Сет посмотрел на меня; он с некоторым трудом натягивал джинсы на свой полутвердый член.
– Завтра вечером, после прослушиваний, у нас поздний ужин с моей семьей. Я имею в виду, если у тебя нет других планов…
Сет застыл на месте, и его рот слегка приоткрылся. Но он не смог произнести ни слова.
– Они хотят познакомиться с тобой. Ну, знаешь, снова. – Я усмехнулась, когда его глаза расширились от ужаса. – Не волнуйся, – сказала я ему, надевая лифчик. – Они фанаты.
Глава 23Эль
Они правда фанаты. Все они. Мама, папа и даже сумасшедшая младшая сестра.
Ко времени окончания ужина они стали еще большими фанатами.
И мне было приятно оказаться где-нибудь с Сетом, даже если это была лишь столовая моих родителей. Как будто в кои-то веки нам не нужно было прятаться от всего мира.
Я просто сказала им, что приглашу на ужин друга, и, поскольку любому моему другу всегда рады за их столом, вопросов не возникло. Конечно, они знали, кто такой Сет. Они встречались с ним много лет назад, много раз. Но если они и были удивлены, увидев его, когда мы приехали, то никак этого не показали. Его встретили так, словно он появлялся на ужине каждую неделю.
Пока мы ели, мои родители как ни в чем не бывало засыпали его дружескими вопросами, как и любого другого гостя на ужине. На самом деле мне помогло то, что кто-то другой поддерживал беседу, спрашивая Сета, так что я могла просто слушать и впитывать его слова.
Он был чертовски мечтательным, с пухлыми губами, задумчивыми дымчатыми глазами и мягким, но грубоватым, мужественным голосом. У него были сильные руки гитариста и загорелая оливковая кожа.
Особенно после того, как он с изяществом и обаянием выслушал миллиард вопросов моей младшей сестры за десертом. По крайней мере, она подождала, пока подадут закуски и основное блюдо, дав нам возможность немного поговорить, прежде чем сорваться, но я знала, что ей было трудно держать язык за зубами. Энджи двадцать три, но, слушая ее, можно было подумать, что ей тринадцать.
На самом деле к тому времени, когда мама подала свой знаменитый персиковый коблер[6], мне стало совершенно ясно, что происходит: моя сестра немного ошалела от встречи с кумиром.
Я никогда не видела, чтобы она приходила в восторг от Джесси или Зейна. Она знала их полжизни. Дилан по какой-то причине был совсем другой историей. Энджи всегда была безумно влюблена в Дилана. По-моему, это было чертовски забавно, и я буквально жила ради тех моментов, когда у нее заплетался язык и подкашивались колени, стоило ему снять футболку или наклониться перед ней. Я могла смеяться, потому что знала, что она никогда не отреагирует на это.
В представлении моей младшей сестры Дилан был воплощением недосягаемого совершенства, с которым можно сравнить любого обычного парня; она даже не хотела прикасаться к нему, опасаясь, что фантазия растает. Она так мне и сказала. Ее точные слова были такими: «Дилан Коуп – мой эталон».
Она была довольна своей безответной влюбленностью, боготворила его на безопасном расстоянии.
Но каким-то образом ей удалось втрескаться и в Сета, и теперь в ее глазах пульсировали крошечные мультяшные сердечки.
– Сколько альбомов ты записал? – спросила она, наблюдая, как он пьет кофе. Взгляд ее голубых глаз не отрывался от его губ.
Я поняла: у Сета были потрясающие губы.
– Включая тот, где я играл с Dirty, – ответил он, – четыре.
– Какая твоя любимая песня? – спросила она.
– Всех времен?
– Да.
– Если бы мне пришлось выбирать… «Carry On Wayward Son».
– Я эту песню не знаю.
– Отличная песня, – вставил мой папа.
– Это группа «Канзас», – сообщил Сет моей сестре. – Из тысяча девятьсот семьдесят шестого.
Энджи слегка наморщила нос.
– Ты когда-нибудь встречался с Леди Гагой?
– Нет.
– Кэти Перри?
– Однажды видел ее в другом конце комнаты. Это считается?
– И ты не подошел к ней?
– Не-а. Зря?
– Эх, да-а-а. Ты видел ее сиськи?
– Энджи, мы за обеденным столом. – Это была моя мама. Она виновато улыбнулась Сету, как бы говоря: «Прости, моя дочь такая извращенка».
– А какие девушки тебе нравятся? – не сбавляла обороты Энджи.
– Умные.
– Тебе нравятся блондинки? – Энджи не была блондинкой, у нее были светло-каштановые волосы, в отличие от меня, единственной блондинки в комнате.
Я бросила на нее предостерегающий взгляд.
– Насколько мне известно, да, – сказал Сет.
– Как долго ты был зависим?
– Анджелина, – пригрозила я ей.
– Что? – запротестовала она. – Это есть в интернете.
– Значит, ты изучала информацию о нашем госте?
– Недолго, – ответил ей Сет. – Не потребовалось много времени, чтобы понять, что это была плохая идея.
– Что ты принимал?
– Анджелина, хватит. – Это был мой отец.
– Все в порядке, – сказал Сет. – Я употреблял много наркотиков. Я даже не знаю всех, которые пробовал. И я бы не рекомендовал ни один из них.
– Правда? – спросила Энджи. Она стрельнула взглядом на отца. Он ответил ей тем же. – Папа ненавидит это. Что я принимала тяжелые наркотики. Это было всего один раз.
– Еще кофе? – Я протянула кофейник Сету. Его глаза встретились с моими, и он кивнул. Он выглядел удивленным; его легкая улыбка, казалось, говорила: «У тебя чертовски милая семья». Возможно, для него так оно и было.
Для некоторых семей они могли показаться немного эксцентричными или странноватыми. Но в моем мире они были абсолютно нормальными, потому что большинство людей, которых я знала, в том числе и Сет, происходили из крайне неблагополучных семей. Мои родители все еще любили друг друга после тридцати с лишним лет совместной жизни. Папа был успешным риелтором. Мама вела хозяйство и никогда не работала вне дома, если не считать благотворительной деятельности. Она пекла персиковый коблер в фартуке с оборками и носила жемчуга, и мы могли открыто говорить об употреблении наркотиков за обеденным столом. Мы были как с картинки, современным аналогом «Предоставьте это Биверу»[7], и я это знала. Мы даже ладили, почти каждый день.
Я подливала кофе Сету и пыталась бросить на него взгляд, который говорил: «Просто скажи Энджи, чтобы она заткнулась, если понадобится».
– Ты когда-нибудь был в Японии? – спросила его моя сестра.
– Да.
– Там девушки красивее?
– Все девушки красивые.
– Как ты думаешь, моя сестра красивая?
– Твоя сестра сногсшибательна.
Сет ответил еще до того, как я успела ткнуть Энджи вилкой под столом. К сожалению, на ней были джинсы, так что это не произвело особого эффекта.
– У тебя все еще есть фанатки, которые преследуют тебя? Я имею в виду, с тех пор, как ты покинул Dirty?
– Иногда.
– И каково это?
Сет, кажется, задумался об этом.
– Обычно вызывает дискомфорт.
– Почему?
– Потому что некоторые девушки ведут себя агрессивно. И им не нравится, когда им отказывают. А если они фанатки, то не хочется их злить, но иногда приходится.
– А-ха. Со сколькими девушками ты переспал?
– Анджелина! Господи Иисусе. – Я снова ткнула ее. Она вырвала вилку у меня из рук под столом.
– Ей богу! – Мама всплеснула руками.
– Малышка, – предупредил папа.
– Какой правильный ответ на этот вопрос? – спросил Сет у моей сестры.
Энджи подцепила вилкой кусочек своего персикового коблера и задумалась.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать девять, – ответил Сет.
– Ты когда-нибудь был женат?
– Нет.
– Пять, – сказала моя сестра. – Пять – это правильный ответ. Не так много, чтобы походить на шлюху, но и не так мало, чтобы походить на лузера.
– Значит, пять, – сказал Сет.
– Извини за Энджи, – сказала я, закрывая за собой дверь спальни. – Мои родители избаловали ее. Последний ребенок, покинувший гнездо, и все такое… Она нечасто слышит слово «нет».
– Все в порядке, – сказал Сет. – Она милая. – Он осматривался по сторонам, оценивая обстановку. Мы стояли в спальне моего детства, в которой я жила с самого рождения и до девятнадцати лет. – Напоминает мне тебя, когда ты была более юной.
– Боже. Правда?
Он улыбнулся мне.
– Ты была немного более… дерзкой. Даже тогда.
– Чувак. Я, должно быть, была несносной.
– Вряд ли. – Он смотрел на кровать, где на подушках лежала куча мягких игрушек, как будто здесь все еще жила какая-то маленькая девочка. – Насколько я помню, ты была чертовски очаровательна. Остроумная. Чертовски саркастичная. Задорная. У тебя был заразительный смех. И задница тоже классная. – Он взглянул на меня, и я почувствовала жар между ног. Все, что ему нужно было сделать, это посмотреть на меня. – Маленькая белокурая петарда…
Я смотрела, как он теребит скомканное покрывало на кровати, и поняла, как, должно быть, все это выглядит для него: сироты, приемного ребенка, беспризорника. Лютиково-желтые стены и плакаты с рок-звездами, мебель на заказ и встроенный шкаф. Подушки с оборками, кружевные занавески и все это блестящее девчачье барахло, сваленное на полках.
«Несносная» – это, безусловно, подходящее слово.
– Так вот оно, да? Место, где произошло волшебство… – Он повернулся кругом, оглядывая комнату. – Не могу поверить, что я впервые оказался в твоей спальне.
– Ты уже был в моей комнате, – сказала я.
– Только не в спальне Эль Делакруа, мечты подростка. – Он посмотрел на меня, приподняв бровь. – Ты хоть представляешь, сколько мальчиков в твоей школе отдали бы жизнь за то, чтобы оказаться здесь прямо сейчас?
– Точно… – сказала я. – С ума сойти, что я никогда здесь ни с кем не спала, да?
Он действительно выглядел шокированным.
– Да ты издеваешься надо мной.
– Не-а.
– Это гребаное надувательство, – сказал он, неторопливо подходя ко мне.