Харт повернулся к Клиссену, тяжело дыша, его одичалые глаза глядели весело и вызывающе. Точно такой же взгляд, как в тот раз когда он убил арестованного в Шол-Пойнте. Торжествующий, словно говорящий: «Вот как это делается».
Клиссен шагнул вперед, стянул с руки перчатку и с такой силой хлестнул Харта по лицу, что у того слетела шляпа. Харт от неожиданности разинул рот.
— Ты мясник, а не охранитель! — рявкнул Клиссен. — Ты позоришь наш мундир! Мы представляем императора в этой стране, и если фермер был изменником, нам полагалось представить доказательства! Будь уверен, я доложу обо всех твоих проступках в Моргенхольм, и с таким пятном на репутации тебе еще повезет, если станешь охранителем первого разряда. А если еще раз не подчинишься приказу, остаток дней будешь гнить за письменным столом в какой-нибудь дыре вроде Озака.
Клиссена всего трясло. Теперь он понял: Харт — просто отъявленный головорез, которому слишком нравится убивать.
К ним уже спешил капитан Дрессль. Клиссен смерил долгим взглядом Харта, на лице которого недоумение сменилось обидой и злостью. Потом повернулся к Дресслю.
— Нашли кого-нибудь? — спросил он как ни в чем не бывало.
— Только батраков, — покачал головой Дрессль, косясь на труп.
— Можно кое-что предложить? — робко вступил лорд Джадрелл. От вида Флюка его явно подташнивало. — Его брат Киль… Его дом недалеко отсюда. По той тропинке к западу. Может, они там?
— Тогда возвращайся в город и подними гарнизон, — велел Клиссен. — Лошадей у беглецов нет; возможно, они попытаются удрать через порт. Харт, пойдешь с ним. Дрессль, собери Железную Стражу. Навестим его братца.
— Есть, старший охранитель, — откликнулся Дрессль.
Прежде чем уйти, Клиссен напоследок бросил презрительный взгляд на Харта, чьи светлые волосы прилипли ко лбу, а лицо выражало чистейшую ненависть.
«Знай свое место, крыса, — с праведным гневом подумал Клиссен. — И больше не высовывайся».
Киль разлепил глаза: в дверь дома колотили кулаком. Он вскочил с кровати, напялил штаны и потянулся за мечом, стоявшим в углу. Из-за спешки все выходило неуклюже; нога запуталась в штанине, и он растянулся на полу.
— Кто там? Кому неймется в такое время? — Мариелла испуганно приподнялась на постели. В небе прогрохотал гром.
«Это они», — подумал Киль. С тех самых пор, когда он поднял оружие против кроданцев, он ожидал, когда в дверь постучатся. Его не страшила гибель в сражении, но пугала бесшумная ловкость людей, облаченных в черное, которые являлись поздно вечером и тайком уводили жертв навстречу неведомым мучениям.
— Киль! Кто там? — снова спросила Мариелла.
Пытаясь натянуть оставшуюся одежду, Киль почувствовал, как в нем вспыхивает ярость. «Хватит докучать мне дурацкими вопросами». Если он выйдет им навстречу, то выйдет одетым, вооруженным и…
— Киль?
— Сейчас посмотрю! — с яростью выкрикнул он.
Мариелла испуганно отпрянула к спинке кровати. Киль сразу пожалел, что ответил ей столь резко.
— Видишь, собираюсь? — ответил он уже мягче и вышел из спальни, прежде чем Мариелла успела разозлиться и накричать на него в ответ.
Он торопливо прошагал мимо двери в комнату Теда — оттуда, по счастью, не доносилось ни звука — и спустился по лестнице в кухню. Но у входной двери он услышал снаружи знакомый голос, и внутреннее напряжение слегка ослабело.
— Киль! Открывай!
То была не Железная Стража, а Гаррик. Он хмуро смотрел из-под вымокшего капюшона, остальные робко сгрудились в темноте позади него, втянув головы в плечи.
— Нас засекли, — безучастно произнес Киль.
— Засекли, — подтвердил Гаррик. — Надо уходить.
— Я не могу, — ляпнул Киль. Он собирался провести с женой еще одну ночь, а окончательное решение отложил на завтра.
Гаррику некогда было разводить нежности.
— Что, по-твоему, они сделают, если поймают тебя здесь? Что они сделают с Мариеллой и Тедом, чтобы развязать тебе язык? Уйти — это лучшее, что ты можешь для них совершить. Если тебя не отыщут, твою семью не тронут.
Киль отчаянно придумывал ответ, не в силах смириться с неизбежностью. Должен быть и другой выход. Он услышал, как по лестнице спускается Мариелла, и почувствовал, что попал в ловушку.
Вспышка молнии озарила раскисший двор и заросший папоротником холм. Киль увидел скарла; верзила Харод стоял рядом с Орикой, готовый ее защищать; вот двое мальчишек, Фен, Вика и Скирда. Но брата не было.
— Флюк с вами? — спросил Киль.
— Нет, он на ферме, — ответил Гаррик.
— Вы его бросили? — ужаснулся Киль.
— Надо было сказать ему, что мы уходим? Мы погибли бы, не предупреди нас Вика. Насколько я понимаю, он один из тех, кто нас выдал.
— Неправда! — вскричала Мариелла, спустившись к подножию лестницы; волосы у нее растрепались, а лицо исказилось от злобы. — А теперь ты привел кроданцев по нашу душу? Вон из нашей жизни!
Гаррик презрительно взглянул на Мариеллу, и Килю стало обидно за жену. Гаррик и Мариелла не понравились друг другу с самого начала, поэтому Киль старался, чтобы они не встречались.
— Чтобы вмешиваться в наши дела, ты должна сама в них участвовать, — сказал ей Гаррик. — А ты не хочешь. Мы уведем кроданцев за собой. Если они нападут на наш след, то сюда не явятся вовсе.
— Мы оба причастны! Он мой муж, и он останется, чтобы заботиться о нашем сыне!
— Я сам за себя отвечу, Мариелла! — рявкнул Киль, движимый уязвленной гордостью. Пусть они не думают, будто решения за него принимает жена.
— Вот и отвечай! — огрызнулась Мариелла. — Оставайся или уходи! Ты слишком долго пытался усидеть на двух стульях!
— Мы можем где-нибудь спрятаться, — сказал Киль Гаррику. — Моя семья и я. До моего дяди отсюда полдня пути; мы переждем у него, пока Железная Длань покинет Ракен-Лок.
— В такую бурю? — вмешалась Мариелла. — Тед с трудом может встать с постели! Дорога его погубит!
Гаррик не обратил на нее внимания.
— После сегодняшнего весь Ракен-Лок узнает, что ты в розыске. Даже если ты заляжешь на дно, тебя арестуют, как только высунешься. Сделанного не воротишь, и мне жаль, что так получилось, но ты уже не вернешься в Ракен-Лок. Никогда.
Киль почувствовал, будто стены надвинулись на него. Мариелла права: он слишком долго тянул, не желая утратить свободу, но и боясь потерять семью. Теперь выбор зависел не от него.
— Это мой дом… — робко проговорил он.
— Уже нет, — ответил Гаррик. — Тебе что-то не нравится? Сражайся вместе с нами! Если мы прогоним кроданцев, ты вернешь себе дом. — Гаррик заметил, что Киль колеблется, и выдвинул несокрушимый довод: — Ты нужен нам, Киль! Выбраться отсюда мы можем только морем, и никто из нас не сумеет проложить курс в такую бурю. Никто, кроме тебя!
Киль обернулся к жене, по-прежнему стоявшую у подножия лестницы.
— Это мое последнее слово, — сказала она ему. — Если уйдешь, то умрешь для нас.
С верхнего этажа донесся страдальческий стон.
— Смотри, что ты наделал! — воскликнула Мариелла, залившись бессильными слезами. — Киль! Закрой дверь! Мне все равно, на той ты стороне или на этой; главное, определись!
Киль поймал ее взгляд — умоляющий, отчаянный. Слов у него не нашлось, но глаза все сказали за него. Мариелла обмерла. Она до последнего не верила, что он уйдет, но теперь поняла все.
— Ну прощай, муж, — сказала она срывающимся голосом. И взбежала вверх по лестнице.
Киль еще смотрел ей вслед, когда Вика протолкнулась мимо Гаррика и вложила фляжку Килю в ладонь.
— Пусть раз в день разбавляет кипятком и дает Теду вдыхать пар, — сказала она. — Иди и передай ей.
— Оставь на столе! — рявкнул Гаррик, схватив Киля за руку. — Ты пойдешь с нами сейчас же.
От его прикосновения в Киле вспыхнул гнев, требующий немедленного выхода. Это Гаррик виноват, что все так получилось! Киль резко вырвался.
— Мариелла! — крикнул он и ринулся вверх по лестнице, догнав жену уже у двери в комнату Теда.
Мариелла обернулась с трогательной надеждой во взоре.
— Ты остаешься? — выдохнула она.
Тут она увидела фляжку в руке у Киля, и надежда умерла.
— Добавлять в кипящую воду, раз в день. Пусть Тед вдыхает пар, — сказал Киль.
— Если хочешь, чтобы он принимал шарлатанское снадобье, оставайся и занимайся этим сам. Ведь ты как-никак отец.
Киль напряженно подыскивал нужные слова.
— Не заставляй меня вот так уходить, Мариелла. Я вернусь. Я раздобуду деньги для Теда, клянусь. Но мне надо… мне надо знать, что ты…
— Что я люблю тебя? — Лицо Мариеллы посуровело. Он причинил ей слишком много боли. — Нет, Киль. Ты просто хочешь, чтобы я позволила тебе уйти с легким сердцем. Но нет. Надеюсь, ты будешь страдать.
Пораженный ее жестокостью, Киль отказывался верить, что она и вправду так думает.
— Сходи к старику Ганни. Пусть он мне напишет. Отправь письмо в Моргенхольм, в «Горелого медведя». Дай мне знать, что у вас с Тедом все хорошо, и у Флюка тоже.
— Нет, — отрезала она. — И я сожгу любое письмо от тебя, прежде чем мне его прочтут.
У Киля перехватило дыхание, он больше не мог смотреть в лицо жене. Он подался к двери, чтобы пройти мимо Мариеллы в комнату Теда, отчаянно желая обнять его и утешить. Но Мариелла приложила ладонь к его груди — и Киль остановился, словно перед ним выросла стена.
— Чем ты ему поможешь? Скажешь, что опять уходишь? — спросила она. В ее голосе звучало железное спокойствие. — Ты ничего не поправишь. Дай ему забыть тебя. И мне тоже.
Она зашла в комнату и заперла за собой дверь, оставив Киля одного — отвергнутого, опустошенного. Он прислушался, как она успокаивает их общего сына, и понял, что потерял их обоих навсегда.
Он положил фляжку на пол и зашагал прочь.
ГЛАВА 40
Дождевые струи журчали по водосточным желобам Ракен-Лока, стекали по стенам, бежали по мостовой. Город затаился, а узкие серые переулки наполнились призрачным светом и плеском. Безмолвные, словно призраки, закутавшись в плотные плащи, беглецы не привлекли ничьих взглядов.