92, а именно кровопускание, пиявки, рвотные средства и клизмы – все, что приводило к увеличению потери жидкости в организме.
К началу 1880-х годов лучшее понимание химии человеческой крови привело британского физиолога Сиднея Рингера к усовершенствованию раннего рецепта физиологического раствора: он добавил калий в раствор хлорида натрия. Раствор Рингер-лактат[99] носит имя изобретателя и широко используется и сегодня.
В 1901 году Карл Ландштейнер (1868–1943) произвел революцию в основных правилах переливания крови, открыв группы крови AB0[100]. Если коротко, на поверхности эритроцитов (как и других клеток) есть встроенные в клеточные мембраны специфические белки – антигены. Они бывают двух разновидностей: A и B. Если поверхностные белки эритроцитов донора крови не совпадают с таковыми у реципиента, иммунная система реципиента атакует кровь донора. Результатом становится ранее упомянутый гемолиз, в прямом смысле расчленение клеток крови. В дополнение к нагрузке на мочевыделительную систему, возглавляемую почками, несовместимое переливание способно привести к опасной форме склеивания эритроцитов, которое называется агглютинацией, – это может закупорить мелкие кровеносные сосуды и вызвать серьезные медицинские проблемы, например инсульты и потерю функции органов. Это, в свою очередь, объясняет боль в почках, испытываемую реципиентами несовместимых переливаний, и экстремальные последствия, перенесенные реципиентами крови, сданной в XVII веке на скотном дворе.
Сегодня проблемы, связанные со свертыванием и хранением донорской крови, решены, и мы знаем о группах крови и резус-факторе (Rh), названном так в честь макак-резусов, у которых он был впервые обнаружен. У большинства людей на эритроцитах есть Rh-антиген (что делает их Rh-положительными), а у некоторых его нет (и они Rh-отрицательные). Проблемы появляются, когда Rh– мать дает жизнь нескольким Rh+ детям. Постепенно наращивая количество антирезус-антигенов в течение первой беременности, иммунная система матери будет полностью готова «атаковать» кровь второго Rh+ плода. К счастью, в наши дни современный пренатальный скрининг и лечение предотвращают такие случаи.
Кроме того, сегодня кровь перед переливанием проверяют на перекрестную совместимость, патогены и токсичные субстанции, что обеспечивает максимальную совместимость и безопасность гемотрансфузии во время множества процедур, связанных с хирургическими вмешательствами, травмами, заболеваниями крови и другими болезнями.
С мрачных дней переливаний на скотном дворе и концепции четырех гуморов пройден долгий путь. Но точно так же, как столетия врачи ломали голову над движением, функцией и заменой крови, они изо всех сил пытались понять и лечить болезни сердца. Страдания продолжительностью в полвека и возможная причина смерти Чарльза Дарвина послужат фоном для этой части нашего путешествия.
10Укус цирюльника и придушенное сердце
Знаете, что отвечают люди на вопрос, какая мухи их укусила, заставив бегать? Что их покусали всерьез и надолго.
Жук любви, отпусти мое сердце.
Имя Чарльза Дарвина всегда будет ассоциироваться с фразой «выживают самые приспособленные», хотя произнес ее вовсе не он[101]93. Но в 1836 году, когда 27-летний натуралист сошел с палубы корабля Королевского флота Великобритании «Бигль», он едва ли был самым приспособленным. В течение оставшихся 46 лет своей жизни Дарвин будет страдать от целого списка медицинских проблем, который включал учащенное сердцебиение, боль в груди, головокружение, усталость, экзему и мышечную слабость. Кроме того, у него было плохое зрение, шум в ушах, бессонница, тошнота, рвота, фурункулы и хронический метеоризм.
В 1842 году Дарвин перевез быстрорастущую семью из «дымного грязного Лондона»94 в тихий загородный дом примерно в 23 километрах к юго-востоку от города[102]95. Даун-хаус не только дал ученому больше места (у него и его двоюродной сестры, а также жены Эммы было 10 детей), но и положил начало его почти полному самоустранению от общественного внимания. Дарвин писал об этом периоде в своей автобиографии:
Мы время от времени бывали в обществе и приняли здесь нескольких друзей, но возбуждение почти неизменно отражалось на моем здоровье сильной дрожью и приступами рвоты. Поэтому на протяжении лет я был вынужден отказываться от всех званых обедов, и это было для меня своего рода лишением, так как такие встречи всегда приводили меня в приподнятое настроение. По той же причине я смог пригласить сюда очень немногих знакомых из научной среды96.
Хотя он и избегал «возбуждения», вызванного стрессом и даже такими приятными событиями, как исполнение «Мессии» Георга Фридриха Генделя, Дарвину лишь время от времени удавалось уменьшить тяжесть и частоту появления симптомов и следовавших за ними периодов усталости, о которых он отзывался как о «валящих с ног». Но, пока причина его болезни, длящейся десятилетиями, оставалась дискуссионной, многие историки предполагали, что Чарльз Дарвин был ипохондриком – человеком, который не только боится болезни, но и ошибочно убежден, что он (или она) нездоров. Одержимо озабоченный собственным состоянием, Дарвин, похоже, перепробовал все доступные методы лечения, включая те, которые теперь считались бы полным шарлатанством. Процедуры включали в себя стимуляцию брюшной стенки электрическим поясом (гальванизацию) и «Водное лечение доктора Галли» – форму гидротерапии, при которой пациента нагревали лампой до тех пор, пока он не начинал истекать потом, после чего энергично обтирали холодными влажными полотенцами[103].
Такое лечение разработал выпускник медицинского факультета Эдинбургского университета Джеймс Мэнби Галли. Оно основывалось на популярном представлении того времени, будто болезни вызывает нарушенное кровоснабжение сердца и желудка. Короче говоря, Галли утверждал, что, если воздействовать на тело холодной водой, кровеносная система будет уносить болезни от этих важных органов по направлению к менее жизненно важным областям, например коже, откуда их можно будет удалить97. Лечение водой стало любимым у Дарвина и на самом деле могло даже приносить пользу – хотя бы потому, что его причудливость сочеталась с регулярными легкими физическими упражнениями и разумной диетой. Дарвин однажды написал об этом лечении: «Ни в коем случае я не должен есть сахар, масло, специи, бекон или что-либо хорошее»98.
Еще Галли был непримиримым противником использования лекарств для борьбы с болезнями, вместо этого прибегая к медицинскому ясновидению и гомеопатии. Последняя – это разновидность альтернативной медицины, разработанная в 1790-х годах немецким врачом Самуэлем Ганеманом, которая опирается на теорию «подобное лечится подобным» (similia similibus curantur). В основном идея заключается в том, что природные вещества, которые могут вызывать симптомы определенного заболевания у здоровых людей, способны, взятые в крошечных количествах, вылечить людей, страдающих этим заболеванием. На что я могу сказать – поди разбери.
Помимо гомеопатических средств Дарвину рекомендовали, а иногда он назначал себе сам целый ряд соединений: аммиак, мышьяк, биттер, висмут (активный ингредиент Пепто-Бисмола), каломель (содержащее ртуть слабительное и садовый фунгицид), кодеин (опиатное обезболивающее), «Озонированную воду Конди» (окислитель, использовавшийся для очистки воды)[104], синильную кислоту (очень ядовитую), «оксид железа»99 (ржавчину), лауданум (спиртовую настойку опия), минеральные кислоты (минералы остались неизвестны), щелочные антациды и морфин. Поразительно, но ни один из методов лечения не улучшил состояние Дарвина, и даже ходили слухи, что некоторые из этих лекарств, возможно, на самом деле ухудшили его здоровье.
В конечном счете, несмотря на десятилетия хронической тревоги (особенно страха перед сердечными заболеваниями и надвигающейся смертью), физических недугов и личных трагедий, включая смерть троих из 10 его детей, Чарльз Дарвин написал 19 книг, в том числе эпохальные исследования механизма биологической эволюции. Учитывая революционную природу книги «Происхождение видов», возможно, самой влиятельной среди всех когда-либо написанных научных трудов, некоторые задаются вопросом, почему Дарвин провел последние десятилетия своей жизни, описывая половое размножение растений, оплодотворение орхидей, движение и привычки вьющихся растений и формирование дерна под действием червей. Но, принимая во внимание почти навязчивое желание Дарвина избегать стресса, который мог ухудшить его здоровье, кажется разумным полагать, что эти исследования, хотя и новаторские, и важные для науки, были частью сознательного стремления уйти от горячих тем. Именно погружение в научную работу (а не в холодную воду) стало основной защитой Дарвина от удручающих событий[105]100.
В декабре 1881 года Чарльза Дарвина поразил сильный приступ кардиалгической боли – так называют боль, появляющуюся при раздражении нервов в области груди, находящихся непосредственно перед сердцем. Врачи описали состояние его сердца как «угрожающее» с «симптомами дегенерации миокарда»101.
В письмах Дарвина отражалась его уверенность в том, что он страдает от серьезной болезни сердца. Он писал своему давнему другу ботанику Джозефу Далтону Гукеру: «Безделье для меня – сущее несчастье… Я не могу ни на час забыть о своем недомогании… Поэтому мне приходится с нетерпением ждать кладбища как прекраснейшего места на земле»