Я возненавидела его еще сильнее – потому что мне захотелось забрать их все себе.
Продолжая идти, я чуть не заплакала от облегчения, когда замерзшие ноги коснулись ковра, но и он оказался непростым. Это был тончайший шелк из Северного Эттлборо, небольшого городка в Норвалле, который славился мастерством в изготовлении тканей. Ковер был дорогим и в то же время таким утонченным, что я не смогла отказать себе в удовольствии по нему пройтись. Мне хотелось лечь на него, покататься туда-сюда, радуясь, что дыхание больше не вырывается облачками пара, что ступням больше не грозит обморожение.
Воздержавшись от выставления себя полной идиоткой, я обошла полный круг и охнула, когда поняла, что нет больше ни книжных шкафов, ни полок, а обратный путь похож на заполненный радугой ледяной тоннель, которому не видно конца. Что это, черт возьми, за место? Я шагнула глубже в комнату, и меня вдруг охватило дурное предчувствие и ощущение, что за мной наблюдают. Я вскинула взгляд вверх, где сидели статуи взирающих вниз горгулий.
– Ну не красавчики ли? – прошептала я едва слышно, словно боялась, что меня отругает какой-нибудь местный библиотекарь. Ну, по крайней мере, это не Нокс обнаружил, что я тут шныряю, так как в настоящее время он засаживал Лейси по самые помидоры – судя по непристойным звукам из соседней со мной комнаты.
Кто бы ни изваял горгулий, он выполнил свою работу идеально. Даже на таком расстоянии я видела всю любовь и старания, которые творец вложил в каждую. Они выглядели живыми, но не могли таковыми быть, ведь даже в пределах всех Девяти миров они вымерли. Потрескивание огня вернуло мое внимание обратно вниз, и я, последний раз содрогнувшись в ледяных пальцах холода, приблизилась к нему, чтобы согреться.
На пути к камину я хмуро окинула взглядом большую, роскошную кушетку из кварца, которая весила явно больше, чем способно поднять какое-либо существо. Она была покрыта дорогим малиновым бархатом, что выделялся на фоне светлого ковра ярким пятном.
Массивный камин был встроен в стену и окружен черным ониксом, отражающим танцующие язычки пламени. Выглядело это не просто красиво, а изысканно, и мне оказалось трудно поверить, что такой, как Нокс, склонен держать подобные радующие глаз предметы у себя дома.
Этот мужчина был загадкой. В его библиотеке находились редкие и смертоносные вещи, столько знаний в книгах, что их никогда не надоест впитывать. Я застонала от блаженства: огонь ласкал мою плоть, быстро согревая после прогулки по льду, который Нокс перенес сюда с собой.
Не будь он таким ушлепком, я бы попросила почитать некоторые драгоценные книги. А в нынешних обстоятельствах я и безо всяких вопросов знала, что ответом окажется категорическое «нет» и самодовольная ухмылка. За то, что он меня разбудил, я понадеялась, чтобы он подавился соками Лейси или в ней застрял. Впрочем, если бы не разбудил, я бы не наткнулась на его библиотеку и не увидела бы редкие прекрасные предметы, которые она скрывала.
Я развернулась, оглядывая остальную комнату, и замерла: на меня поверх книжки смотрел не кто иной, как оголенный по пояс мужчина из моих мыслей, расположившийся на еще одной кушетке типа той, мимо которой я прошла. Его волосы были взъерошены от полулежания на горе подушек, наверняка столь же мягких, как и ковер. Глаза цвета океана сузились, схлестнувшись с моими. Нокс излучал опасность.
– Тебе было сказано не покидать комнату.
– Я знаю, – с угрызениями совести отозвалась я, внимательно за ним наблюдая. – Не спалось, а здесь горел свет.
Я по своей воле нарушила его правило и, что еще хуже, оказалась с ним наедине. Я-то считала, что он занят с Лейси, раз уж она вопила за стенкой.
– Я сказал тебе не выходить из комнаты, Арья. Ты нарушила правила, – упрекнул Нокс, и под его мрачным, безжизненным взглядом я чувствовала себя обнаженной, уязвимой, будто он видел меня насквозь, будто он видел в глазах мой кошмар о нем во всех красках.
– Мне приснился кошмар, а потом вопли Лейси не давали заснуть. Отвратные и чрезвычайно раздражающие. Похоже, твоя подружка поскользнулась и села на чей-то член. Наверное, твой ей надоел, – предположила я, мельком проверив, что за книгу он читал: «Генеалогия рода Гекаты». – А это вряд ли поможет ее вернуть. На кого бы там она ни приземлилась, по звукам там реальный талант.
Почему я вообще не затыкалась? Нокс растянул губы в холодной улыбке и склонил голову набок, изучая мою тоненькую шелковую пижаму, прилипшую к коже. Я слишком долго простояла у камина и успела вспотеть.
– Ты, ягненочек, либо очень храбрая, либо очень глупая.
Глава 13
Судя по ледяному прищуру Нокса, мое присутствие в библиотеке его бесило. Я не планировала вторгаться в его личное пространство, но оказалась здесь и еще не была готова уходить. Нокс мог потребовать, чтобы я возвращалась в свою комнату, а я пришла в настроение не отступать от вызова.
Хрен ему, а не указывать мне, что делать, и ждать от меня слепого выполнения требований. Я, в конце концов, женщина. Его взгляд стал еще более пристальным и мрачным, будто Нокс решал, как лучше меня нашинковать и избавиться от останков.
Он начал было вставать с кушетки, как я двинулась к нему, забрала у него из рук томик и плюхнулась рядом, уставившись на открытую страницу. Нахмурившись, перепроверила название книги.
– Столько всего в библиотеке, а ты выбрал это? Ну серьезно, Нокс, – пробормотала я, вчитываясь.
Он откинулся на гору подушек, изучая меня, пока я же изучала в статью о… кхм, о себе.
– Из всех прекрасных фолиантов здесь ты решил почитать обо мне? Польщена.
Арья Примроуз Геката, рожденная от Фрейи Гекаты, первой рожденной дочери Гекаты. Отец Арьи неизвестен, ее родословная чиста и не запятнана, и все же тесты не сумели определить вторичную родословную по отцу в создании Арьи и Амары. В отличие от прочих дочерей Фрейи, Арья проводит время в одиночестве, изучая ремесло с усердием и умом, которыми не обладают другие по этой линии.
Она не подвержена мужскому влиянию и была способна игнорировать мужчин-фейри, которые применяли к ней магию в нежном возрасте десяти лет.
Арья признанно обладает внушительной магической силой, а также тьмой, смешанной со светлой магией, что вызывает беспокойство и интерес и требует наблюдения. Необходимо также проведение большего количества тестов для установления родословной со стороны отца. Тем не менее, без согласия Фрейи данный вопрос вынужденно откладывается, пока Арья не вступит в половую зрелость полностью, что развивается куда медленнее, чем у среднестатистической ведьмы. Данный пункт также требует особого наблюдения.
Природа отвечает ей так, как прежде никогда не отвечала ни одной ведьме, Арья не похожа ни на что ранее изученное, что усиливает интригу. Амара, ее близнец, не проявляет схожих черт, как и не черпает силы из тьмы. Амара мила и достаточно послушна в сравнении с замкнутым характером Арьи, присущим ей защитным механизмом, который выражается в отталкивании окружающих. Судя по всему, Арья обещана тьме, в то время как Амара обещана свету. Было запрошено дальнейшее расследование, однако Оракул дал отказ.
Заключение о данной ведьме: опасная, смертоносная, дикая. В случае, если она продолжит притягивать магию из родного мира, мы приходим к выводу, что ее следует устранить или отправить обратно, дабы защитить этот мир от мутации незаконно спаривающихся существ.
Из рода Гекаты она – самое трудное и в то же время могущественное дитя из девяти пар близнецов по линии Фрейи. Следует отметить, что один рожденный у Фрейи мальчик также был близок по силе и магии к Арье, однако где она преуспела в умственных способностях, он потерпел неудачу.
Ладно, не то чтобы здесь вообще все неправда, но было жутковато осознавать, что в школе нас проверяли, а мы об этом ничего не знали – и даже ничего не чувствовали. На страничке рядом с моей биографией – если сей текст можно так обозвать – разместили черно-белый снимок меня в кружевном летнем платьице. Фотограф щелкнул камерой в миг, когда я оторвала взгляд от белой розы, которую держала, и он был отнюдь не весел. Я выглядела в высшей мере взбешенной, враждебно настроенной к тому, кто скрывался за объективом. Судя по крошечной надписи под фото, на нем мне не больше десяти лет. Снимок был сделан спустя несколько дней после очередного покушения от моей «идеальной» мамочки.
– Неправда, я никого не отталкиваю. Я о них спотыкаюсь, а потом через них перешагиваю, – буркнула я, возвращая книгу Нокса.
– М-да? Или тебе просто не нравится, что о тебе написали? – отбросив томик в сторону, он скрестил руки на груди, как будто ему вообще на все это плевать с высокой колокольни.
– Здесь говорится, что у моей матери девять пар близнецов. А она родила восемь, я точно знаю, потому что мы спасали друг друга, когда мать нас бросила. А еще автор утверждает, что у нее был ребенок мужского пола, но по линии Гекаты их не бывает. Мы порождаем сучек, и порождаем их с легкостью. У большинства ведьм таких проблем с потомством мужского пола нет, а у нас вот только девочки, это широко известно. Так что, Нокс, твоя книга неверна.
– М-да?
– Что ты такое? – прошептала я, затаив дыхание.
По моей плоти вновь заскользила его сила, заставляя все внутри меня перейти в режим полной боеготовности. Ощущение накатывало волнами, как будто Нокс не всегда мог сдержаться.
– Откуда у тебя в этом мире лед с Темной горы и белый дуб из Норваллы? Ты там бывал? – допытывалась я, и у него снова заходили желваки.
– Иди спать, Арья.
– Ты там бывал? Там и правда есть такие большие чудовища, как говорят? Расскажи, Нокс, – зашептала я, потому как ученый внутри меня умолял разузнать больше. – И в Темных горах есть монстры, которые защищают розы? А ты можешь их раздобыть? Это и правда такая прекрасная и дикая земля, как пишут в книгах?
Нокс молчал, его грудь вздымалась и опадала, и в ней, я была уверена, клокотала досада. Закатив глаза, я вернулась к камину и уставилась на пламя.