- Гляжу, у вас тут все амулеты красивые носят, а у меня нет такого. Не знаешь, где взять?
Ребенок покрутился на месте, посасывая кусок сахара.
- Нет? А ты свой где-то же взял.
- Мама дала, - пискнул малыш.
- А зачем?
- Не знаю. Но если я его снимаю, она меня шлепает.
- Вот даже как. Ну ладно, беги играй.
Посидев еще немного, аскет вернулся в дом Влада. Старик только-только проснулся и шарил по полкам и шкафам в поисках чего-нибудь съестного. Вера с любопытством наблюдала за бурчащим под нос хозяином, сидя на ворохе сена.
- Утро доброе! – сказал Андрей с порога. – Давайте завтракать.
Набив живот, дедок заметно повеселел и перестал метать на гостей недовольные взгляды. Лучшего времени для просьбы и не сыскать.
- Я вот о чем попросить хочу, - вкрадчиво начал странник. – Разрешите еще разок переночевать, а? Устал с дороги сильно, аж от Четырех Трактиров иду, да и ребенок вымотался. Не волнуйтесь, в долгу не останемся. Деньги, еда, выпивка, все как положено.
Если сперва Влад сомневался, то услышав заветное слово сразу махнул рукой:
- Ночуйте, мне-то что. Места полно, а втроем всяко веселее.
- Вот и славно, - Андрей улыбнулся.
Наевшись, девочка встала из-за стола и указала пальцем на дверь.
- Хочешь погулять? Иди, только меч сними, негоже селян пугать.
Вера кивнула и оставила поясок с ножнами на гвоздике. Подумав немного, повесила туда же и плащ – жара стояла неимоверная с самого утра, в тяжелой накидке совсем упариться можно. Выйдя на улицу, сирота направилась вдоль по ярусу, рассматривая крыши домов внизу и зеленое море за ними. Пройдясь туда-сюда, Вера поняла, что ничем особо веселым заняться не удастся. Ребята ее возраста давно вкалывали в шахте, а возиться с мелюзгой девочке не хотелось.
Поэтому она села на лавочку, подперла подбородок ладонями и уставилась на величественное небо с ленивыми косматыми облаками. Вид завораживал, это вам не сквозь тесно сплетенные ветви смотреть, и Вера сама не помнила, как долго просидела замершая словно статуя, во все глаза наблюдая за пасущимися на лазурном лугу громадными барашками.
Она даже не заметила, как рядом кто-то сел и тихо произнес:
- Привет.
Сирота повернула голову и увидела девушку лет шестнадцати с милым загорелым лицом, большими карими глазами и черной как смоль косой. Незнакомка заметно выделялась среди селянок в грязных рабочих сарафанах и платках. Добротное красное платье без единого пятнышка, черевички, медный обруч на высоком лбу, большущие стеклянные бусы, крупные золотые сережки и бессчетное количество браслетиков с вплетенными серебряными монетками, позвякивающими при каждом движении рук. Так много украшений обычно носили волхвы, но среди них никогда не водилось женщин.
Вера смерила собеседницу с ног до головы и кивнула.
- Чего такая грустная? – участливо спросила девушка, неотрывно глядя сироте прямо в глаза. – Чую, горе тебя гложет. Страшное.
Веки девочки слегка дрогнули, и этот знак не остался незамеченным для незнакомки.
- Одна тут сидишь, никто работать не гонит. Не местная, так ведь? Издалека пришедшая.
Вера сглотнула, а собеседница алчно сощурилась.
- С родителями беда, верно? Иначе не шла бы прочь из родного дома.
Сирота часто задышала, не смея отвести взгляд. Черноволосая улыбнулась и продолжила:
- С отцом или матерью лихо приключилось?
Если при упоминании папы бедняга лишь вздрогнула, то после слов о маме выдала себя с головой. Губы плотно сжались, щеки покраснели, в уголках глаз заблестели слезы. Чернявая тут же взяла ладонь девочки в свои и нежно шепнула:
- Не бойся, всякой беде можно помочь. Знаю одну бабушку – Тьму отгонять умеет и Свет заговаривает. Странствует по городам и весям, всем страждущим дарит покой. Сейчас она в Подгорном как раз остановилась, идем к ней!
Не дав девочке опомниться, незнакомка встала и повела ее за собой. А та послушно пошла как овечка на скотобойню, тепля в сердце уголек надежды. Побродив немного по поселку, спутницы пришли к дому старосты. Чернявая постучалась особым образом, и калитка тут же открылась, явив взору лысого пухлощекого мужичка в белой рубахе и черных портках с красными лампасами.
Мужик выглянул на улицу, убедился, что никого больше поблизости нет и велел входить.
- Подожди здесь, - шепнула девушка. – Проверю, не спит ли бабушка.
После чего скрылась в избе, где провела куда больше времени, чем нужно для столь простой проверки. Вернувшись, поманила Веру и отвела в светлицу, посреди которой за прялкой сидела древняя старуха в черном балахоне. Обрюзгшее лицо ее сплошь покрывали следы от оспин, на мясистом сизом носу набухла бородавка, седые волосы были собраны в пучок на затылке, глаза щурились так сильно, что издали казались и вовсе закрытыми.
- Сядь, дитя, - прошамкала бабка беззубым ртом.
Веру усадили на стул напротив на расстоянии вытянутой руки.
- Вижу страшную беду в твоей семье, - продолжила ворожея спокойным мягким голосом. – Я могу помочь, но прежде пообещай кое-что. Ничего сложного нет – просто никому никогда не говори о нашем деле. Большинство людей – невежды с ложными представлениями о природе вещей. Едва они прознают обо мне – начнут тебя отговаривать, утверждать, что ничего исправить нельзя, что былое не вернуть, а ошибки не загладить. Пусть же киснут в своих заблуждениях сами, не позволяй им бередить душу. Обещаешь, что никому не скажешь?
Девочка кивнула.
- Вот и умница. Проболтаешься – и мать не вернешь!
Слова ударили Веру словно хлыст. Бедняга вздрогнула, часто заморгала и втянула голову в плечи. Старуха улыбнулась и вернула привычный нежный голосок:
- Не бойся, все будет хорошо. Мы справимся. А теперь я заговорю тебе амулетик.
Черноволосая помощница подала бабке пресловутую дощечку на бечевке с грубо вырезанным знаком. Сжав ее промеж ладоней, ворожея подняла лицо и нараспев понесла какую-то белиберду, покачиваясь из стороны в сторону и громко притопывая. Обряд длился минут пять, после чего старуха встала и повесила побрякушку на шею девочке.
- Три месяца и три дня носи амулет, никому не показывай и не снимай ни при каких обстоятельствах. К сожалению, его сила быстро иссякает, тратится на помощь. Поэтому раз в неделю надо подпитывать. Я бы и рада делать это бесплатно, но бесплатно, значит, бес платит, понимаешь? Да и старость берет свое, к лекарю бегаю чаще, чем до ветру, - бабка улыбнулась собственной шутке, хотя Вере было не до смеха. – Снадобья нынче знаешь какие дорогие? А еда? О-о-о! Так что устраивайся в забой землю черпать, работа черная, тяжелая, но жалование щедрое. Две трети заработанного за неделю будешь отдавать мне. Хочешь же снова обнять мамочку и жить счастливо, а не скитаться по миру как неприкаянный призрак?
Девочка тихо шмыгнула и кивнула.
- Тогда иди, дитя. И помни – ничто не предопределено, все можно исправить.
- Вот тут ты полностью права, карга.
Старуха оцепенела, подручная громко вскрикнула и забилась в угол. Обе так увлеклись запудриванием мозгов ребенка, что не заметили высокую темную фигуру в алом плаще. Аскет вошел в светлицу, держа левую руку на мече, а правой тащил за шкирку извивающегося ужом старосту. Он не стал доставать оружие, прекрасно понимая, что перед ним не ведьмы, а самые обыкновенные мошенницы.
Андрей толкнул мужичка на пол и покачал головой:
- Как же так, Клим? Как ты мог пустить в Подгорный этих лживых змей?
- Виноват! – заверещал толстяк. – Женка заболела страшно, лекари только руками разводили. А тут они явились, пообещали помочь… Хочешь бей, хочешь казни, но Валечке лучше стало! На поправку пошла!
- А если бы не пошла, - гневно произнес странник, - гадины смылись бы под шумок в соседнее село. Там, возможно, повезло бы больше. Как можно опуститься до такого? Крепость под боком, а ты мракобесие разводишь! Сказано ведь в Писании: есть лишь то будущее, что строится нами сегодня. Есть лишь то прошлое, что живет в нашей памяти. Нельзя вернуть былое или повлиять на грядущее какими-то дощечками! Позор, Клим! Позор!
Мужичок не отважился спорить с разъяренным аскетом, зажмурился и заскулил как побитая собака.
- А вы – вон отсюда! Лишь безграничное уважение к старости претит спустить тебя со склона, обманщица! Пошли, пошли! К воеводе поедете, хватит народ дурачить да на разбой вынуждать.
Стоило бабке выйти на улицу, как весь поселок огласил ее слезный вой:
- Помогите, люди добрые! Спасите! Проклятый колдун убивает, жизни лишает! Я ради вас ночами не спала, кровь проливала, не оставьте на гибель верную, люди!
Народ довольно споро откликнулся. Андрей и моргнуть не успел, как его окружила сердитая толпа. Бабы побросали ведра и коромысла, а вот мужики прихватили из шахты кирки да молоты и только и ждали случая пустить их в ход.
- А ну не трогай бабушку! – донеслось из толпы.
- Да, она нам помогает, в отличии от некоторых!
- Руки прочь от целительницы! – взвизгнула женщина с перепачканным землей лицом.
- Целительница?! – громыхнул аскет, перекричав гомонящих селян. – Помогает?! С каких это пор ложь стали называть исцелением, а обирание – помощью?
- А ты докажи, что бабушка врет!
- Да!
- Точно!
- Мечом махать да старух обижать всяк дурак умеет!
- Вот-вот!
- Раз она такая всеведущая прорицательница, - ответил аскет, - видит будущее и меняет прошлое, то пусть прочитает мои мысли! Умеет же ваша бабушка такое, а?
- Умеет, - донеслось из толпы.
- Ага.
- Мои читала.
- Было дело!
- А чтобы не соврать, дайте-ка мне дощечку и уголек.
Пока народ тихо гудел, обсуждая грядущее испытание, парнишка-продавец сбегал домой и принес нужные вещи. Андрей взял их и встал позади мошенниц.
- Сейчас опишу то, о чем буду думать. А старуха пусть угадывает. То есть, предсказывает.
Кто-то хохотнул, но тут же смолк.
- Раз будущее видит, то и написанное на табличке прочитает, даже мысли можно не трогать. Только чур проверять после ее о