– Для чего это нужно?
– Обратиться в птицу не так сложно, как ты думаешь, гораздо труднее удержать форму. И чтобы не улететь вниз, лучше пристегнуться. Хорошо?
Разве Лали могла пойти на попятную?
Цепь неприятно позвякивала на поясе, когда Лали подошла к краю пропасти и отважилась посмотреть принцу в глаза, но не могла вымолвить и слова – так ей было страшно.
– Все пройдет хорошо, если ты будешь слушаться меня, поняла? – Он положил руки ей на плечи и, притянув к себе, поцеловал в лоб.
– То есть мне просто нужно представить свою птичью форму и… прыгнуть?
– Именно, – сказал Самсон, отстранившись. – Цепи зачарованные, они помогут тебе, в них уже заложена первая нота. А дальше… Не волнуйся, если что, я подхвачу тебя.
Когда он отпустил ее и отошел в сторону, Лали сделала несколько глубоких вдохов, набираясь решимости, но так и не смогла прыгнуть. Она взглянула на Самсона: невозмутимый, он смотрел мимо нее. Только сейчас Лали увидела, как к ним бесшумно подошла одна из девушек и… толкнула Лали. Она полетела вниз, охваченная дикой паникой. Она умрет, вот-вот умрет! Разобьется! Что же она наделала!
Кейто! Где же ты!
До ушей донесся пронзительный звук, похожий на вой. Тело Лали содрогнулось, а за спиной распахнулись крылья.
Она повисла в воздухе, удержавшись от падения. От радости успела сделать несколько попыток подняться, отчаянно размахивая новообретенными крыльями. Но почему она не превратилась в птицу полностью, как другие?
Лали поравнялась с краем утеса, откуда прыгала, и увидела взволнованные лица. Что-то пошло не так.
Принц Самсон схватился за цепь и потянул на себя, но тут произошло нечто неожиданное. Яркий луч солнца попал ей в глаза и на миг ослепил Лали, а в следующее мгновение она и сама вспыхнула, озаряя все кругом. Она увидела, как накалилась цепь, как упал в траву принц, как закричали окружавшие его воины. Лали отпрянула, и цепь порвалась.
Только сейчас она с ужасом поняла, что падает. И никто не придет ей на помощь.
– Проходи, присаживайся, – пригласила его внутрь кузина.
Муж стоял у нее за спиной, окидывая Кейто недобрым взглядом. Никто не рад твоему возвращению, напомнил он себе. Почти никто.
Кейто зашел в довольно уютное помещение, наполненное цветами и зеркалами. Адора всегда ценила не только окружающую красоту, но и свою собственную. Она выглядела идеально, даже сейчас, спустя столько лет, постарев разве что самую малость. Или, скорее, повзрослев. Правда, Кейто знал, что она довольно рано повзрослела внутренне. Еще тогда, когда от нее отказалась семья.
– Кортис, я скоро, дай нам минутку, – мягко попросила Адора мужа, который, видимо, бесконечно доверял ей. Она нагнулась и подняла с пола глиняную птичку. – Отдай малышке Мэйси, она очень расстроится, если мы забудем тут ее любимую свистульку.
Супруги улыбнулись друг другу и поцеловались, как будто Кейто тут и не было вовсе. Он раздраженно вздохнул, напоминая о своем присутствии.
Когда Кортис вышел и они остались наедине, голубые глаза Адоры вновь наполнились холодом.
– Настало время поговорить начистоту, Октавиан. Тем более у меня кое-что для тебя есть.
Кейто поморщился при упоминании своего прежнего имени, но поправлять Адору не стал: пожалуй, она знала его лучше, чем другие. Как и он ее. Все же она была шпионкой, которая вела свои собственные игры. Доверять ей не стоило, но он восхищался ею. Адора создавала себя сама, становясь все сильнее и смелее.
– Ты помнишь тот вечер на первом балу после триумфального въезда в Ремесис?
– Мне сложно его забыть.
Он хотел этого тогда, хотел власти, мечтал завладеть Ремесисом, чтобы показать отцу, что он достоин. И в то же время ненавидел себя за эти чувства. За окнами уцелевшего дворца царили хаос и разрушения, до сих пор откуда-то доносились стоны. Но внутри пировали победители. Император и деструкторы, которых именно он, его юный сын, вызвал к жизни. Октавиан стал ключом к покорению Ремесиса. Когда все предавались веселью, радуясь, что завладели магией города, он скрылся на балконе и встретил там такую же одинокую душу. Свою кузину Адору. Она была чуть старше него, но всем рассказывала обратное. Тогда он не понимал, почему она этого стеснялась. В тот вечер она призналась ему, для чего она в Ремесисе, почему родители снова забрали ее к себе и позволили выйти в свет. Ей предстояла важная миссия.
– Вы пощадили одного мага, – сказала она без всяких эмоций. – И когда-нибудь я стану его женой. – Потом посмотрела на него и улыбнулась. – Ты ведь мне в этом поможешь?
– Ты не боишься мне рассказывать такое? – спросил ее Октавиан.
Голос кузины звучал так сладко, будто убаюкивал его.
– Это тебе следует меня бояться, – вздохнула она, и сладость исчезла из ее голоса. – Меня с детства обучали дару убеждения, меня всегда готовили к войне, считая лишь орудием. И мне хочется поделиться этим хотя бы с кем-то.
– И почему же ты выбрала меня? Аугуст мой отец, я могу ему все рассказать.
– Не расскажешь, – ответила Адора. – Я вижу это в твоих глазах. Боль. Она глубоко внутри нас. Расскажи мне, кого потерял ты?
– Свою мать. Она сгорела в огне.
Адора никак не выразила ему сочувствия.
– Как любопытно. Я слышала, что ее отравили.
– Есть много разных версий. Но… я был там.
Он замолчал, сдерживая слезы.
– Я тебя понимаю. Ненавижу огонь. Моя сестра тоже сгорела.
– У тебя была сестра? – Отчего-то он не помнил этого, хотя мало интересовался дальними родственниками.
– Да, очень красивая. Она умерла слишком рано…
И вот сейчас они снова сидели и смотрели друг на друга, не зная, кто они: враги или союзники.
– Октавиан, я будто сама прожила несколько жизней, понимаешь? Я всегда знала, чего от меня хотят, но прятала глубоко внутри, что хочу сама я. Пока не встретила Кортиса. Он изменил для меня все. Никогда не знаешь, где и с кем ты обретешь счастье. После твоей… смерти, – Адора замолчала, будто спрашивала у него разрешения продолжить, и он кивнул. – Я хотела сбежать с ним. Мне пришлось бы сбежать, потому что фениксы никогда бы не отступились. Они и так не получили желаемого – Виктор отверг меня, и им не достался наследник магии. Но в каком-то смысле магия стала доступнее, ведь столько жителей Мартима вдруг обнаружили в себе дар, и это можно было использовать. Я глупо надеялась, что они отпустят меня… нас. В глубине души я знала, что этому не суждено сбыться. К тому же кое-что меня все-таки держало. Точнее, кое-кто. Фениксы схватили Кортиса и жестоко избили его, заставив меня вернуться. Мне позволили быть с ним только при одном условии – я продолжу помогать им, как раньше, а когда придет час, передам им Истинного Феникса. Они уже знали о его возвращении. Я хотела уберечь ее, уберечь Лали, потому что она дочь моей сестры. Я увидела в ней Сейти, когда впервые познакомилась с семейством Меримьян и не сразу в это поверила. Но это была она. Моя племянница. Я не могла подвести Сейти и не могла отдать им Кортиса. И я осталась, поклявшись, что сделаю все ради их безопасности.
– И все же ты привезла ее сюда, – отозвался Кейто, не подавая виду, что его удивили слова кузины.
– Да, только так я могла обеспечить ее безопасность.
– Но теперь ты решила уехать и оставить Лали?
– Все верно. Я ей больше не нужна. У нее есть принц, который может стать ей надежной опорой. И еще у нее есть ты.
Кейто усмехнулся и развалился в кресле.
– Я тут при чем?
Адора достала из складок костюма перстень, заставив Кейто встрепенуться. Что за дьявол!
– Откуда у тебя мой перстень?
Камень треснул в тот самый день, когда его убили. Когда кровь Юви, кровь ремесиса, коснулась этого проклятья. Кровь, всегда требовалась чья-то кровь.
Адора протянула ему перстень, но Кейто не сразу принял его. Слишком многое он вызывал в памяти. Но не все. Некоторые воспоминания так и оставались скрытыми туманной пеленой.
Он заглянул еще глубже в себя, стараясь припомнить, как создал этот артефакт, убив Роши, как воскресил деструкторов, как привел к отцу смертоносную армию и впервые увидел в его глазах блеск и уважение. Как они подошли к стенам Ремесиса, и деструкторы высвободили свою разрушительную силу по его приказу, а они с Риоком отправились за ключами от города. Как он спас девочку, в которой увидел свет на том балу. Ведь в нем самом не оставалось ничего светлого. Он хотел разрушать, жаждал этого.
– Лали оставила этот перстень на турнире, в лабиринте.
– Лали? Он был у нее?
– Тебя вызвали в мир живых с помощью перстня и какой-то ее вещи. И крови, конечно же, крови. Ты ведь понимаешь, чтобы привязать кого-то, нужна кровь.
– Откуда ты об этом знаешь? – Он почти никому не рассказывал, как привязал к себе деструкторов.
– Я многое знаю, Октавиан.
Неужели Лали все-таки была не той, за кого себя выдавала? Перстень был у нее!
– Будь осторожен, Октавиан. Если ты захочешь разорвать связь между вами, это может быть очень болезненно. Или смертельно. Даже я до конца не понимаю глубины этого ритуала и кому он мог понадобиться. Но Лали дорога мне, я не хочу, чтобы ей навредили. Возможно, разорвав связь, ты вернешься в мир мертвых. А может, умрет она. Но она не должна умереть, Октавиан, этого ты не можешь допустить. Слишком многое стоит на кону.
Вернувшись в свой гостевой дом, Кейто от ярости чуть ли не разгромил его. Он принес с собой теневую шкатулку, в которой хранил ленту. Ту самую, что попалась ему после пробуждения, когда он только вернулся в мир живых. Его перстень и лента Лали. Он мог бы разбить эту связь теневой стигой, но оружием завладел Дракон. А еще и лента пропала!
Мог ли он доверять словам Адоры? Правда ли кто-то из них погибнет, если нарушить эту связь? Но как же его достало находиться на привязи! Он с ума сходил, когда девчонка терзала его своими мелкими поручениями, а сейчас старался игнорировать идущий от нее зов. Его терпение не бесконечно.