– Это нехорошо, – сказала Валерия, наклоняясь. – Тебе больно? Ты пыталась не обращать внимания на звук, который он издавал. Но, господи, Арья, он издает такой же звук, как и ты.
– Это плохо, очень плохо, – бормотала я, превозмогая боль во рту. – Что-то не так.
– У тебя проблема с зубами. Аврора велела не говорить, потому что ты думала, что сходишь с ума. Но, Арья, у тебя полный рот острых как бритва зубов. Я видела их, когда Сабина прикасалась к тебе, пока Нокс держал тебя своими. Они совпадают. Это было чертовски страшно, Арья. И у тебя небольшая проблема с воспламенением.
– Почему никто мне ничего не сказал?
– Ну, ты и без того так себе держалась. Ты закрылась в себе, и расскажи я, лучше бы не стало. На самом деле, я не уверена, что стоило говорить тебе сейчас! – вскрикнула она, уставившись на разбитый пузырек на полу. – Черт возьми, зелье правды!
Она откинулась на спинку стула и печально на меня уставилась.
– Ты моя сестра, и мне все равно, если ты… кем бы ты ни была. У всех нас серьезные проблемы, понимаешь? Просто теперь ты больше похожа на нас, чем на кого-то другого…
– Я тоже тебя люблю. Я знаю, что вы пытаетесь меня защитить, но вы не можете оградить меня от того, что буквально находится внутри.
– Да, я говорила сестрам об этом. Не все согласились скрывать от тебя правду. Когда я была подростком, моя вторая половинка уже была частью меня. Айне и Луна преобразились в шестнадцать. Тебе двадцать пять, и ты только сейчас начинаешь преображение. Остальные из нас прожили всю свою жизнь, зная, кем мы станем. У нас было время приспособиться, понять, что меняться – это нормально. Ты же никогда не знала и не понимала, чего ждать. Это часть тебя, но это нечто большее, чем просто часть.
– Я подумала, что, возможно, я кошка-оборотень.
– Ты воспламенилась. Так что, если это не какая-то мифическая кошка, я очень сомневаюсь.
– Да, но клыки, – простонала я.
– Не уверена, что их можно называть клыками. У тебя целый ряд бритвенно-острых зубов сверху. Я не подходила достаточно близко, чтобы рассмотреть. Я веселая, но не сумасшедшая. Попроси Рейн, она у нас чокнутая.
– Прекрасно. Я чудовище.
Глава 40
Я вошла в особняк альф, одетая в малиновое платье с глубокими, до средины бедра разрезами. Яркая ткань контрастировала с цветом кожи, обнажала ноги, подчеркивала V-образное декольте, демонстрирующее полукружья груди, но не открывающее слишком много. Всю спинку платья украшали переплетающиеся полоски кружева. Я подняла волосы, открывая линию шеи. Пришлось замаскировать консилером шрам от зубов Нокса, украшавший плечо. Он все еще не исчез. Я отказалась от яркого макияжа, остановившись на невесомом слое помады в тон платья и едва тронув тушью ресницы.
– Ну что, дамы, двигаемся? – Валерия хлопнула в ладоши, улыбаясь обернувшимся при нашем появлении мужчинам. – Я – трахаться. А вы?
Я осмотрела толпу, недовольная вниманием, которое мы привлекли. Назвали наши имена, и один за другим мужчины подходили, чтобы проводить нас вниз по лестнице в бальный зал. Я медленно спускалась, так как надела каблуки выше, чем привыкла. Туфли, украшенные на щиколотках изящным бантом, идеально сочетались с платьем и добавляли сексуальности в образ. Добравшись до площадки в середине лестницы, я подняла голову и увидела, что меня пристально изучает Лор.
– Тебе идет красный, Арья. Первобытный цвет для природной красоты, миледи, – с озорной улыбкой он склонился в глубоком поклоне и подставил мне локоть.
– Спасибо, Лор, – я улыбнулась его попытке пошутить.
Он проводил меня до конца лестницы, а там поцеловал в щеку.
– Будь осторожна сегодня вечером. Не разбуди зверя, малышка, – загадочно предостерег Лор, прежде чем нырнуть в толпу.
Я нахмурилась, не зная, куда себя деть, оставшись в одиночестве. Мне и так было неловко, а одной неловко вдвойне. Сестры уже танцевали. Мой взгляд медленно скользнул по толпе, наконец остановившись на мужчине, которого я искала. Он наблюдал за мной, обнимая за талию миниатюрную азиатку. Я закатила глаза и направилась к бару за выпивкой. Надо было остаться дома и притвориться больной.
У бара я улыбнулась бармену, который тихонько присвистнул, приближаясь ко мне.
– Скотч, чистый, – я развернулась, опираясь локтями на стойку и наблюдая за разодетыми людьми.
Безумие, сколько бессмертных собралось здесь сегодня. Хотя, как и нам, большинству приказали явиться. Кругом были счастливые пары, танцующие под медленные ритмы джаза. Музыка успокаивала мою душу и заставляла желать, чтобы у меня появился кто-то, с кем можно танцевать. Не то чтобы я чувствовала себя обделенной, но иногда хотелось, чтобы был человек, который обнимал бы меня, танцевал со мной, и вел себя так, как будто я для него что-то значу.
Вернулся бармен с моим напитком. Я подняла стакан к лицу, наблюдая поверх него, как Нокс склоняется к своей спутнице, что-то шепча ей на ухо и заставляя смеяться, как идиотку.
– Мудак, – буркнула я и отвернулась.
– Арья Геката, ты ли это, беда моя?
Я повернулась на голос и увидела мужчину с темными волосами, связанными на затылке. Голубые глаза альфы изучали мое лицо, не опускаясь ниже подбородка, что было внезапно и ново. Я прикусила губу, пытаясь вспомнить, кто он, а потом широко заулыбалась, когда осенило.
– Димитрий? – осторожно спросила я, и его губы изогнулись в улыбке. – О, боже правый, это ты?!
Я поднялась, чтобы обняться, а он аккуратно придержал меня за бедра, вдыхая мой запах.
– Ты только посмотри на себя. Ты так вырос из тщедушного мальца в… о, ух ты! – я пощупала его бицепс, улыбаясь все шире.
Он засмеялся.
– Я был ребенком, когда мы виделись последний раз, Арья. И, если уж на то пошло, ты тоже. Теперь это далеко не так.
Димитрий устроился на стуле рядом со мной, а я вернулась к созерцанию толпы, улыбаясь от того, что он наблюдал за мной.
– Ты все это время был тут и не зашел поздороваться? – притворно надула я губы, а Димитрий покачал головой.
– Нет, я вернулся не так давно. Месяца четыре, может, меньше. Мой отец созвал стаю домой. Он не дал мне особого выбора относительно того, как мне поступить.
– Ты живешь далеко от дома и все еще альфа? Я впечатлена, – я рассматривала его лицо, а он с широкой улыбкой оглядывал танцующие пары. – Если я правильно помню, ты гонялся за мной и даже пару раз дергал за волосы на турнике.
– Ты никогда меня не замечала, Арья. Ты не обращала внимания на мальчиков, которые заискивали перед тобой и твоими большими красивыми глазами в школе. В любом случае, бедные придурки, – он поднял бокал. – За то, что мы были глупыми детьми и думали, что правим детской площадкой.
– О, Димитрий, я действительно правила площадкой. И если я правильно помню, ты следовал за мной, преданно глядя щенячьими глазами, и я вообще-то тебя замечала. Ты меня чертовски бесил.
– Может, и бесил, но кто-то должен прикрывать тебе спину. Ты не трудилась заводить друзей, и тебе было все равно, нравишься ты кому-то или нет. Мне ты нравилась, – заявил Димитрий, видя, что я не отвожу от него взгляд. – Ты намного красивее, чем та неуклюжая девочка, которую я помню. Но я и тогда не считал тебя неуклюжей, скорее, самой красивой девочкой во всех Девяти королевствах.
– Я была неуклюжим ребенком, но ты был в меня влюблен?
– Это не ты была неловкой, это я был чертовски неловким. Ты мои ноги помнишь? Арья, все мужское население школы считало тебя милой, но для меня ты зажгла чертовы звезды и создала луну.
– Я помню твои ноги. Я клялась, что однажды ты станешь великаном и отец будет ругать твою мать, что она изменила ему, – я сделала вид, что не услышала его последних слов, но щеки ощутимо потеплели.
Димитрий поперхнулся, схватил салфетку, прикрыв рот, и спросил:
– Ты правда так думала?
– Но, Димитрий, ты видел размер своих ног? – я развела руки, сильно преувеличивая.
– Ты неисправима, женщина. Ты была такой жизнерадостной до несчастного случая. После ты исчезла, я думал, умерла. Никто не хотел ничего говорить. Я приходил к тебе домой. Приходил каждый день, но меня не пропускали. Я помню, твоя мать отвесила мне подзатыльник, сказав, что ты недостаточно для меня хороша.
– Я думаю, меня сильно изменило, что моя собственная мать пыталась меня убить. Об этом никто не говорил, и никого будто не волновало, что она пыталась убить собственную дочь. Я почти уверена, что после случившегося, никто не хотел говорить… про меня. В этом городе было легче спрятаться от жалостливых взглядов или шепота людей.
Я отвернулась от пристального взгляда Димитрия и обнаружила, что Нокс наблюдает за мной с другого конца зала. Сердце кольнула печаль, когда я вспомнила полные ненависти глаза матери. Это было одно из воспоминаний, которое все еще имело надо мной власть. Все знали, что сделала мать, но ни один человек не попытался защитить меня в детстве. Это сделало меня холодной, сдержанной и разборчивой в том, кого пускать в свою жизнь.
– Прости, я разбередил старые раны.
– Это было давным-давно, волк. Я больше не та испуганная маленькая девочка, и мне начхать, что обо мне думают другие. Жизнь – бессердечная сука. И ты можешь либо позволить ей уничтожить тебя, либо встретиться лицом к лицу и показать, кто определяет твою судьбу.
– Тебе было двенадцать, Арья. Ты была ребенком, которого надо было защищать. Но все игнорировали происходящее. И это беспокоило меня больше всего.
– Я это ясно помню, – я оторвала взгляд от Нокса и посмотрела на Димитрия.
Димитрий был родом из Винтермэйна, одного из крупнейших королевств нашей родины. Его волосы были самыми темными из всех, что я когда-либо видела, они ловили и удерживали свет, как будто его поглощали. На нем был смокинг полуночного цвета, соблазнительно облегавший мускулистую фигуру. Под накрахмаленной белой сорочкой проступали татуировки. Они же просматривались на запястьях. Он был прекрасен и очень подходил для альфы. Он излучал силу, но, в отличие от Нокса, Димитрий был бесшумным и смертоносным и не врывался в комнату, объявляя всем о своем присутствии. Его ярко-голубые глаза изучали меня в ответ. Я нахмурилась, вдруг осознав, что Димитрий слабее по сравнению с Ноксом. Я понимала это и злилась.