В шестой день третьего месяца 132 года страна понесла невосполнимую потерю: лорд Корлис Веларион умер, упав на витых ступенях Красного Замка. Когда прибежал великий мейстер, он был уже мертв. Семидесятидевятилетний старец служил четырем королям и одной королеве, обошел под парусами весь свет, поднял до невиданных высот богатство и власть дома Веларионов, женился на принцессе, которая могла бы стать королевой, стал отцом драконьих наездников, строил города и флотилии, проявлял доблесть в военное время и мудрость в мирное. Такого человека в Семи Королевствах не было ни до, ни после него; с его уходом в ветхой ткани государственного устройства образовалась большая прореха.
Лорд Корлис пролежал в тронном зале семь дней, после чего «Поцелуй русалки», ведомый Марильдой из Корабела и ее сыном Алином, увез его тело на Дрифтмарк. Обветшалый «Морской змей» отбуксировали в глубокие воды к востоку от Драконьего Камня, и Корлис Веларион упокоился в море на том самом корабле, который подарил ему его славное прозвище. Говорят, что над затопленным кораблем, прощально раскинув черные крылья, пролетел Людоед. (Сей трогательный штрих, видимо, добавили после. Судя по тому, что мы знаем о Людоеде, он скорей сожрал бы покойника, чем стал бы прощаться с ним.)
У Алина Велариона, коего сам покойный лорд назначил своим наследником, обнаружилось немало соперников. Вспомним, что еще при короле Визерисе законным наследником лорда Корлиса объявил себя старший из его племянников, сир Вейемонд. Это стоило ему головы, но он оставил после себя сыновей. Еще пять племянников, дети другого брата Морского Змея, тоже заявили больному королю о своих правах; при этом они имели неосторожность усомниться в законном происхождении детей дочери Визериса, и король велел вырвать им языки. Трое из этой «немой пятерки» погибли во время Пляски, сражаясь за Эйегона II, но двое, как и сыновья Вейемонда, остались в живых. Теперь все они заявляли, что имеют на лордство куда больше прав, «чем этот бастард из Корабела, рожденный от мыши».
Когда регенты и десница отказались принять иск сыновей Вейемонда, Дейемиона и Дейерона, те благоразумно замирились с Алином, а он выделил им наделы на Дрифтмарке при условии, что они будут поставлять корабли его флоту. Их немые кузены выбрали иной путь и, как сказал Гриб, «за недостатком языков повели спор мечами». Они замыслили убить молодого лорда, но гвардия Высокого Прилива осталась верна памяти Морского Змея и назначенному им наследнику. Сира Малентина убили в схватке, его брата взяли под стражу и приговорили к смерти; сир Рогар спасся тем, что надел черное.
Алин Веларион, внебрачный сын Марильды-Мышки, утвержденный как лорд Высокого Прилива и владетель Дрифтмарка, отправился в Королевскую Гавань, дабы занять место Морского Змея в совете регентов (дерзости ему еще в детстве было не занимать). Десница учтиво отправил шестнадцатилетнего лорда домой, поскольку место лорда Корлиса уже предложили более зрелому мужу: Анвину Пеку, лорду Звездной Вершины, Данстонбери и Белой Рощи.
Десницу в то время заботил вопрос о наследнике престола. Внезапная кончина Морского Змея, пусть и в преклонном возрасте, напоминала о том, что смерть может в любое мгновение унести даже отрока наподобие Эйегона III. Погибнуть можно на войне, от болезни, от несчастного случая… и кто заменит короля, если его вдруг не станет?
«Если он умрет без наследника, мы снова пустимся в пляс, и музыка может не прийтись нам по вкусу», – говорил Манфрид Моутон другим регентам. Королева Джейегера имела не меньше прав на престол, чем ее супруг (а то и больше, по мнению некоторых), но посадить эту запуганную девочку на Железный Трон было бы сущим безумием. Сам король простодушно предлагал в наследники своего пажа Гейемона Сребровласого: тот-де уже был королем.
Существовали лишь две приемлемые наследницы: единокровные сестры Эйегона, Бейела и Рейена, дочери принца Дейемона от его первой жены Лейены Веларион. Этим стройным высоким красавицам с серебристыми локонами уже минуло шестнадцать, и весь город их обожал. Король почти не высовывал носа из Красного Замка, его королева и вовсе не покидала своих покоев, зато двойняшки то и дело выезжали на охоту, раздавали милостыню, принимали послов и лордов, выступали хозяйками на пирах (кои в Красном Замке давались редко, не говоря уж о балах с маскарадами). Из всего дома Таргариенов народ видел только сестер-близнецов.
Правители государства даже и здесь не во всем сходились. Лорд Леовин замечал, что из Рейены получится превосходная королева, сир Тайленд указывал, что Бейела первой вышла из чрева матери. «Бейела слишком уж необузданна, – говорил сир Торрхен Мандерли. – Как она будет править страной, если даже собой управлять неспособна?» – «Это должна быть Рейена, – вторил сир Вилис Фелл. – У нее, в отличие от сестры, есть дракон». – «Он еще детеныш, – возражал лорд Корбрей, – а Бейела успела уже стать наездницей». – «Дракон Бейелы помог свергнуть покойного короля, – высказывал свое мнение Роланд Вестерлинг, – и об этом многие помнят. Короновав ее, мы разбередили бы старые раны».
Великий мейстер Манкен положил конец спорам, сказав: «Всё это, милорды, не имеет значения. Главное то, что они обе женского пола. Разве недавняя бойня ничему нас не научила? Мы должны придерживаться решения Большого совета 101 года и не забывать, что наследник мужеска пола идет прежде женщины». – «Где же нам взять такого наследника, милорд, когда мы их всех перебили?» – осведомился сир Тайленд. Манкен, не нашедшись с ответом, сказал, что изучит сей предмет, и вопрос о наследнике остался открытым.
Это не мешало поклонникам, наперсницам и многим придворным льстить сестрам напропалую в надежде подружиться с возможными наследницами, к чему двойняшки относились совсем по-разному. Рейена купалась в потоках лести, Бейела же ощетинивалась и жестоко высмеивала сладкоречивых кавалеров.
В детстве они были неразлучны и неразличимы, но разные судьбы сформировали каждую на свой лад. Рейена у леди Джейны жила припеваючи. Служанки расчесывали ей волосы и наливали ванны, певцы восхваляли ее красоту, рыцари соперничали за ее взгляд и улыбку. То же самое продолжалось для нее и в столице: рыцари и молодые лорды искали ее внимания, художники просили позволения ее написать, лучшие в городе портные боролись за честь шить ей платья. Маленький дракон Утро сопровождал Рейену повсюду, свернувшись у нее на плечах.
Житье Бейелы на Драконьем Камне, и без того несладкое, завершилось огнем и кровью. Когда она приехала ко двору, во всем Вестеросе не сыскать было такой сорвиголовы. Рейена была гибкой и грациозной, Бейела – поджарой и стремительной. Рейена любила танцевать, Бейела – ездить верхом… и летать, чего со смертью своего дракона не могла больше делать. Волосы она стригла коротко, по-мужски, чтобы не мешали мчаться галопом. То и дело она, улизнув от своих дам, участвовала в пьяных скачках по улице Сестер, купалась при луне в Черноводном заливе, чьи коварные течения погубили немало пловцов, пила в казармах с золотыми плащами, ставила на кон в крысиных ямах серебро и одежду с собственного плеча. Как-то она исчезла на целых три дня и, вернувшись, не пожелала сказать, где пропадала.
Что еще хуже, она постоянно находила совершенно неподходящих друзей и приводила их с собой, как бездомных собак, в Красный Замок, чтобы их там пристроили. В число ее любимчиков входили молодой пригожий жонглер, кузнечный подмастерье, чьи мышцы привели ее в восхищение, безногий нищий, которого она пожалела, рыночный фокусник, которого она приняла за настоящего мага, оруженосец межевого рыцаря и даже девчонки из борделя, двойняшки, «как мы с тобой, Рей». Септа Амарис, призванная следить за благочестием и нравственностью Бейелы, отчаялась в ней, и даже септон Евстахий не мог с нею сладить. «Эту девушку надо поскорей выдать замуж, – говорил он деснице, – иначе она навлечет бесчестье на короля и весь дом Таргариенов».
Сир Тайленд понимал, что септон дает ему мудрый совет, но здесь таились свои опасности. В поклонниках у Бейелы недостатка не было: любой холостой лорд Семи Королевств с радостью взял бы в жены молодую, красивую, здоровую и богатую девицу из королевского дома. Однако неверный выбор привел бы к тяжким последствиям. Непорядочный, корыстный, слишком честолюбивый супруг, оказавшись столь близко от трона, грозил ввергнуть страну в неисчислимые бедствия. Регенты обсуждали около двадцати возможных претендентов на руку Бейелы. В их число входили лорды Талли, Блэквуд, Хайтауэр (все еще неженатый, хотя и взявший в любовницы отцову вдову), а также Далтон Грейджой, Красный Кракен (он хвалился, что у него двадцать морских жен, но каменных пока ни одной), младший брат принцессы Дорнийской и даже морской разбойник Раккалио Риндон; всех их постепенно отвергли по тем или иным причинам.
В конце концов десница и совет регентов решили отдать Бейелу в жены Таддеушу Ровану, лорду Золотой Рощи. Это был, безусловно, разумный выбор. Его вторая жена умерла год назад, и он подыскивал третью. Мужские его качества не оставляли сомнений: двое сыновей от первой жены, пятеро от второй; а поскольку дочерей у него нет, Бейела будет бесспорной хозяйкой замка. Четверо младших детей живут пока дома и нуждаются в женской заботе. На выбор повлияло то, что у лорда Таддеуша рождались одни только мальчики: если и у леди Бейелы будет от него сын, у Эйегона III появится полноправный наследник.
Сам лорд Таддеуш был человек добродушный, веселый, всеми любимый и уважаемый, хороший муж и отец. Сражался он на стороне Рейениры, показав себя способным воеводой и доблестным воином. Гордый без надменности, справедливый без жестокости, верующий, но не святоша, верный своим друзьям, не страдающий излишним честолюбием, он обещал стать превосходным консортом. Его сила и мудрость будут для Бейелы опорой, и она может не опасаться, что муж попытается занять ее место. Регенты, по словам Евстахия, остались весьма довольны своим решением, но Бейела судила иначе.
«Он на сорок лет меня старше, – будто бы сказала она деснице, узнав, кого выбрали ей в мужья, – лыс как колено, и брюхо у него весит больше, чем я. – Поразмыслив, она добавила: – Я спала с двумя его сыновьями – с первым и третьим, кажется. Поочередно, разумеется: спать с двумя сразу нехорошо». Нам не дано знать, правда ли это: леди Бейела была горазда на выдумки. Если она и в тот раз схитрила, то своего добилась; десница отослал Бейелу в ее покои и приставил к ней часовых до следующего совещания регентов.