– Все, действительно все, что в человеческих силах, я предпринял, – прервал он ее, – чтобы завоевать твое сердце.
– Но ты это…
– Я положу к твоим ногам весь мир, если ты захочешь этого, Мадлен. Все, чего я достиг, я делал только для того, чтобы обеспечить тебе хорошую жизнь. А потом приходит этот ублюдок с чем-то в виде идеи о несчастной торговле кожей, ради которой он готов бросить свою карьеру в армии, и в одно мгновение все разрушает. Он никогда ничего для тебя не сделал, верно? Никогда даже не пробовал вести себя так, чтобы ты могла сказать, что он тебя достоин. Любое сравнение между нами просто вызывает смех. И тем не менее ты выбираешь его, Мадлен, разве не так?
– Что? Нет! – Слова сами собой срывались с уст девушки. Это уже вошло в ее плоть и кровь, отрицать любое свое чувство к Лукасу. Однако брошенные слова не помешали ее щекам стать пунцовыми. – Нет, это не так, Петер. Не так, как ты думаешь. Он никогда не пытался очернить тебя и никогда не домогался меня.
– Вот это как раз и приводит меня в недоумение, Мадлен. Он ничего не делает, чтобы заслужить твое внимание. Пока он находился далеко, ты была счастлива со мной. Однако, как только он появился, все было кончено. Я не слепой, Мадлен. Он всегда притягивал тебя, как свет бабочку. Я просто хочу знать почему.
Теперь в его голосе слышалась одна только боль. Мадлен видела, как глубоко он страдает, и это ранило ее так сильно, что в ее глазах появились слезы. Но она понимала, что ложью сделает ему еще больнее. Поэтому ответ невесты жениху прозвучал предельно честно:
– Он… он вызывает во мне нечто такое… Я не знаю, что это и почему, Петер. – Ее голос дрожал, казалось, что чувство вины сейчас убьет ее. – Я действительно не могу объяснить тебе это.
– Может, тебе стоит подумать об этом еще раз. – Он так крепко сжал губы, что на его щеке дернулась мышца.
Что-то в его жесткой позе испугало ее.
– Что теперь будет?
– Ты его любишь?
Она в ужасе смотрела на него.
– Я… я обручена с тобой, Петер. Я люблю тебя, поверь мне.
Мышца на его щеке снова дернулась.
– Мой вопрос был не об этом.
В поисках понимания Мадлен положила ладонь на его скрещенные руки, но тут же отдернула, поймав холодный безразличный взгляд.
– Я не знаю, что тебе ответить, Петер.
– Правду.
– Я… – Она в отчаянии оглядывалась по сторонам. Ответ, которого он ждал, испугал ее.
Когда она не ответила, Петер прошел мимо нее к выходу из конюшни, затем остановился в воротах, разглядывая двор. Его высоко поднятые напряженные плечи выдавали неимоверное волнение. Через какое-то время он развернулся к ней.
– Ты должна определиться, Мадлен, чего ты хочешь. В данных обстоятельствах заключение брака для меня невозможно.
– Петер! – Она с тревогой уставилась на него.
– Я не хочу спрашивать себя всю жизнь, не был ли я вторым номером в твоей табели о рангах. Ты бы хотела такого, будь на моем месте?
Пытаясь совладать с собой, она опустила голову.
Мадлен услышала, как Петер громко выдохнул, а затем подошел к ней и слегка коснулся ее плеча.
– Я не буду официально разрывать помолвку. Я хочу избавить наши семьи от такого скандала. Мы должны пока оставить все как есть. Но, Мадлен… Ты должна принять решение. И чем скорее, тем лучше. – Последние слова прозвучали холодно и отстраненно. – А сейчас мне нужно идти. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – До скорой встречи.
Не в состоянии ответить, Мадлен смотрела вслед своему жениху, пока тот, размашисто шагая, покидал пределы усадьбы. От страха, отчаяния и боли у нее перехватило горло. Слезы так и норовили брызнуть из глаз, но она усилием воли сдержала их. Как в тумане прошла она в сад, где Бридлин увлеченно беседовала с одним из слуг, приводивших в порядок грядки.
Горничная мгновенно отреагировала на кивок Мадлен, и они вдвоем отправились домой. За весь обратный путь Мадлен не проронила ни слова, да и весь остаток дня она молчала, отвечая только на конкретно заданные ей вопросы. Она просто была не в состоянии разговаривать с кем-либо, даже если это была ее семья.
Ночью она лежала без сна, глядя в темноту. И задавалась вопросом, не будет ли она до конца своих дней чувствовать себя такой.
Такой растерзанной.
Глава 22
– Должно быть, это здесь. – Герлах Тынен остановил лошадь перед узким двухэтажным фахверковым домом в переулке с названием Энтепфуль. – Надеюсь, она дома.
– Хотелось бы застать ее, – мрачно поддакнул Генрих Аверданк, неуклюже сползая со своего коня. – Поиски и так заняли чертовски много времени. И к чему была такая спешка?
– А вот здесь все претензии к вашему племяннику, Аверданк. Он не должен был сбегать. Это проклятое юношеское нетерпение. – Герлах тоже спешился и поправил пальто. – Не то чтобы я не мог его понять, но он должен был осознавать, что побег привлечет внимание наместника. А тот миндальничать не станет. – Увидев, как в это мгновение открылась передняя дверь, Герлах расправил плечи, сделал суровое лицо и повернулся к женщине в двери.
– Здравствуй, Вероника.
Молодая женщина была одета в светло-серое платье, которое не могло скрывать ее уже довольно большой живот. Ее черные волосы были спрятаны под простым белым платком. Увидев двоих мужчин, она смертельно побледнела. Прежде чем один из них попытался заговорить, она заплакала, резко развернулась и убежала в дом.
Герлах и Аверданк недоуменно переглянулись. Герлах прикрыл за собой входную дверь и проследовал за своим спутником в гостиную, откуда отчетливо доносились всхлипы Вероники. Она сидела на стуле за прямоугольным обеденным столом, закрыв лицо руками. Герлах остановился прямо перед ней.
– Вероника Клецген. Вернее, Хаффемайстер. Поздравляю вас со вступлением в брак.
Рыдания стали громче.
Герлах уничижительно смотрел на несчастную.
– Возьми себя в руки, девочка.
– Извините, господин Тынен. Я не виновата, правда, не виновата. Он меня заставил. Он заставил меня сделать это. Он меня… заставил.
– Кто тебя заставил? – вмешался Аверданк. – Лукас?
Вздрогнув, Вероника опустила руки.
– Что? Нет. Муж… Мужчина. Я должна была подчиниться, в противном случае он обещал, что весь город узнает об этом и что отец потеряет свою мастерскую, и мы будем жить опозоренными.
Нахмурившись, Герлах глянул на своего напарника, затем опять на молодую женщину.
– А теперь еще раз медленно и под запись. Кто вас принуждал и к чему, и чем вам угрожали?
Вероника продолжала рыдать, размазывая слезы по щекам.
– Мужчина, которого они прислали.
– Кто его прислал? – допытывался Аверданк.
Вероника сделала глубокий вдох и покачала головой.
– Если я назову его, он меня убьет. Или мою семью. Или моего… – Она замолчала и непроизвольно погладила свой живот.
– Ты беременна, – констатировал Герлах. – Я предполагаю, что отец твоего ребенка не Грегор Хаффемайстер.
Она покачала головой.
– Кто тогда?
Вероника молчала.
– Кто тогда? – Аверданк повторил вопрос Герлаха немного громче.
– Мы уедем отсюда. Уже очень скоро. – Вероника указала на ящики и коробки, которые стояли в задней части комнаты, явно собранные к отъезду. – Мы уедем далеко, и тогда они уже ничего не смогут мне сделать. Я не скажу больше ни слова.
– Это мы еще посмотрим! – заорал на нее Аверданк. – Говори немедленно все, что ты знаешь!
– Подождите! – Герлах успокаивающе коснулся плеча Аверданка.
– Госпожа, с вами все в порядке? – Тощий слуга появился в комнате, с беспокойством глядя на нее. – Кто эти господа?
Вероника тяжело сглотнула.
– Петер, беги и позови моего мужа. Я не знаю, где он сейчас может быть. Поищи его в таверне.
– Я пришлю Неле к вам. – Подозрительность сквозила в каждом слове слуги.
– Нет. – Вероника покачала головой. – Все в порядке. А теперь беги, поторопись. – Она измученно терла глаза. Слезы больше не текли. Когда слуга исчез, она подняла глаза. – Пожалуйста, теперь уходите. Я больше ничего не скажу, даже если вы будете меня пытать. Мне надо думать о моем ребенке. – Она снова погладила живот.
В этот раз Герлах сдержал Аверданка прежде, чем тот успел взорваться, и повернулся к Веронике.
– Так вы же ложно обвинили Лукаса Кученхайма в изнасиловании.
Она скрестила руки на животе.
– У меня не было другого выбора.
Герлах немного подумал, прежде чем продолжить.
– Отец ребенка вас изнасиловал?
Она поколебалась, затем кивнула. Слезы снова заблестели в ее бледно-серых глазах.
– Она забеременела, значит, это не было изнасилованием, – возразил Аверданк. – Женщина только тогда может забеременеть, когда она получает удовольствие от полового акта.
Герлах вздохнул и покачал головой.
– Да, так говорят, но подумайте сами, есть ли в этом утверждении хоть капелька правды. – Он снова повернулся к отчаявшейся молодой женщине. – Вы не хотите назвать имя мужчины, так как боитесь, что он или его семья отомстят вам. – Тынен посмотрел на Аверданка. – Все это выглядит так, будто кто-то хочет скрыть свое злодеяние. – Он продолжил, обращаясь к Веронике. – Брак с Хаффемайстером – как это произошло? – Видя, что она не реагирует, а только молча изучает пол, он громко вздохнул. – С вами таким образом расплатились, верно? Подходящий муж и отец для вашего ребенка. Позвольте мне угадать: он намного старше вас и у него нет наследников. Скорее всего, он бесплоден. Это не первый раз, когда кто-то покупает беременную невесту. – Вздыхая, он изучал бледное лицо Вероники. – Ваш отец знает реальное положение вещей?
Она отрицательно покачала головой.
– Сейчас же выкладывайте, кто заставил вас сделать это, – резко вмешался Аверданк. – Негодяй должен предстать перед судом.
– Прекратите! – Герлах оттянул разозленного Аверданка в сторону. – Вы же видите, что это не имеет никакого смысла. Я уверен, что она ни в чем не признается, даже на допросе. Она защищает своего ребенка. – Когда Аверданк немного успокоился, он снова заговорил с Вероникой: – Подпишите тогда хотя бы документ, в котором вы отзываете свои обвинения против Лукаса. Без объяснений. Или вы хотите, чтобы Лукас Кученхайм был наказан за то, чего он не совершал?