На вид ему было чуть за тридцать. Эротичный аромат его феромонов, наполняющий комнату, заставлял сексуальную извращенку внутри меня оживиться и возжелать впитать их насыщенный вкус. Во сне Нокс раскрылся, и я жадно изучила взглядом его тело. Крепкие, подтянутые мускулы, мужественность, которую нельзя было отрицать, как бы мне того ни хотелось.
Татуировки Нокса содержали слова, древние, и сколько я мысленно их ни шептала, я знала, что они неправильные. Все в Ноксе давало предельно ясно понять: он не из этого мира и ничуть не желает в него вписываться. Я скользнула взглядом ниже, и во рту пересохло от одного размера того, что приютилось на темных завитках волос. Природа Нокса одарила крайне щедро, и все внутри меня завопило, что я должна встать с постели и убраться от него подальше.
Я хотела было сесть, но не успела продвинуться и на сантиметр, как меня прижало к постели и этот здоровенный прибор вжался в мой голый живот. Я взвизгнула и уставилась в лазурные глаза, затуманенные похотью и сном. Нокс опустил голову, мазнул по моим губам своими. Из глубины его груди вырвалось рычание.
– Трындишь во сне, – хриплый голос звучал сексуально, однако Нокс не двигался и просто прижимал меня всем весом к матрасу. – Раздражает.
– А ты голый, – отметила я, что, вероятно, было не самым умным поступком в моем положении. – Тоже раздражает.
– Ты тоже можешь очень легко стать голой.
– Нет, спасибо, мне и так хорошо, – я залилась краской, когда он качнул бедрами, притираясь толстым членом плотнее.
Нокс приподнялся на руках ровно настолько, чтобы я увидела, как этот самый член достает мне аж до пупка, а значит, если он в меня войдет, то помнет легкие, если не что похуже. Может, я чуточку драматизировала, но мужика природа по этой части прямо благословила – и он это знал.
Я сглотнула, подняла взгляд обратно – и обнаружила, что Нокс изучает меня с весьма интригующей пристальностью. Я приподняла и снова уронила бедра, но он так и не сдвинулся. Его ладони упирались в постель по обе стороны от моей головы, перекрывая даже мысли о побеге.
Он поймал меня в ловушку, и матрас прогнулся под нашим общим весом так, что я никуда бы не делась, пока Нокс не позволит. Он молчал, и я была почти уверена, что он прекрасно понимает, насколько его молчание меня нервирует.
Соски затвердели, спина выгнулась от накатившего желания – и такое Нокс, как мужчина, не мог упустить. Я согнула ноги, и это лишь помогло ему вжаться сильнее.
Нокс изогнул губы в дьявольской усмешке, наблюдая, как я планирую половчее от него удрать. А вот до тела почему-то не дошло, что нам этот ублюдок не нравится. Оно ему ответило. Прелести вспыхнули жаром, взывающим, чтобы моя внутренняя женщина позволила этому самому ублюдку взять то, что никто другой не смог.
Воспоминание о том, как он припал ртом меж моих бедер, тоже не помогло – я вся взмокла, истекая соком от потребности, чтобы он меня взял. И Нокс чувствовал этот запах, о чем ясно дал понять, раздувая крылья носа.
Он даже ничего со мной не делал, а я уже сходила с ума от одного пылающего в его взгляде пламени. Его плечи напряглись, мышцы шеи – тоже. Черты лица еще сильнее заострились, и в груди зародился рокот, бросая мне вызов, повторю я его или нет. И я знала, что, если повторю, если этот звук сорвется с моих губ, меня ждет конец. И фигуральный, и буквальный, принадлежащий Ноксу. Тишину комнаты нарушало лишь наше дыхание – короткие, неглубокие вздохи.
Под взглядом Нокса я не осмеливалась ни шелохнуться, ни пикнуть. Просто лежала, казалось, часами и всматривалась в глубины его глаз, что грозили меня утопить. Вдыхала феромоны и дрожала от ноющего желания, которое не могла постичь. Я мало что знала о мужчинах не из книг, и все крохи моего реального опыта заканчивались полным провалом.
Может, я и не нравилась Ноксу, но он хотел сорвать с меня тонкие трусики и взять то, что еще не брал никто. Мою обнаженную плоть обволокло струящейся силой, от осознания на коже выступили мурашки. Они растеклись по всему телу, ведь я понимала: зверь, который за мной наблюдает, потрясет мой мир до основания, вывернет его наизнанку, если я хотя бы хныкну.
Нокс опустил голову, горячий рот скользнул по моему горлу, язык влажно прошел по бешено бьющемуся от страха и возбуждения пульсу – и комнату заполнил рокот, который издало то нечто внутри Нокса. Его член мягко терся по моему животу, и мне стоило огромных усилий не застонать от жара, который собрался раскаленной пружиной желания, что едва ли не сочилось из самих пор.
– Нокс, – шепнула я, задыхаясь – уже плевать, пусть даже он и сорвет эти трусики, и возьмет меня.
– Арья, – прорычал Нокс.
Его голос прозвучал не как обычно. Он был глухим, хриплым, от него по моему телу прошла волна тепла. Соски затвердели еще сильней, если это вообще возможно, а меж бедрами скопилась влага.
– Ситуация весьма щекотливая, – продолжила я, гадая, не следует ли заметить, что если мы в ближайшее время не прекратим, то я все же издам тот самый звук, и все перерастет в то, чего ни он, ни я не хотели.
– Закрой, нахрен, рот, женщина, – предупредил Нокс.
– Ладно, – покладисто согласилась я и зашипела – мне в шею впились зубы.
С губ сорвался хриплый вздох, от укуса тело вдруг начало расслабляться. Как будто зубы Нокса обладали магической властью над моим разумом сами по себе, и в миг соприкосновения все внутри меня успокоилось до состояния сладкой кашицы.
Нокс хмыкнул, не разжимая хватки, однако укус не причинял боли. Я скользнула ладонями по бокам Нокса, положила их ему на грудь. Он удерживал меня зубами, а я чуть ли не мертвой притворялась. Сдвинув руку, он медленно провел пальцами по моей груди.
Я ощущала его потребность изучить каждую деталь моего тела. Стремление войти в меня так глубоко, что я закричу, откровенно читалась в его пылающем взгляде. Грубое, животное стремление, которое я не должна была желать и все-таки желала. Хуже того, хотела сказать, чтобы он меня взял, чтобы он положил конец этой медленной пытке для нас обоих.
И я даже открыла было рот, однако прежде чем слова успели сорваться с языка, Нокс сжал зубы сильнее и прошептал, не выпуская закушенную кожу:
– Нет. Ты ни хера не понимаешь, о чем просишь, – он скользнул языком по артерии.
– Нокс, я…
Он разжал зубы, рывком перевернул меня на живот, запустил пальцы в мои волосы. Впечатал лицо в матрас, вновь навалился всем телом, прижимая здоровенный член к моей мокрой плоти. Заломил мне руку за спину, и я вскрикнула от боли. Меня пронзило здоровой дозой страха. Комнату снова заполнил рокот, и Нокс зловеще усмехнулся, продолжая валять меня, как тряпичную куклу.
– Еще несколько секунд, и я разорву тебя на части, блядь, ты меня понимаешь, малышка? Я не буду нежен, и я ни хера не буду с тобой обниматься, когда кончу. Я тебя уничтожу, и мне плевать, что от тебя останется. Поняла? – спросил Нокс, и когда я не ответила из-за кома в горле, он сильнее потянул за волосы и завел заломленную руку дальше, отчего боль вспыхнула еще жестче.
– Да, – выдавила я; непролитые слезы жгли мне и глаза, и содранное горло.
– Хорошо, – зарычав, Нокс еще раз потерся членом между моих бедер, а потом наконец поднялся с постели, оставив меня дрожать от страха и похоти. – На стуле одежда, живо надевай и вали на хер из моей комнаты.
Тело отказывалось повиноваться, к глазам подступали слезы. Я отчаянно пыталась встать, испытывая отвращение к тому, какой слабой и беззащитной он заставлял меня себя чувствовать, причем несомненно нарочно. Крупно содрогаясь, я силилась сдержать эмоции.
Медленно усевшись, я даже не потрудилась прикрыться. Пропитавшаяся соками ткань трусиков из горячей стала холодным напоминанием о том, как я чуть не взмолилась, чтобы Нокс меня трахнул. Я натянула слишком большую для меня черную футболку, сунула ноги в широкие серые спортивки. И я не переставала дрожать – адреналин схлынул, оставив меня леденеть.
Не удосужившись даже глянуть на Нокса, я на трясущихся ногах убралась из комнаты. Дверь оттуда вела в незнакомый коридор, и я и без объяснений поняла, что он находился на том самом верхнем этаже, куда Нокс запретил нам ходить. Обнаружив лестницу, я спустилась ниже и уже в своей комнате скользнула в ванную. Включив душ, я встала под горячую воду, рухнула на колени – и лишь тогда из глаз покатились первые слезы.
Я его ненавидела. Раньше он мне просто не нравился, но теперь я ненавидела этого мудилу с таким пылом, какой сама даже не могла осознать. Он меня отверг, хотя очевидно меня хотел. И сильнее всего обжег даже не отказ. А моя реакция на него, я наконец-то сумела почувствовать чужое прикосновение, найти в нем удовольствие, а меня жестко послали к черту… как отвесили наотмашь оплеуху, что ранила куда глубже, чем следовало.
Пришлось приложить усилие, чтобы встать, и как только мне это удалось, я содрала с себя его шмотки и швырнула их на пол. Потом яростно, до скрипа намылилась, чтобы стереть его запах, прикосновения его губ, которые до сих пор издевкой горели на коже. Используя шампунь, который захватила из дома, я щедро вспенила волосы раз, другой, третий, потом наконец взялась за кондиционер и, выполоскав их, сразу же вышла из душа.
Я справилась за три минуты: собрала все вещи обратно в сумку и оставила комнату ровно в том же состоянии, в котором обнаружила, за вычетом мокрой одежды на полу ванной, к которой, как бы я сильно ни хотела навести порядок, не могла больше притронуться.
На выходе из дома я нерешительно остановилась: Сабина и остальные обернулись и заметили мою сумку. Я не собиралась проводить здесь еще ночь. Иначе точно тронусь. Я способна сама о себе позаботиться и не нуждаюсь в заносчивом ублюдке, который бы мной помыкал. А еще я должна распутать загадку вокруг Амары, потому что не могу позволить обречь ее на Пустоту небытия. Амара – моя сестра и лучшая подруга. Она заслуживала, чтобы правда вскрылась, а я этого никак не добьюсь на глазах у Нокса, который следит за каждым нашим поступком в микроскоп.