К сожалению, Гален согласился с утверждением Гиппократа шестивековой давности, согласно которому тело содержит четыре субстанции, или гуморы, вырабатываемые печенью и селезенкой: кровь, флегма[82], желтая желчь (или холер[83]) и черная желчь[84]. Они соотносились с четырьмя природными элементами – воздух, вода, огонь и земля – и отражали соответствующие физические свойства: жар, холод, сырость и сухость. Сочетания их могли быть запутанными, потому что варьировались от источника к источнику. Но что имело первостепенную важность: если человек рассчитывал на хорошее физическое и психическое здоровье, он должен был поддерживать эти гуморы в равновесии, потому что каждый из них воздействовал на организм соответственно своим качествам.
В итоге врачи и цирюльники веками прописывали терапевтические чистки, чтобы справиться с тем, что они воспринимали как избыток гумора[85]. Например, лихорадка: покрасневшие щеки и учащенный пульс, которые ее сопровождают, обычно приписывались избытку крови. Поэтому медики того времени стремились облегчить эти состояния, уменьшая объем крови, и делали пациентам кровопускания по поводу и без. Считалось, что тихий, холодный и цианотичный (то есть синий) пациент лучше, чем буйный, горячечный и раскрасневшийся.
Рассуждая подобным же образом, Гален предположил, что общий состав гуморов приводит к проявлению различных личностных черт, в зависимости от пропорций. «Сангвиники», у которых основным гумором была кровь, – общительны и оптимистичны, тогда как те, кого называли «холериками», нетерпеливы и склонны к агрессии. «Меланхоличная» личность, полная черной желчи, часто грустит, а «флегматичный» индивид может казаться бесстрастным, спокойным и апатичным. Дать понятие об исторической значимости этих представлений о личностных качествах и гуморах может тот факт, что эти термины дошли до нашего времени более-менее неизменными, хотя сейчас они обычно используются в качестве прилагательных, описывающих временное состояние разума, а не для того чтобы жестко определить черты личности.
Хотя Гален допустил много ошибок, настоящая проблема с его работой заключается не в самой работе – учитывая обстоятельства, причины ошибочных теорий понятны. Воистину разрушительным для науки стало то, что церковные лидеры Средневековья объявили слова Галена божественно вдохновленными, и, следовательно, непогрешимыми, гарантировав его наследию долгую жизнь. Гален оставил множество сочинений, а его сохранившиеся труды насчитывали около трех миллионов слов. После падения Римской империи его труды и работы других римлян впали в немилость, так что его тексты, написанные на древнегреческом, далеко не сразу перевели на латынь, которая оставалась языком учености. Однако в раннем Средневековье их перевели на арабский главным образом благодаря сирийским христианским ученым. Хотя Гален и не был христианином, он мог придерживаться монотеизма, и в последующих переводах с арабского на латынь, вероятно, отразились склонности предыдущих переводчиков к христианству. Благодаря этой причуде судьбы, его труды показались средневековой Церкви более приятными – и последствия были катастрофическими.
Из-за увлечения Церкви Галеном и горсткой других древних ученых, чьи теории были совместимы с религиозными верованиями, ошибочные взгляды Галена стали неоспоримой медицинской доктриной как в европейских, так и в других странах на протяжении более 1000 лет после его смерти, которая произошла примерно в 216 году. Вплоть до XVI века, а иногда и позже многие врачи, ищущие истину, находили ее в том, что прочли, а не в том, что наблюдали. В результате это поддерживаемое Церковью неодобрение новых медицинских исследований привело к векам интеллектуального торпора, если не спячки.
Одной из практик, чью, к сожалению, долгую жизнь и популярность можно, по крайней мере частично, приписать влиянию Галена, было ранее упомянутое лечебное кровопускание, которое использовали почти до начала XX века. Кровопускание в медицинских целях началось с египтян, распространилось в Древней Греции и Риме и достигло своего пика в Европе XIX века. В соответствии с концепцией гуморализма, врачи и цирюльники применяли кровопускание специально разработанными инструментами при лечении целого ряда болезней, включая чуму, оспу и гепатит. Женщинам пускали кровь, чтобы облегчить менструацию, пациенты истекали кровью перед ампутациями, чтобы удалить ту ее часть, которая, как считалось, циркулировала во вскорости бывшей конечности. Кровь пускали даже утопленникам!
У других пациентов определяли недостаток крови, и им приходилось пить кровь только что казненных преступников. Эта практика, возможно, началась в Древнем Риме, где люди, страдающие эпилепсией, пили кровь только что убитых гладиаторов. Исследование историков медицины Фердинанда Питера Муга и Акселя Каренберга показало, что этот обычай, возможно, проистекал из общей веры римских врачей в предполагаемые лечебные эффекты питья крови56. Такое мнение могли подкрепить случаи спонтанного исцеления от припадков у некоторых пациентов с эпилепсией, исцеления, не имевшего ничего общего с питьем крови, но все равно приписанного этой практике.
Хотя это кажется почти невозможным, подобные вещи продолжались в эпоху Возрождения и промышленной революции, и даже в XIX веке. В то время в целом ряде научных областей Европу и Америку охватывали прогресс и инновации, но подобного нельзя было сказать о многих аспектах медицины. И хотя такие инструменты, как ланцет (представьте себе перочинный нож) и скарификаторы (наперсток с несколькими лезвиями), использовались все реже, их сменили гораздо более древние кровопускатели: медицинские пиявки (Hirudo medicinalis). Пиявки – это кольчатые (как дождевые) черви с пилообразными зубами, в слюне которых содержится множество антикоагулянтов, и печально известные кровососущие способности пиявок использовались для лечения всевозможных заболеваний, начиная от лихорадки и головных болей и заканчивая психическими болезнями.
Использование пиявок в медицинских целях, возможно, началось с аюрведической медицины – системы исцеления всего тела, корни которой уходят более чем на три тысячи лет назад, туда, где сейчас расположена Индия. Божество Дханвантари, индуистский бог Аюрведы, часто изображается (в более поздних статуях) с пиявкой в руке.
Что до того, каким же образом европейцы пришли к идее использовать пиявок, – возможно, эта практика двигалась по торговым путям с Ближнего Востока или из Азии. Но даже если греки переняли медицинские практики древних египтян, которые те получили от индийских или месопотамских врачей, ясно, что терапия пиявками пошла от нескольких независимых медицинских источников, потому что ее практиковали еще и ацтеки и майя. В каждом случае идея, лежащая за использованием пиявок, вероятно, была близка к той, что стояла за гуморализмом: сбалансировав в теле различные элементарные энергии, можно достичь здоровья.
Безусловно, самое извращенное применение пиявок в истории описал Пьер де Брантом, французский историк XVI века: пиявки вводили во влагалище перед первой брачной ночью. Поступая так, невеста могла показаться девственницей:
Пиявки, присосавшись, вызывают повреждения, оставляя после себя маленькие пузырьки или волдыри, наполненные кровью. Когда доблестный жених входил в спальню, дабы одержать победу на брачном ложе, он разрывал эти пузырьки, и из них вытекала кровь57.
Согласно Брантому, когда муженек разрывал притворную девственность, кольчатый червь помогал получить полное блаженство после соития: «все омыто кровью, к величайшему удовлетворению обоих… так что честь твердыни спасена».
Угу-угу.
Как и схожая европейская практика каннибализма в медицинских целях, тема лечебного кровопускания часто замалчивается, возможно, из-за неловкости. Например, мало кто в США знает, что в 1799 году группа врачей выпустила из бывшего президента Джорджа Вашингтона в общей сложности около 2,4 литра крови в попытке вылечить инфекцию глотки. Это примерно 40 % общего объема крови![86]
Кроме того, тело отца-основателя покрыли волдырями (болезненная методика, которая, как считалось, вытягивала болезнь) и промыли с обеих концов: рвотным и клизмами. По сообщениям, испытывая ужасную боль и быстро слабея, Вашингтон потерял сознание от геморрагического шока. Он умер на следующий день. Изучая историю и верительные грамоты врачей, которые лечили президента Вашингтона58, я понимаю, что они не были некомпетентными коновалами, как легко заподозрить. На самом деле они были первоклассными специалистами, чего и следовало ожидать, учитывая положение Вашингтона. Проблема заключалась в том, что медицинское сообщество продолжало придерживаться глубоко ошибочных установок Галена о балансе четырех видов гуморов. Спустя более двух тысячелетий после того, как Гиппократ, вероятней всего, позаимствовал эти представления у более древних египетских, месопотамских или аюрведических медиков, они все еще оставались глубоко укоренившимися в западной медицинской доктрине.
Использование пиявок получило значительный импульс в XIX веке благодаря тому, что им присягнул на верность главный армейский хирург Наполеона Бонапарта Франсуа-Жозеф Виктор Бруссе. Ласково прозванный Le Vampire de la Médecine, он, как сообщают, прикреплял к каждому новому пациенту по 30 пиявок вне зависимости от симптомов59. Как только устанавливал причину болезни, Бруссе начинал лечить пациентов, усаживая до 50 пиявок за раз, что часто придавало больным вид облаченных в сияющие кольчуги. Светские дамы того времени обратили на это внимание, и в моду вошли платья, украшенные фальшивыми пиявками «а-ля Бруссе». Учитывая популярность Бруссе, именно он был ответствен за массовый всплеск использования медицинских пиявок во Франции, на пике которого в 1833 году в страну было импортировано 42 миллиона пиявок. Спрос вызвал рост обширного надомного производства: все, что требовалось, чтобы получить пару монет, – старая лошадь, которую запускали в мелкий пруд, и корзина, куда собирали пиявок, как только они вцепятся в печального лошадиного хозяина.