переехал ее на своей желтой малолитражке.
Сэди явно стремилась сменить тему разговора:
— А запах… Больше всего на свете я люблю запах свежеиспеченного хлеба. А ты?
Аромат, щекотавший ноздри Майклу прямо сейчас, вполне мог бы занять в списке мистера О'Брайена самую верхнюю строчку.
— Дерева, — торопливо ответил молодой человек. — Мне нравится запах дерева, с которым я работаю.
Майкл не взглянул на Сэди. А она не посмотрела на него. Они лежали в кровати так, словно их разделяла незримая стена.
— Ты пропустила то, от чего у тебя быстрее бьется сердце, — мягко напомнил Сэди Майкл.
— О, я не знаю. От страха, наверное.
— Правда? — со значением переспросил молодой человек. — А как насчет того мужчины, чье кольцо болтается сейчас в брюхе пони?
— Кевин? — Сэди произнесла это с таким неподдельным удивлением, что Майкл получил ответ на свой вопрос, даже не успев толком задать его.
Значит, Сэди не спит со своим женихом.
— У нас не романтические отношения. Наша привязанность основана скорее на взаимном уважении.
Майкл едва не расхохотался. Тогда какого черта она решила выйти за него замуж? Но я не буду спрашивать ее об этом. Я и так все понимаю. Сэди думает, что должна стать человеком, который что-то из себя представляет, словно она не самая яркая личность из всех, кого я знаю. Она полагает, что брак с этим скучным адвокатом окажется свидетельством ее респектабельности.
Но захочет ли она жить с человеком, который никогда не заставит трепетать ее сердце? Тем более, что она уже познала сладкое безумие любви… Уже растворялась в муках страсти… Так сможет ли она теперь бросить свою жизнь к ногам этого Напыщенного Осла?
— А от чего у тебя начинает быстрее биться сердце? — с опаской спросила девушка.
Майкл улыбнулся, стараясь не казаться большим злым волком, готовым слопать маленькую невинную Красную Шапочку. Смешно, что ты об этом спрашиваешь, дорогая, подумал он.
— Вот сейчас, например, оно колотится у меня как сумасшедшее.
— Не надо, Майкл.
Значит, она понимает. И чувствует, что раз поддается искушению, то никогда не будет счастлива с тем занудой. Даже в мыслях Майкл не хотел называть его Кевином.
— Ты очень красивая, — хрипло произнес он.
— Неправда, Майкл, не надо.
— А он не считает тебя красивой?
— Майкл…
— Ты первая начала.
— Уж конечно, не я!
— Ты хотела поцеловать меня.
— Тогда у меня с головой было не в порядке!
— Что ж, большое тебе спасибо.
— Я ничего не имею против тебя.
— Разумеется, нет.
— И ценю то, что ты не воспользовался моим нынешним состоянием.
Не означает ли это, что она собирается демонстрировать мне столь же исключительную сдержанность, подумал Майкл.
Возможно, все сведется к выяснению преимуществ ее положения, по крайней мере официально.
А неофициально мы могли бы позволить себе небольшой поцелуй. Хотя бы ради того, чтобы сердце Сэди забилось быстрее.
— Похоже, это ты вовсю пользуешься своим состоянием, — тихо сказал Майкл.
Сэди удивленно посмотрела на него.
— Ты меня поцеловала.
Она залилась ярким румянцем.
— Прямо сюда. В щеку. Было такое ощущение, словно ангел коснулся меня своим крылом.
— Правда?
— И я подумал: что я почувствую, если поцелую тебя в губы?
Он нагнулся к Сэди. Она потянулась к нему.
— Майкл, — прошептала Сэди.
На этот раз она не сказала: «Не надо».
— Сэди, — мягко отозвался он.
И именно этот драгоценный миг проклятая лошадь выбрала для того, чтобы громко заржать. А потом раздался оглушительный звон, словно пони сердито лягнул копытом пустую металлическую миску.
Сэди отпрянула от Майкла и прижала поврежденную руку к груди. Лицо девушки побелело от боли.
Завтра же отправлю подлую скотину на живодерню, решил Майкл. Пусть из негодяя наделают собачьих консервов!
— Кажется, мне все-таки стоит выпить болеутоляющее.
У Майкла едва не сорвалось с языка, что таблетки снимают не каждую боль. Они не облегчат сердечной муки, от которой страдает сейчас Сэди, не притупят ее желания ощутить вкус его губ, не заглушат мыслей о том, что стоит ему поцеловать ее, как к ней снова вернется смех.
— Я принесу тебе таблетки.
Когда Майкл вернулся с лекарством, Сэди уже спала. Что ж, долго раскупоривая пузырек с таблетками, я тоже превозмог свое влечение. Не зря я настоял на том, чтобы мне дали обезболивающее в такой упаковке, с которой не справиться ни одному ребенку.
И очень хорошо, что Сэди спит. В конце концов, она ведь больна. У нее тяжелая травма. И не время сейчас пользоваться своим преимуществом, даже если таковое у меня имеется.
И все же, кто я такой, чтобы вмешиваться в жизнь этой девушки? Отчего считаю, что унылый адвокат ей не пара? И почему решил, что имею право судить об этом?..
Я едва начал оправляться после аварии. И хотя у меня нет проблем с деньгами, мне нужна цель в жизни. Мне надо полностью сосредоточиться на работе. На очереди реставрация старой пожарной части. Вот и доктор вчера утром говорил об этом… Да, похоже, скоро нужно будет браться за дело.
Мне нечего предложить Сэди. Ее не интересует полусонная провинциальная жизнь с мелкими радостями и заботами, а меня не волнует холодный блеск большого города.
Холодный блеск жены адвоката.
Почему-то Майкл не мог представить себе Сэди, устраивающую благотворительный обед.
Однако если сама она готова играть эту роль, то кто дал мне право думать, будто я лучше ее понимаю, что ей нужно? Будто знаю, что принесет ей счастье?
Раньше Майкл никогда не считал себя праведником. Еще бы! Почти каждая знакомая женщина намекала ему на то, что не станет возражать, если по утрам он будет жевать крекеры у нее в постели. Причем всю жизнь.
Медсестра Венда была одной из них. Майкл встречался с ней несколько раз. Ей это было интересно. А ему — нет. Майкл даже точно не знал, почему. Она была яркая, красивая, как все девчонки из захолустья, которых не обуревает честолюбивое желание превратиться в леди из большого города. Она приготовила неважнецкие ростбифы на обед, припомнил Майкл.
Он готов был держать пари, что Сэди не будет теперь и воду кипятить, чтобы не устроить пожара.
Однако дело в том, что и Венде, и многим другим женщинам, с которыми он встречался, казалось, чего-то недоставало. Оригинальности. Словно все они были сделаны из одного теста. Они одевались одинаково, а прически носили, подражая персонажам последних телевизионных шоу. Даже говорили одно и то же. Часами болтали ни о чем. Украшения. Поездки. Фильмы. Тряпки. Ни одна из этих особ не смогла бы сымпровизировать песенку про зад пони даже под дулом пистолета.
Майкл ничего не имел против них. Просто он не хотел быть с ними. И хорошо знал, что в нем больше всего их привлекает.
Он высок и в меру хорош собой. Но разве на этом можно строить серьезные отношения?
Майкл поставил пузырек с таблетками и стакан с водой на прикроватный столик. Теперь надо отыскать подходящий диван и немного поспать…
С другой стороны, здесь превосходная кровать. Я просто посижу несколько минут возле Сэди. Надо ведь удостовериться, что таблетки ей не нужны. Буду поблизости, если она снова заплачет во сне.
Майкл скользнул в постель и улегся рядом с Сэди. Ему было так удобно… Он решил хотя бы на минутку закрыть глаза.
Он нашел под одеялом мягкую руку девушки. Я подержу ее немного. Пальцы Сэди доверчиво обвились вокруг его запястья.
Через минуту я встану и найду себе другое место для сна. Через секунду я выпущу ее руку…
Майклу приснилось, что его машина загорелась, а вокруг дико воют сирены.
Он проснулся в холодном поту.
Это был телефон. Один из аппаратов с пронзительным звонком. Слава Богу, всего лишь телефон…
Тут что-то не так. Это не моя комната. Я никогда не держу в спальне телефона. По той простой причине, что ненавижу, когда меня будят из-за всякой ерунды.
Телефон надрывался у Майкла над ухом. Он нахмурился, а потом нащупал на прикроватном столике аппарат.
— Да! — раздраженно прорычал Майкл в трубку.
Последовало долгое молчание. Оно-то и разбудило Майкла окончательно. Даже звонку этого не удалось. Майкл мгновенно понял, кто это звонит.
И вспомнил, где он. Мне нельзя здесь находиться, ни в коем случае. Майкл осторожно покосился на Сэди. Она почти проснулась и в ужасе уставилась на него. Словно решила, что он воспользовался моментом и овладел ею, пока она крепко спала.
Неужели Сэди не понимает, что, если бы между нами что-нибудь произошло, она бы это почувствовала? И еще как почувствовала! Уж я-то знаю, как заставить ее сердце выпрыгивать из груди! Да, она долго помнила бы об этом…
Наконец мужской голос произнес:
— Микки?
— Майкл, — поправил О'Брайен. Он успел оценить голос и не одобрил его.
— Простите. Я думал, вы предпочитаете, когда вас называют Микки.
— Все равно, — ответил Майкл, сопротивляясь безумному искушению заставить Сэди объясняться с человеком на другом конце провода и плести при этом всякую чушь. Майкл невольно и сразу невзлюбил этого мужчину.
У него неприятный голос.
Весьма взрослый и разумный Майкл, упрекнул он себя. Микки… А-а, все равно.
— Сэди там?
— Рядом со мной, — сказал Майкл и, передавая Сэди трубку, злобно ухмыльнулся.