Арья же возбуждалась, даже не зная, что это. Она, блядь, рокотала в ответ, и все во мне стихло, страстно желая услышать ее вновь. Большинство женщин бы сбежали, однако она колебалась, наблюдала и хотела изучить меня глубже. Арья была невероятно умна, и это чертовски возбуждало, даже больше, чем ее теплая розовая плоть. Она была не просто тремя дырками, которые нужно растрахать; она была умом и красотой.
Ее потребность знать нашу землю ставила ее на шаг впереди других бесполезных созданий в этом странном королевстве, частью которого они жаждали стать, но прятались в тени, как слабоумные сучки. Они прятались, Арья – нет.
Она наблюдала, училась и знала все способы обрушить это место на их головы, если возникнет необходимость – и даже не осознавала, что именно это и делает. Точно так же, как она поступала со мной. Изучая, пока я издевался над ней, будил в ней зверя и, будь я проклят, толкал в пропасть только для того, чтобы посмотреть, как внутри нее горит это пламя.
Я был ублюдком, но мне не нравилось причинять боль женщинам. Арью я ранил, чтобы подвести ее к грани, посмотреть, как тварь внутри нее поднимает голову, предупреждающе обнажая белоснежные клыки.
Глава 27
Я намеренно грубо прижал Арью к кровати, чтобы она прочувствовала мой член животом и поняла, насколько глубоко он будет, когда я ее возьму. Я бы, блядь, растрахал эту невинную плоть, и она это знала. На мгновение она испытала здоровый страх, но в ее глазах читалось возбуждение.
Арья знала, что будет больно, но все равно хотела. Попроси она, я бы обрушился на нее так, как ей и не снилось. Я ее пощадил, потому что не мог смириться с мыслью причинить ей боль, почему? Она – гребаный враг, и я должен был желать ее уничтожить, но не до основания. Не сейчас.
Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не сорвать ее тонкие трусики и не наброситься просто, чтобы показать, как мне будет приятно ей засадить. Ее запах притягивал, но огонь, который горел в ее душе и глазах? Он поставил меня на колени, как сраного ребенка, который вдруг обнаружил, что у него есть член. Меня это бесило, как бесило желание, которое я испытывал, омрачая память о моей паре.
Я никогда не хотел свою пару так сильно, как хотел Арью. Это, блядь, заставляло меня ненавидеть ее еще больше. Делало ее мишенью для ярости, которую она не понимала и никогда не смогла бы понять. А ведь я не должен был чувствовать с Арьей ровно нихера. Я никогда никого не целовал, кроме своей пары, но хотел поцеловать Арью. Я хотел быть для нее первым, и я уж, мать ее, позаботился, задрал ей планку так, чтобы теперь никто другой не показался ей подходящим.
Лилиана была нежной и мягкой. Арья же взывала к зверю и чувствовала его потребность ее поглотить. Мне проходилось быть осторожным со своей парой, но Арья создана, чтобы ее жестоко трахнули, и она этого жаждала. Лилиана никогда не спорила, не жаловалась, Арья вспыхивала мгновенно. Она сталкивалась со мной лоб в лоб в спальне и за ее пределами, независимо от того, кто я такой.
Я вел себя с Арьей как бессердечный мудак, но и она взъебывала мой разум самым ужасным образом. Заставила меня ее хотеть, страстно желать пробовать на вкус эти пухлые губы и чувствовать их прикосновение к моим. И каждый раз, пробуя огонь Арьи, я предавал память о своей паре. И мне хотелось свернуть ей шейку и трахнуть ее в глотку, и показать моей мертвой, убитой паре, что я не забыл обещание за нее отомстить. Уничтожить род Гекаты и заставить их всех поплатиться.
И все же я уложил Арью в свою постель, желая знать, что она чувствовала изнутри, когда я отметил ее своим именем. Я хотел ее так сильно, что это пугало, а я никогда ничего не боялся. Я – существо, которое убивало тех, кто сеял хаос в наших королевствах, и все же маленькая сучка вызывала у меня ужас. И это бесило.
Итак, я был мудаком, который ее запугивал, но мой зверь? Он боролся со мной. Он боролся со мной, пока я не победил, и она знала, что это был не я, и все же собиралась прошептать слова, которые решили бы ее судьбу.
Одно неверное движение, и она стала бы моей. Один-единственный звук, и он оборвал бы тонкую нить контроля, которую я еще удерживал. Я чуть не потерял самообладание, а я никогда не теряю контроль, никогда. Она сама, может, меня и не хочет, но тварь внутри нее?.. Все случилось бы первобытно, инстинктивно, и я кормил бы эту сучку до тех пор, пока она не замурлычет, как котенок, распяленная на моем члене. Мои зубы в ее плече заставили зверя внутри нее обмякнуть, и это напугало Арью. Податливая покорность – стоило мне коснуться ртом ее плеча и едва выпустить зубы, существо внутри нее подчинилось.
О, я чертовски жаждал ее подчинения. И задора, что полыхал в ее глазах.
А потом я взял и поцеловал маленькую сучку.
Я ее поцеловал. Я! Монстр, который, блядь, никого не целовал, потому что это дерьмо намекало на чувства, и это дерьмо все портило. Тем не менее, мне нужно было испить страсть с ее губ самому и узнать, каково оно. Это ошеломило – меня, ублюдка, который трахал женщин и смотрел, как их души утекают через глаза в королевство Пустоты Небытия.
Ее поцелуй сбил меня с ног, создав бурю внутри, которая угрожала разрушить тот малый контроль, который еще оставался. Никто никогда, блядь, так меня не целовал, и мое тело никогда не отвечало на простой поцелуй. Арья, эта девчонка, целовала в ответ так, словно я – воздух, без которого ей не жить.
Я брал, что хотел, и жестко трахался. Но я не взял ее – и это бесило.
Мне нравилось ломать красивые вещи, оставляя лишь осколки былого. Если эта девчонка трахалась так же, как целовалась, у меня проблемы. К таким, как она, легко привязываешься, таких надо держать рядом и трахать, трахать часто.
Арья пылала, готовая поджечь мир на своем пути.
Я ощутил ее сразу, как она появилась на том холме. Я даже ни о чем не задумался, когда мы помчались навстречу, готовый заявить на нее права. От ее запаха у меня стояло, но затем я увидел ее взгляд, и мне стало чертовски больно. Аж яйца свело от желания опустошить себя внутри нее, пометить, смешать свой запах с ее. Я никогда не оставлял запах на других, так почему она?
Я чувствовал, как что-то смертоносное наблюдает за мной изнутри Арьи, и я был взбешен, когда понял, что она вообще нихера не знает. Ее дырка умоляла ее трахнуть, она вся текла, и розовые сосочки отзывались на мой голос, и будь я проклят, если мне не хотелось коснуться их языком. Арья не понимала, почему так реагирует, а я, мать ее, точно знал, что происходит.
Тварь внутри нее жаждала того, кто окажется могущественней, чем она сама, и мои люди отступили, понимая, что она даст им бой. Они не хотели с ней связываться. В отличие от меня.
Она была вызовом, как раз таким, что я готов был принять.
Арья – альфа по праву. Сообразительная, ее мозг работал без остановки, когда она собирала воедино кусочки пазла, которые не должна была видеть. Она отказывалась отступать. Она уперлась и наблюдала, ожидая любого признака слабости. И самое приятное здесь вот что: она даже не знала, что ждет этого единственного едва заметного признака слабости, чтобы убить жертву.
Я почуял сходство, но так-то именно я и создал этот пазл, чтобы заманить ведьм обратно в город. Амара, никчемная и эгоцентричная, была легкой целью, к которой просто подобраться в Девяти мирах. Она уже двигалась в том направлении, цеплялась за все, лишь бы удержаться, а я всего-то слегка подтолкнул. Амару, нечистую, оскверненную магией, которую она жаждала и никогда не могла получить, питали жадность и гнев, что Арья сильнее, но Арья – совсем другое дело, эдакий пакет «все включено». Амара – примитивная сука, которая жаждала того, чего не могла иметь. В тот день родилась только одна тварь, один ребенок от союза Фрейи с монстрами, с которыми она легла в постель, неспособная противиться желанию королей Девяти миров, истекающая для всех них соками. Магия всегда вела себя самым сучьим образом, если наивно полагать, что ты для нее неуязвим.
Вопрос вот в чем: какой именно король посадил семя в ее ядовитое чрево и вырастил эту прекрасную колючую розу? Я намеревался выяснить и посмотреть, что явится из кокона, в котором оно зрело.
Рыдания Регины отразились от стен. Я повернулся посмотреть на ее жалкую попытку вызвать сочувствие, невозмутимо проследил, как она покидала библиотеку, сочась поражением. Холодно улыбнулся вслед. Тупая сука. Она думала, я хочу ее. Я же хотел, чтобы она просто выполняла свою работу: либо помочь мне вернуть ведьм в Девять королевств, либо умереть. Она была полезна, однако стоит этому аттракциону закончиться, как следом обрывалась и ее жизнь.
Лейси пыталась предупредить Арью, Брандер утрахал ее до небытия, и все же она крепко держалась за ошметки сознания. Да и похер. Все равно утратила способность открывать пасть и трепать языком без нашего контроля.
Я пришел сюда уничтожить их всех за то, что они сотворили, и пусть я хотел оставить Арью себе, я сомневался, что смогу, не развязав гребаную войну. Войны меня не пугали; я сражался в тысячах и купался в крови падших существ, которые думали прыгнуть выше головы. У меня не было времени вести войну, когда все, что я планировал более пятисот лет, наконец-то сбывалось.
Она стояла у меня на пути.
Неожиданное, но, тем не менее, забавное развлечение.
К сожалению, сейчас я в нем никак не нуждался. Я бы просто ее трахнул, а если бы тварь подняла голову, трахнул бы и ее. Убил бы во имя сохранности своего плана. Это, конечно, окажется пустой тратой наверняка весьма сладкой дырки, и все же я бы пожертвовал ею без раздумий. И разобрался бы с последствиями – и с теми, кто требовал, чтобы она была возвращена в Девять миров живой – потом.
Эти мудаки убили моего ребенка, прокляли его, обрекли тысячу раз умирать в нежном семилетнем возрасте. Все это время я держал его на руках и умолял ведьм его спасти. Но они отказались.
Я намеревался им показать боль столь глубокую, что никто бы уже не поднялся с колен. Моя пара покончила с собой, найдя ведьму, сумевшую развеять ее бессмертие. Она нашла одну из дочерей Гекаты и получила то единственное, чего никогда не мог наш вид – смерть.