Я не раз звала его сыграть со мной, а он все отнекивался — говорил, занят, мол.
— Как говаривал мой отец, когда ставки сделаны, человека от карт за уши не оттянешь. Соперничество у нас в крови, особенно когда пахнет деньгами.
— Может, ты и права, — согласилась Сибил, признав в душе, что Эбби мудра не по годам.
— А что, если нам устраивать карточный вечер каждую неделю? — предложила Эбби.
— Прекрасная мысль, — одобрила Сибил.
Когда они поднимались по лестнице, Эбби внезапно сникла.
— Что с тобой? — заметив это, спросила Сибил.
Эбби остановилась и посмотрела ей в глаза.
— Мне вдруг стало неловко, оттого что было так весело, — печально промолвила она.
— Это из-за отца?
Эбби кивнула, и глаза у нее сделались влажными.
— Думаешь, ему бы не понравилось, Эбби? — спросила Сибил.
— Да нет, что вы! — ответила девушка. — Думаю, он бы очень даже порадовался за меня, ведь я жива и здорова и попала в Бангари, в такую чудесную семью. — Она снова двинулась вверх.
Сибил тронули ее слова. Тем более что она понимала — они были от сердца. Ничего не сказав в ответ, она молча последовала вверх за Эбби.
— А чем мы займемся завтра? — спросила Эбби, когда они поднялись на верхнюю площадку.
— К нам должна пожаловать на обед Клементина Фибл, — сказала Сибил.
— Ваша подруга? — полюбопытствовала Эбби.
— Нет, Джека, — шепотом проговорила Сибил, потому что его комната была рядом.
Эбби удивилась.
— У него есть девушка?
— Они встречаются с тех пор, как я сюда перебралась, хотя, сдается мне, они виделись и до этого, — сказала Сибил.
— А какая она? Простите меня за нескромный вопрос…
Сибил представила себе Клементину.
— Так сразу и не скажешь, да ты сама завтра увидишь, когда с ней познакомишься.
Эбби надеялась, что она хорошенькая: ведь Джек вполне этого заслуживал.
Хотя, оттого что у него есть любимая девушка, ей стало грустно. «Наверно, потому, что мне самой вряд ли когда выпадет счастье быть любимой», — с горечью подумала она.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Отложив отбивные в сторону, поскольку кусок ему в горло не шел, Вернон отправился к Сэмюэлу Макдугалу. Когда он подошел к похоронной конторе, Сэмюэл как раз подогнал туда катафалк с телом.
— И кто же там у вас? — осведомился Вернон. — Уж не с рудника ли?
Ему не хотелось отвлекаться от главного дела, хотя он искренне надеялся, что это не очередной ребенок с Речной улицы.
— Нет, Вернон, — сказал Сэмюэл. — Это Мелоди Майклс. Сам знаешь, она не доверяла врачам. Предпочитала лечиться своими снадобьями, а вас называла шарлатанами, потому как вы только и умеете, что издеваться над больными. И, как видно, говорила дело, поскольку дожила до преклонных лет, не то что большинство ваших пациентов. — Он усмехнулся, но Вернон не был расположен разделить его «похоронный» юмор. Уж больно он был черный.
Сэмюэл обратил внимание на озабоченность Вернона.
— Последнее время Мелоди всегда крестилась, завидев меня возле своего сада, — прибавил он. — Видно, чувствовала, что ее час близок.
— Ей было девяносто пять, так что немудрено, — заметил Вернон.
Несмотря на дурное расположение духа, он с теплотой вспомнил Мелоди. В Берре она слыла большой чудачкой, имевшей свое непоколебимое мнение обо всем на свете. При всем том для своего возраста она была труженицей каких поискать. И если у большинства обитателей Берры сады были запущенные и высохшие, у Мелоди все зеленело и цвело, потому что в ее саду произрастали главным образом суккуленты да кактусы, которым не требовалось много дождевой влаги. Она очень гордилась, что неплохо разбиралась в растениях, приспособленных к суровому австралийскому климату… и теперь ее было очень жаль.
Мысли Вернона снова обратились к главной цели его визита, и он нахмурился.
— Нужно доставить тело Эбенезера Мэйсона ко мне в смотровую нынче же ночью, — сказал он Сэмюэлу.
— Ночью? Это еще зачем? — Сэмюэл премного удивился столь странной просьбе.
— У меня только что был его сын и потребовал, чтоб я провел вскрытие.
— Чудно, тем более что Эбенезер умер в своей постели. Может, сынок заподозрил что неладное? — полюбопытствовал Сэмюэл.
Вернон насторожился.
— Всего лишь для очистки совести, ведь Эбенезер был еще не стар.
— Не думал, что сынок так о нем печется. Ведь всем известно, за последние годы они почти не разговаривали.
Вернону не хотелось выслушивать домыслы Сэмюэла.
— А по-моему, в глубине души Хит любил отца.
— Но почему бы вам не провести вскрытие в больнице? — спросил Сэмюэл.
— Здесь, конечно, сподручней, да только мне еще надо будет кое-какие бумаги заполнить, — как можно более непринужденно ответил Вернон. — Так вы попросите кого-нибудь из помощников доставить тело Эбенезера ко мне прямо сейчас?
— Да, Гюнтера попрошу, вот только Мелоди завезу. Думаю, Хит Мэйсон не сегодня завтра и ко мне пожалует насчет похорон отца. Мне про то дворецкий Эбенезера говорил, а сынок покамест не объявлялся. Да и не могу я долго держать тело на такой жаре.
— Хит будет здесь завтра, — сказал Вернон, решив рано утром отправиться в Холл. — Он сам мне об этом недавно сказал.
Через час Вернон уже в полном одиночестве возился с телом Эбенезера у себя в смотровой. Его опасения скоро оправдались. Эбенезер скончался от аневризмы аорты в том месте, где она соединяется с сердечной мышцей. Вернон подозревал, что тот принял слишком большую дозу укрепляющего, что и вызвало сильный приток крови в ослабленную артерию; но он был поражен не меньше, выявив у него эрозию глотки и язву верхнего пищеварительного тракта. Печень и почки тоже были в удручающем состоянии, а в мозгу обнаружилась небольшая опухоль. Вернон не верил своим глазам. Неужели к такому могли привести опиат и укрепляющее? Впрочем, ничего другого он и представить себе не мог, потому как не подозревал, что Эбенезер, ко всему прочему, был еще и большой любитель выпить.
Вернон зашил тело Эбенезера и, прихватив бутылку бренди, прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и налил себе целый стакан. Когда огненная жидкость обожгла ему горло, он закашлялся и тут же размяк. Потом мысли у него в голове лихорадочно забились, на лице выступила испарина. Он самолично готовил снадобье и опиаты и теперь вспоминал компоненты, которые для этого использовал. Неужели он где-то ошибся? Может, добавил чего лишнего? В состав укрепляющего входил мышьяк, но в малых, безвредных дозах он оказывал лечебное действие. Значит, здесь ошибки быть не могло. Возможно, обратную реакцию вызвало долгое его применение.
— О Боже! — простонал он.
Спустя час, когда помощник Сэмюэла Макдугала вернулся за телом Эбенезера, Вернон чувствовал себя ничуть не лучше, тем более после трех стаканов спиртного. Поскольку он никогда не был замечен в пьянстве, Гюнтер немало удивился, застав его в таком состоянии, и решил, что это у него после вскрытия: наверное, оно было тяжелым.
— Вы в порядке, доктор Мид? — осведомился Гюнтер, погрузив тело Эбенезера на катафалк. На полу смотровой он заметил осколки медицинских пузырьков.
— Что? Да-да, — растерянно проговорил Вернон и, пошатываясь, захлопнул дверь в смотровую.
Гюнтер укатил вместе с катафалком и по возвращении в контору сообщил Сэмюэлу Макдугалу обо всем, что видел. Сэмюэл в тревоге кинулся к Вернону, но дверь в смотровую оказалась заперта. Он постучал и окликнул врача, но ответа не последовало, и он решил, что тот, видно, ушел спать.
На другое утро Вернон чуть свет подался в Мартиндейл-Холл.
Уинстон был удивлен, когда открыл дверь и увидел его.
— Что привело вас в Холл, доктор Мид? — спросил он.
— Хит требовал вскрытия, вот я и привез отчет, — ответил Вернон, проходя в приемную. В отчет он включил далеко не все, что обнаружил, а лишь то, что Хиту следовало знать.
Уинстон обратил внимание на помятый вид врача.
— Вам что, плохо? — спросил он.
— Нет, все хорошо, — резко бросил Вернон. Он почти не сомкнул глаз и большую часть ночи просидел один, подавленный, в погруженном во тьму доме, и потому был как выжатый лимон, но ему хотелось покончить с этим делом раз и навсегда.
Уинстону не терпелось узнать, что Вернон собирался доложить Хиту, но он воздержался от расспросов.
— Мастер Хит завтракает в столовой, сэр, — сообщил Уинстон.
Вернон направился в столовую, откуда доносился запах гренок и вареных яиц.
— Доброе утро, Хит! — сказал Вернон, заметив, что Хит выглядит не лучше его, как будто он тоже провел бессонную ночь.
— Доброе утро, мистер Мид! — ответил Хит. Он полночи не спал, все думал об Эбби Скоттсдейл, а другую половину — как заполучить свое наследство. Он надеялся, что Вернон прибыл с добрыми вестями. — Вы уже провели вскрытие? Не ждал вас так рано.
Вернон собрался с духом.
— Да, Хит. Как я и подозревал, у вашего отца не выдержало сердце.
Хит вздрогнул, потому как и в самом деле ожидал, что Вернон сумеет выискать что-нибудь подозрительное.
— Вы уверены, что только это его и погубило?
— Одного этого уже было довольно. И если это вас утешит, скончался он довольно быстро.
То была правда, но тяжкий груз вины нестерпимо давил на Вернона.
Уинстон остановился в дверях на кухню, чтобы принять у экономки чайник со свежезаваренным чаем и подать его к столу. Он слышал, что сказал Вернон, и они с доктором обменялись многозначительными взглядами.
— Я долго не задержусь, Уинстон, — сказал Вернон, когда дворецкий собрался было налить чаю и ему.
Хит отодвинул стул и, покачиваясь, встал.
— Я был уверен, что та девка, что спала с отцом, так или иначе причастна к его внезапной смерти. Может, она и дала ему что-нибудь такое, что вызвало у него сердечный приступ?
— Нет, Хит, — возразил Вернон, подумав, что, вероятно, он же сам это и сделал.
Ему отчаянно хотелось бежать из Холла, пока чувство вины, возобладав в нем, не вынудило его открыть всю правду.