– В любом случае он будет очень разочарован и не преминет об этом сказать. Наверное, он уже предвкушал, как будет вызнавать твои профессиональные секреты. Но во всем Глазго нет болтливее человека, чем мистер Форбс. Он жалуется, что его надули впервые за всю карьеру, что он ничего не получил от наследства Джиллеспи и только зря потратил время.
– Вижу, ты в курсе всех сплетен!
– В финансовых кругах все быстро становится известным.
Грэм затушил сигарету в баке с песком, который служил пепельницей.
– Если уж ты не любишь гольф, предложи мне, как горожанину, большую прогулку.
– Раз ты настаиваешь, можно прогуляться среди холмов Джиллеспи – давно я не видел своих овец.
Скотт помнил долгие прогулки, которые совершал раньше с отцом. Ангус любил обходить свои земли, разговаривать с пастухами и издали любоваться морем. Предпринимательство не занимало его целиком, он делил свое время между обязанностями землевладельца и винокура. Их он рассматривал как средство существования семьи, ограничиваясь тем, что было для него единственно важным, – поддержанием традиций. Ангус считал виски благородным напитком, но предпочитал платить другим, чтобы они занимались процессом его приготовления, а сам ограничивался ролью наблюдателя. Он был ярым противником любых изменений в производстве и в реализации, игнорируя современную практику. Но наступили другие времена, все стремительно менялось. Мог ли он подумать, что даже японцы начнут гнать виски?! Скотт вел дела совершенно иначе, вкладывая в них все силы и внимательно наблюдая за всеми операциями производства. Уважая обычаи, которые гарантировали качество, он не чурался нововведений, следя за ситуацией на международном рынке и посещая собрания винокуров в Глазго, Эдинбурге и Абердине. Он уже мысленно видел свой «Джиллеспи» на первой позиции в списке шотландских виски, а чтобы добиться этого, впереди у него была целая жизнь.
– Встретимся на тропинке у холма, – решил он. – Ты получишь свою прогулку, до обеда еще не меньше двух часов!
И, с сожалением взглянув на здания винокурни, пошел к машине. Нерушимая и бесценная дружба Грэма стоила прогулки по холмам.
Сидя в удобном кресле и поставив костыли рядом, Филип выглядел вполне оправившимся после происшествия с мотоциклистом. Он утверждал, что ему в каком-то смысле повезло, потому что руки и пальцы у него не пострадали, и он продолжал рисовать прямо на больничной кровати. Последние рисунки он закончил почти накануне выхода альбома.
– Он выйдет в следующем месяце! – торжествующе объявил Филип.
– Один экземпляр мне! – потребовала Кейт. – Твои племянники будут им так гордиться…
– Смеешься? Это же комиксы для взрослых.
– Ну и что? Я положу их на верхнюю полку, а детям скажу, что их дядя Филип сочиняет истории.
– Надеюсь, ты прочтешь их, прежде чем убрать с глаз? – пошутил Малькольм.
– Она учительница литературы, – вмешался Джон, ухмыляясь. – Ее не интересуют эти скабрезности.
Не отвечая на провокацию, Кейт пожала плечами. Джон и Бетти должны были на следующей неделе переехать в Глазго, и до этого момента каждый тщательно избегал всего, что могло спровоцировать ссору.
– Ты поставил шампанское в холодильник? – спросил Джордж сестру. Он и Сьюзен приехали немного раньше и привезли две бутылки, чтобы отметить официальное объявление их будущей свадьбы.
– Об этом позаботилась мама. Она, как всегда, в своем репертуаре и говорит, что будет плакать в тот день, когда женит последнего сына.
Джордж рассмеялся и повернулся к Филипу.
– Ты не в счет: придется подождать, когда это разрешит закон!
– Если когда-нибудь такой день наступит, она просто не придет на свадьбу, – заметил Филип.
– Нет, придет, – убежденно сказала Кейт.
– Обожаю свадьбы! – объявила Пат, вернувшись из кухни. – Отличный повод, чтобы нам с Кейт походить по магазинам. А что касается тебя, Сьюзен, если хочешь посоветоваться по поводу платья, позвони нам!
– С детьми все в порядке? – заволновалась Кейт.
– О да… Мойра их откармливает, а твоя мать над ними кудахчет, но за дисциплиной тоже следит – она отличный педагог.
– Это что-то новенькое, – расхохотался Джордж. – Когда мы были маленькими, за столом был постоянный галдеж, она с нами не справлялась.
– Потому что вы были очень противные, – напомнила Кейт.
– А ты была такая глупенькая, – отозвался Джон. – Мадемуазель мечтала в тишине о сказочном принце…
– И я была права, потому что нашла его! – возразила Кейт и сразу вышла из гостиной, чтобы не дать ему возможности ответить. Их теперешние конфликты были гораздо глубже, чем подростковые ссоры, и Кейт старалась не доводить до того момента, когда жалеешь о сгоряча сказанных словах. Осталось выдержать три-четыре дня, и тогда Джиллеспи обретет покой. При условии, что Джон и Скотт по-прежнему будут избегать друг друга, как они это и делали с того дня, когда Амели продала свои акции. А присутствие Грэма и Пат с тремя детьми, по крайней мере, внесет разнообразие в этот уик-энд.
На кухне пятеро малышей, уже успевших поесть, сидели за пустым столом и веселились вовсю под благодушным присмотром Мойры.
– Твоя мать сейчас готовит им постели перед дневным сном, – сообщила она Кейт. – Они не хотят расставаться, поэтому мы решили устроить им общую спальню.
Дэвид расставил бокалы на подносе, и Кейт тут же перехватила его – она знала, что Дэвид опасается иметь дело с хрупкими вещами.
– Я планировала простой обед, – сказала Мойра, – но все-таки у нас гости, надо оказать им внимание…
Сдерживая улыбку, Кейт бросила взгляд на плиту, где из многочисленных кастрюль вырывался пар.
– Простой, говоришь?
Она пошла в салон с подносом в руках и в дверях столкнулась с Джоном.
– Я иду наверх за лекарствами, – счел он нужным объяснить, держась на перила лестницы.
– Хочешь, я схожу?
– Нет, я еще не инвалид!
Она кивнула и отвернулась, но он окликнул ее.
– Кейт, подожди!
Подойдя к ней, он взял у нее из рук поднос и поставил на консоль.
– Ты небось рада-радехонька, что мы наконец уезжаем из твоего дома?
Удивленная как его вопросом, так и тоном, она спокойно ответила:
– Это дом нашей семьи, Джон, и ты всегда будешь здесь желанным гостем.
– Чтобы захотеть вернуться, мне нужно было бы сначала стать бомжом… Спасибо маме, – я этого избежал. И тем лучше, потому что здесь я действительно был черным бараном среди белых овечек.
– Обожаю этих black face, – пошутила Кейт, намекая на черноголовых баранов, составлявших часть их стад.
Джон продолжал вопросительно смотреть на нее. Догадавшись, что он ждет чего-то другого, она продолжила:
– Ты все делаешь для того, чтобы тебя ненавидели, и я никогда не могла понять, какое ты находишь в этом удовольствие… но все-таки ты мой брат, и я люблю тебя, хочешь ты этого или нет.
– Да, ты любишь братьев, но куда им тягаться с твоим мужем.
– Не вижу никакой связи. Я могу любить многих людей, слава богу, – детей, например… Сейчас я хочу быть честной с тобой, Джон. Ты очень усложнил нам жизнь в последние месяцы. Все это могло закончиться настоящей войной, однако мы все беспокоимся о тебе.
– Серьезно?
– Ты сам это знаешь. Ты также знаешь, что если тебе понадобится помощь, мы всегда рядом.
– Ты – может быть.
– Мы все!
– Что-то мне не верится!
– И напрасно. Не знаю, какие у тебя мысли, потому что ты никогда не говорил со мной откровенно. Ты действуешь цинизмом и провокацией – это осложняет отношения, а главное, не помогает тебя понять. Но нравится тебе это или нет – ты мой старший брат. Думая о тебе, я иногда испытываю раздражение, но и вместе с ним огромную нежность. Можешь думать что хочешь – я тебе все сказала.
Теперь он не смотрел на нее высокомерно – наоборот, его взгляд смягчился.
– Забавная ты все-таки. Выглядишь, как девчонка, но думаю, что настоящая глава семьи – ты. Скотт ест из твоих рук, а мама тебя превозносит. Браво! Во всяком случае, спасибо за то, что сочувствуешь.
– Переживаю, – поправила Кейт. – И не стыжусь этого.
Он протянул к ней руку, но тут же опустил ее.
– Жаль, что у тебя больше нет косичек, чтобы я мог за них дернуть. А то я бы попытался.
– Не сомневаюсь.
Улыбнувшись, он похлопал ее по плечу и стал подниматься по лестнице. Кейт повернулась к консоли и задумалась, глядя на поднос. Неужели Джон способен измениться? Может быть, у него уже нет сил на агрессию? Но именно ей первой он признался, что стал носителем ВИЧ. Он согласился, чтобы она взяла на себя этот трудный разговор, чтобы все рассказала Бетти. Даже при всех его насмешках, с ней он никогда не враждовал. Если это единственный способ помочь ему, она будет говорить с ним откровенно при каждой возможности, потому что он отзывался на эту откровенность.
– Что, слишком тяжелый для тебя? – спросил Дэвид, который нес в ведерке бутылки со льдом.
Стряхнув с себя задумчивость, Кейт схватила поднос.
– Иду-иду, но чтобы открыть шампанское, все равно придется ждать, когда все соберутся.
Она пошла за Дэвидом в гостиную, где в это время шел оживленный разговор, и Пат сообщила ей:
– Представляешь, Малькольм собирается выставить свои картины в Эдинбургской галерее!
– Выставить – еще не значит продать! – напомнил Малькольм.
– Пришли нам приглашение на вернисаж, мы придем тебя поддержать.
– Ты будешь иметь успех, – пообещала Кейт. – Но предупреждаю тебя: мы не отдадим «Лошадь, выходящую из моря». Отсюда она не выйдет!
– Не будь эгоисткой, все картины будут застрахованы.
– Интересно, на какую сумму? – хмыкнул Джон, вернувшись в гостиную. – Насколько я знаю, они еще не имеют рыночной стоимости.
К нему вернулся иронический тон, но он не прибавил никакой колкости и молча сел рядом с Бетти.
– Наверное, Грэму удалось затащить Скотта на гольф, – вздохнула Пат, взглянув на часы.