Разумеется, это суждение далеко от истины. Но Андрей не собирался нагнетать страху и молча мерил дубраву шагами, с особой тщательностью ища все возможные и невозможные зацепки. Отряд миновал первую версту, вторую, третью, но никаких следов девочки не обнаружил.
- Давайте вернемся и пойдем в другую сторону, – предложил подошедший Медведь. – Может, там что-нибудь найдем.
Аскет остановился и глубоко вздохнул:
- Передохнем немножко, а там решим.
Боярин кивнул и велел подручным отдыхать. Крестьяне постарше уселись прямо на мокром буреломе, остальные привалились к стволам, спрятавшись от мороси под раскидистыми кронами. Андрей нашел местечко посуше в отдалении от толпы и встал на колени, сложив ладони свечой перед грудью. Закрыв глаза, странник начал мысленно молиться, то и дело непроизвольно двигая губами. Он не был ни колдуном, ни волхвом: не мог чуять жизнь на расстоянии или заглядывать в прошлое и будущее. Ему оставалось лишь смиренно просить Свет направить его, дать малейший намек на то, куда исчезла девочка.
Прошло десять минут, двадцать, люд стал потихоньку роптать, и Медведю пришлось прервать бдение аскета. На вопрос, как быть дальше, последовал полный тревоги ответ:
- Возвращаемся и идем в другую сторону.
- Вы что-то узнали? – на всякий случай уточнил боярин, ничего не смыслящий в таинствах Пламенных Сердец. – Куда именно пойдем?
Странник бросил из-за плеча:
- Неважно.
Медведь поравнялся с аскетом и тихо спросил:
- Выходит, молитва ничего не дала?
- Молитва помогает лишь тем, кто старается. А наши поиски только начались. Думаю, стоит разделиться. Половина пойдет на юг, остальные – на север. И пошлите кого-нибудь в Придорожье, возможно, девочку похитила вовсе не нечисть.
Спутник кивнул и ушел раздавать указания.
Крестьяне прочесывали окрестности до полудня, но так и не нашли никаких следов. Голодные и усталые, они с разрешения хозяина вернулись в усадьбу на обед. Андрей и Медведь добрались до вершины холма последними и, едва миновав распахнутые ворота, увидели нежданного гостя.
Он вальяжно развалился на крыльцах боярской избы с куском свежего тыквенного пирога и чаркой доброй медовухи. Несмотря на прохладу и пасмурную погоду, на его лысине и бородке блестели капли пота, а скуластое, слегка раскосое лицо покраснело как после бани.
Впрочем, судя по все еще валящему из пристройки дыму, он действительно совсем недавно хорошенько пропарился. Но, несмотря на приятную ломоту и жар в теле, сразу натянул доспехи и обвешался целой оружейной палатой. Кинжалы, мечи и колчан с луком облепили его как виноградные гроздья лозу.
- Виктор? – удивленно пробормотал аскет.
- Угу, - промямлил наемник. – Не успели расстаться – и снова здорово. Опять отбираешь мой хлеб?
- Хлеба у тебя полон рот. Смотри не подавись, - мрачно бросил Андрей и вошел в избу, не удостоив давнего знакомца даже взгляда.
Настал черед Виверны удивляться.
- Чего это он? – спросил охотник у Медведя.
- Девочка пропала.
- Вера? Как? Когда?
Боярин присел рядом с Виктором на корточки и понизил голос до едва слышного шепота:
- Свет знает. Ночью была – утром сплыла. Думаю, сожрала ее та тварь, что вокруг усадьбы лютует. Надоело тыквы неспелые грызть, вот и решила полакомиться юным мяском.
Наемник вручил хозяину недоеденный кусок, залпом допил душистый напиток и вошел в дом. Андрей сидел на лавке и потуже затягивал шнуровку измазанных грязью сапог, готовясь к следующему заходу. Лицо странника было мрачнее вчерашней тучи, и мало кто осмелился бы тревожить его в столь ненастный час. Но Виктор как раз входил в их число. Лысый боец плюхнулся на лавку и с ходу взял быка за рога:
- Слушай, есть тут у меня одна мысля насчет твари…
- Об оплате договаривайся с Медведем.
- Да причем тут оплата? Я за девчонку переживаю.
- Какое тебе до нее дело? – настороженно произнес аскет, взглянув на собеседника краем глаза. Кому-то менее смелому вполне хватило бы этого, чтобы стремглав броситься прочь, но только не Виверне.
- Приглянулась она мне, - выпалил Виктор. – Подрастет – женюсь.
Андрей медленно встал, нависнув над рослым наемником как дуб над одуванчиком. Невесть откуда в избе поднялся ветер, заиграл в седой бороде, растрепал полы алого плаща. Вмиг стало жарко как в полуденной степи.
- Да шучу я, шучу! – замахал руками Виверна, с облегчением чуя вернувшуюся прохладу. – Просто… да Свет тебя подери, я ее от смерти спас, вот на этих вот ладонях до лекарни нес! По нашим наемничьим понятиям не чужие уже люди. Да и ты меня крепко выручил, а быть должным край не люблю. Вот и хочу расквитаться.
- И что предлагаешь?
- Бабы рассказали, мол, тварюга тыквы жрет, так?
Андрей кивнул.
- Значит, надо выкопать большущую яму прямо посреди бахчи. Накрыть хворостяной решеткой, сверху засыпать травой. Чудище ночью пойдет на промысел да и провалится, а мы тут как тут. Разумное – допросим и все вызнаем, а коль зверь бессловесный – брюхо вспорем, отомстим за Верочку.
Аскет невесело усмехнулся и покачал головой:
- Как же на словах все просто, а? Ты хоть дальше бабьих углов заглядывал? Бахчу-то видел? Она огромна, по всему холму раскинулась. Хоть десять ям вырой, вряд ли тварь с первого раза угодит в ловушку. А у Веры каждый час на счету.
- Представь себе, заглядывал. Я не только по бабьим углам мастак, тебе ли не знать. В амбар вот забежал, подвалы проверил. Знаешь, что нашел? Прошлогодние тыковки – свежие, сочные и сладкие – чистый мед! Пирожок из них откушал – ничего вкуснее в жизни не пробовал.
- К чему ты клонишь?
- К приманке, дружище, к приманке! Только представь, - Виверна положил руку на плечо аскета, а правую ладонь выставил перед собой, - ночь, темень, у подножья холма стоит телега. А в кузове – м-м-м – настоящая княжеская трапеза. Повидло в крынках, каша в чугунках, компот в бочках – и все из тыквы!
Аскет вздрогнул и поморщился.
- А рядом с телегой – яма, - заговорщицки продолжил наемник. – Тварь-то на запах покуситься – и дело с концом.
- А если она яму обойдет и с другого боку залезет?
Виктор запрокинул голову и глубоко вдохнул.
- Слушай, давай так: я возьму десять батраков с лопатами, а ты иди шастай по лесу сколько влезет. Договорились?
- Договорились, - буркнул Андрей и направился к выходу.
Тщательное прочесывание окрестностей снова ни к чему не привело. Только крестьяне разозлились и устали пуще прежнего. Бродить в темноте по дубраве они не стали бы даже под страхом смерти, поэтому Медведь увел всех в усадьбу незадолго до заката.
- Мне жаль, - сказал он аскету. – Я буду молиться за бедную девочку.
Странник молча кивнул и направился к Виктору. У того дела шли не в пример успешнее – батраки вырыли яму в полтора роста и такой ширины, что можно спрятать телегу. Оставалось сплести решетку из сухих ломких прутьев, горка сорванной травы уже лежала подле колеса.
Пока подручные возились с хворостом, Виверна прыгнул на мокрое дно и протянул над ним тонкую бечеву, привязанную за язык к небольшому колокольчику, болтающемуся на вбитом в стену колышке.
- Что это? – спросил аскет.
- О! – наемник поднял указательный палец. – Это наш тревожный знак. Когда тварь свалится в яму, веревка дернется и звон будет слышно за версту. Так я узнаю, когда снимать улов. Ты, кстати, в засаду пойдешь?
- Посмотрим.
- Ага. Если что, после полуночи мы будем сразу за воротами.
- Кто вы?
- Ну, я, охотники и боярский сынишка.
- А ему-то чего не спится?
Виктор выпрямился, хрустнул плечами и смахнул пот с лысины.
- Знаешь, мне кажется, паренек решил поиграть в храброго витязя и спасти девочку. Тоже, небось, глаз на нее положил. Но фигушки ему, Веру я уже занял… да шучу, шучу, угомонись!
Андрей с укоризной покачал головой и вошел в избу. Семья Медведя как раз собиралась ужинать. На столе стояли тарелки с мочеными яблоками, солеными огурцами, вареной картошкой и тыквенной кашей. При появлении аскета все трое разом встали и лишь после кивка и жеста рукой – мол, садитесь – вернулись на места.
Жена у молодого вельможи была такая же невысокая и дородная, в сине-белом сарафане и платке. На круглом невыразительном лице отражалось волнение, карие глаза беспокойно смотрели то в миску, то на дорогого гостя.
Медведь мог безо всякого труда посвататься почти к любой девке княжества, но почему-то выбрал эту пухленькую серую мышку. Вряд ли кто-то мог навязать ему брак, разве только сам князь - значит, речь шла о большой и чистой любви. Хозяин хоть и не отличался долговязостью, однако в глазах странника вырос до солидного уровня.
- Отужинаете с нами? – спросил он.
- Чаю только попью.
Андрей сел рядом с парнишкой, тут же отодвинувшегося от него как от огня. Разумеется, ни о каком отвращении речь не шла: судя по вытаращенным глазам и отпавшей челюсти, боярский сын испытывал к аскетам самый настоящий благоговейный трепет. И оттого немало нервничал в присутствии одного из них.
- Кушайте, кушайте, - тихо произнес странник, видя, что никто до сих пор не притронулся к яствам.
- Как там Виктор? – спросил Медведь, макнув кусок картошки в соль. – Построил ловушку?
- Да. Его отряд неплохо постарался.
- Однако вы все равно не в настроении.
Аскет вздохнул:
- Не думаю, что тварь настолько тупа. Она с легкостью обводила ваших людей вокруг пальца, сбивала собак со следа и так просто упадет в абы как прикрытую канаву? Сомневаюсь.
- Мы обязательно спасем Веру! – в сердцах выпалил безусый юнец.
- Михаил! – прикрикнул отец. – Чему тебя учили? Молчи, когда взрослые говорят!
Парень вмиг стал таким же красным, как собственная рубаха, и потупил взгляд.
- Не стоит наказывать за благой порыв, - устало произнес Андрей.
- Извините, - не унимался юнец. – Разрешите один вопрос. Каково это – убивать чудовищ? Что вы испытываете при этом?