ее много лет.
– Можно мне увидеть Лив? – спросил я. – Пожалуйста.
Мэгги наконец посмотрела на меня. Вся мощь ее проницательных серых глаз пронзила меня насквозь. Затем она снова сверкнула глазами на Джуда.
– Это на тебе, – сказала она, кажется, обреченно вздохнув, после чего повернулась и вышла из комнаты, как будто знала, что на самом деле это не так.
– Не волнуйся, – сказал мне Джуд. – Она котенок. – Затем он усмехнулся и, выходя за ней следом, добавил: – Оставайся здесь, черт бы тебя побрал.
Не проблема. Я никуда и не собирался уходить.
Дверь все еще была открыта, и я мог видеть короткий коридор. Мимо прошло несколько человек, но никто не заметил меня, пока я ждал в одиночестве.
Я оглядел типичный для бара кабинет. Дешевая офисная мебель и сейф. На стенах висела куча потрепанных постеров группы. Я уставился на один из них. Это было изображение Эль с обложки ее сольного альбома, выпущенного несколько лет назад. На нем большими золотыми буквами было выведено: ELLE. А ниже черным было указано название альбома: BOLD.
Она стояла на фоне белой стены в обтягивающих белых джинсах и белом топе. Ее волосы были уложены на одно плечо, а губы накрашены вишнево-красной помадой. Она с вызовом смотрела на меня, сама дерзость и уверенность.
Я уставился на нее в ответ, как делал всегда, когда видел ее фотографию.
Затем я отвернулся.
Я достал свою электрогитару «Гибсон» из кейса, пристегнул к ней ремень и начал играть, немного репетируя. Я старался не создавать лишнего шума, не желая привлекать внимание.
Когда я снова поднял глаза, то увидел Эль – во плоти.
Она стояла в коридоре и разговаривала с Эшли Плейером, лид-вокалистом группы Penny Pushers. Очевидно, никто из них меня не видел.
Pushers часто гастролировали с Dirty, и мне оставалось только гадать, из-за Дилана ли здесь Эш; я знал, что они были лучшими друзьями. Но сейчас он разговаривал вовсе не с Диланом, понизив голос и находясь в опасной близости.
Я наблюдал, как Эш положил руки на тонкую талию Эль. Его пальцы впились в нее. Я не мог уловить точного настроения разговора, но мне показалось, что это что-то… интимное.
Я отвел взгляд, чувствуя, как к горлу подкатывает изжога. Я сглотнул. У меня вспотели ладони, и мне пришлось прекратить игру, чтобы вытереть их о джинсы.
Эта песня бросала вызов. Особенно учитывая, что я не играл ее много лет.
Господи, может быть, это правда было ошибкой.
В голове промелькнули картины моего провала, того, что я облажался на прослушивании и выставил себя на посмешище…
Но я попросил Джуда помочь мне зайти так далеко, и теперь в этом была замешана Мэгги. И Лив вот-вот…
Так что к черту все это. Теперь я связан обязательствами.
Я стольким обязан Джуду.
Он был прав в своих словах, когда увольнял меня – во второй раз – от имени группы. Дело было не в деньгах и даже не в музыке. Для группы и для меня это было нечто гораздо большее.
Дело было в преданности. Товариществе в группе. Семейных узах.
И я не мог отказаться от всего этого без борьбы.
Я поклялся себе, что никогда больше так не поступлю.
И все же… я ужасно нервничал из-за предстоящей встречи с группой. Из-за того, что они увидят меня.
Я не виделся лично ни с кем из участников Dirty с тех пор, как они уволили меня более полугода назад. После потасовки с менеджером Dirty Броуди Мейсоном в старой церкви, где группа писала музыку и репетировала; тогда он врезал мне по лицу на сцене несколько раз.
Я несколько раз перекинулся парой слов с Зейном по телефону, и хотя, кажется, его вся эта ситуация не радовала, его позиция была примерно такой: «Я мало что могу сделать, брат. Это решать Броуди и Джесси».
Однажды я переписывался с Диланом, и он сказал примерно то же самое.
Ни Джесси, ни Броуди разговаривать со мной не пожелали.
Эль не отвечала на мои звонки. На самом деле это ранило больше всего. Эль и то, что она, должно быть, подумала обо мне после того, что случилось… Броуди, набросившийся на глазах у группы и сломавший мне нос…
Обвинивший меня в изнасиловании Джессы Мэйс.
От этого воспоминания мои внутренности словно свернулись в узел, как обычно. Но и это мне предстояло опровергнуть. Это было частью сделки, чтобы вернуться сюда.
Потому что я не мог позволить такому обвинению оставаться в силе вечно.
Я снова посмотрел на Эль и Эша в коридоре… и увидел, насколько она изменилась за эти годы. По-прежнему великолепна. Может быть, даже больше. Более… элегантная. Эффектная в белом топе без бретелек, золотых подтяжках и стильно рваных обтягивающих джинсах с низкой посадкой. Ее длинные платиновые волосы были распущены и перекинуты через плечо, а их верхняя часть была заплетена в толстую косу, открывающую лицо. Но, несмотря на поцелованную солнцем сияющую кожу, губы с глянцевым блеском, свежее, безупречно накрашенное лицо… все же она выглядела изнуренной.
Или, может быть, причиной тому служил утомивший ее разговор.
Когда Эш что-то тихо сказал ей, приблизившись к ее хорошенькому личику, она просто кивнула, поджав губы. И меня осенило: меня не было рядом, чтобы наблюдать все то дерьмо, что сопровождало успех, безумие славы.
Я подвел ее.
Я подвел их всех.
Я смотрел, как она развернулась и пошла прочь, и мой взгляд упал на ее упругую, идеальную попку в облегающих джинсах. Затем она исчезла за дверью.
После ухода Эль Эш еще немного постоял, уставившись в стену. Затем он повернулся.
И посмотрел прямо на меня.
Я совсем забыл, что должен был репетировать свою песню, и наши взгляды встретились. На его лице отразилось узнавание, и он направился к открытой двери.
– Это то, о чем я думаю? – спросил он, входя в комнату. Он осмотрел каждый угол, как будто ожидал, что здесь будет кто-то еще.
Мое сердце билось слишком сильно, поэтому я перевел дыхание. Я понятия не имел, в каких мы отношениях с Эшем. Надеюсь, не как с Броуди.
– Если ты думаешь, что я здесь для прослушивания, то да.
Он остановился как вкопанный.
– Да ты гонишь.
– Не-а.
Он переваривал это, окинув меня взглядом с ног до головы. Я сделал то же самое с ним. Черные как смоль волосы с прической, как у серфингиста, пирсинг, татуировки, которые, казалось, приумножались каждый раз, когда я его видел. Серьезный, задумчивый взгляд его голубых глаз.
Я понятия не имел, о чем он думал. Я не очень хорошо знал Эша, хотя и встречался с ним несколько раз за эти годы. На концерте по случаю воссоединения он сказал мне, что восхищается мной в музыкальном плане. Назвал себя фанатом. Весьма кротко, учитывая, что парень умел играть на гитаре, мог сочинять текст и определенно умел петь намного лучше, чем я.
– Ты здесь с Диланом?
– Я здесь с группой, – сказал он. – Домашняя группа. Звездный состав. – На его губах появилась ухмылка. – У нас есть Раф. Мой Пеппер. Мы играем на прослушиваниях с ребятами, стараемся, чтобы они звучали хорошо. Или плохо. – Ухмылка стала коварной. – Должен тебе сказать, сюда приходит всякий отстой. – Он снова оглядел меня, как будто все еще пытался осознать мое присутствие.
– Сегодня?
– Всю гребаную неделю. – Он скрестил руки на груди. – Ты серьезно? Ты здесь ради прослушивания?
– Да.
– Определился с песней?
Да уж, определился. Голову сломал, так как нужно было каким-то образом продемонстрировать, на что я способен, произвести впечатление на Dirty и удовлетворить дурацкую просьбу Джуда о Metallica. Но я по опыту знал, как справиться даже с самыми нелепыми вызовами Джуда.
– Чувак, вы знаете «Stone Cold Crazy»? – ответил я.
Джуд ведь не уточнял, что это должна быть песня, написанная Metallica.
Казалось, это впечатлило Эша, так что, по крайней мере, я был на правильном пути.
– Чертовски верно, – сказал он, взглянув на мою гитару, словно хотел убедиться, что я готов к этому. – Группа Queen или Metallica?
– Эшли чертов Плейер, – сказал я.
При этих словах улыбка озарила лицо Эша. Он покачал головой.
– Лады. – Затем он шагнул ко мне, хлопнул по плечу и сказал: – Осторожнее со своими желаниями.
– Да ты гонишь.
За спиной Эша раздался женский голос. Он повернулся, и в дверях я обнаружил Джуда и Мэгги… и маленькую, похожую на пикси женщину с короткими каштановыми волосами, в очках, свитере, джинсах и армейских ботинках.
Эш ухмыльнулся.
– Именно это я и сказал.
– Привет, Лив, – поприветствовал я ее.
Лив просто шокированно смотрела на меня, но я видел, как ее проницательный ум за маленькими очками работает со скоростью мили в минуту.
– Мы снимем это или как? – Эш перевел взгляд с Лив на меня. Он начал заводиться; я чувствовал, как расцветает его эго лид-вокалиста в предвкушении вызова выбранной мной песни.
– О да. Мы снимем это, – сказала Лив. – Поднимайте свои задницы. – А потом она заговорила по мобильному, Эш рванул по коридору, а Джуд подал знак следовать за ним.
Мэгги вздохнула и пробормотала:
– О боже милостивый, – а затем исчезла за дверью в конце коридора.
Эш прошел через другую дверь, на которой красовались граффити с единственным словом: «СЦЕНА». Я уже был на пороге, собираясь последовать за ним, когда мне на плечо опустилась большая рука Джуда, и я остановился.
– Сделай мне одолжение, – сказал он, глядя мне в глаза. – Не облажайся. – Затем он отпустил меня.
Я кивнул, сглотнув, и вышел через служебную дверь. Дверь была тяжелой, звуконепроницаемой, и она захлопнулась за мной с оглушительным грохотом.
Я вышел на черную сцену, в глаза мне бил верхний свет. Сцена была в буквальном смысле черной: выкрашена в черный цвет и заставлена оборудованием. Это был рок-бар, который переоборудовали в танцевальный. Иногда здесь по-прежнему играли группы, иногда публику развлекал диджей. Прямо сейчас гвоздем программы выступал я.
Хоть никто меня и не видел.