Теперь никто за пределами этой комнаты не мог бы услышать нас.
— Надо спешить, — сказал я, делая вид, что грязный сапог Тадеуша не виднеется из боковой двери.
Шляхтич пучился и так вытягивал шею, что голова его сплющилась, а все три глаза приподнялись на тоненьких стебельках.
Медленно, дюйм за дюймом, он передвигал ногу, до тех пор пока не заступил за порог. Руна безмолвия вспыхнула на пару секунд.
Убедившись, что Тадеуш уже находится в комнате и может расслышать все из нашего секретного разговора, я продолжал:
— Нам надо что-то решать.
— Люди в панике, — сказала Оксана.
— Еще бы, — согласился я. — Ты разгромила всю площадь да еще изрядно намусорила, а чего хотят народные массы, когда они ужасно напуганы?
— Конечно, публичной казни.
— Король Станислав подходит для этого идеально, люди всегда в восторге, когда их правителям отрубают головы, даже если и знают, что будут следующими.
— Нельзя так поступать с королем! — решительно возразила девушка. — Это же негуманно — лучше сжечь его заживо, без пролития крови.
Глаза Тадеуша выпучились так сильно и так далеко протянулись на тоненьких стебельках, что один отвалился на пол.
Задергался, как червяк, затем энергично пополз к своему хозяину, просочился в трещину на носке сапога и вскоре опять торчал изо лба.
— Король Станислав чудовище, — задумчиво произнес я, — но похож на человека, а это вызовет больше омерзения у толпы, чем если бы он был мантикорой или виверрой.
— Надо решить, кто возглавит Верхний коллектор после казни Станислава, — напомнила Оксана.
— Есть идеи?
Девушка посмотрела в сумрачный потолок.
— У крысогоблинов хороший потенциал. Они вооружены и неплохо организованы. А главное, не смогут уползать в щели, как только что сделал круль, это значит, что их будет легко запереть в тоннелях и перебить, если вдруг понадобится.
— Да, — согласился я. — Но если подумать… Здесь долго правили слаймы, передав власть крысогоблинам, мы нарушим баланс. Начнутся местные войны, драки за территорию, а это лишние хлопоты. Как считаешь?..
Я выдержал небольшую паузу.
— Найдется ли среди слаймов тот, кто сможет заменить короля?
— Не знаю, — медленно протянула девушка. — Задача не из простых; тут нужно быть и умным, и смелым…
Глаза Тадеуша булькнули.
Вспотыкушку, вприпрыжку, теряя лакированный туфель, он подметнулся к нам, угодливо отвесил поклон и замер, полусогнувшись, заглядывая в глаза.
— А я чем не король? — зашепелявил шляхтич. — Я и умен, и молод, и в блуде со сколопендрами ни разу замечен не был; а видели, в каком решпекте держу я этих крысястых? Да стоит мне только свистнуть — и весь коллектор по стойке «смирно» здесь выстроится!
— Так свистни, — предложила девушка.
Благородный слайм растерялся.
— Ну, это я в высшем смысле, — пояснил он. — Меня здесь все уважают — и крысы, и пауки, и даже ящеры-трупоеды, что с нижних ярусов, и то мне подарки шлют на День ангела; любит меня народ, а враги боятся.
— Королевский трон надо заслужить, — сказала Оксана.
— Служить! Конечно-конечно.
Тадеуш бухнулся на колени, и изо рта его стал вырастать расчетверенный язык.
— Лучше меня по части прислуживания никого в коллекторе нет, а если варан из шестой трубы начнет говорить иное, не верьте ему, он лжет.
Слайм потянулся к девушке.
Та отпрыгнула с визгом.
— Доверие страны дорогого стоит, — веско пояснил я. — Здесь мало подлизываться, ты должен доказать свою благонадежность.
— Как?
— Конечно, стукачеством.
Глаза Тадеуша завертелись.
— Ну, капитан крысястых тырит тушонку. Он у них выживальщик, все к Последней войне готовится. У мокриц появилась новая вера, — «хоррус ереси», молятся Криисному Шасую и Духовому Сифону, а летучий мышь из дальней пещеры восемь лет пробухал по-черному, а потом вдруг решил бороться с преступностью.
— Нет, — я покачал головой. — Нам нужно совсем другое. По чьему приказу король Станислав сколол защитные руны?
Шляхтич мигом притих.
Его голова растаяла и растеклась по плечам, и сам он стал ниже ростом.
— Ну. — Глаза Тадеуша нырнули поглубже в слизь, чтобы я не мог увидеть их выражения. — Мне об этом неведомо, круль наш, Станислав, был еще тем сквернавцем, но дела свои держал в тайне, никому о них не рассказывал.
— А знаешь, — Оксана поиграла острым кинжалом, — прежнего короля надо сперва поймать.
— Да, — согласился я. — Кто знает, когда его удастся схватить. А казнь нужна поскорее. Народ, как малый ребенок, громко орет и быстро засыпает.
— К тому же кто разберет, кого там сожгли на площади, все слаймы на одну рожу, а если и рот зашить парочкой заклинаний…
Тадеуш в ужасе отшатнулся. Явно хотел растаять и сбечь, как Станислав давеча, но девушка прищелкнула пальцами, и все тело шляхтича обратилось в лед, кроме головы.
— Думаю, ты права, — согласился я. — Зачем нам огород городить? Просто сожжем его и скажем, что он король. А разыщут Станислава, присыпем солью по-тихому, да и все дела.
— Что, мальчонка? — Оксана улыбнулась и низко наклонилась к Тадеушу: — Хотел стать королем? Считай — ты король! Казнь назначим на полдень.
— Нет! — заверещал слайм. — Не надо меня сжигать, не надо присыпать солью. Я все вам, все расскажу!
Девушка чуть изогнула чувственные губы.
— Так ты же солжешь, поди?
— Нет, — причитал Тадеуш, — клянусь всеми подземельями.
Гной хлынул из его тела, и в зале стало нечем дышать.
— Да и что мне со лжи? Отсюда мне не сбежать; наружу нам путь закрыт, а в Нижние ярусы никто еще не спускался, ну, кроме тех, кто не в своем уме. Нет, я говорю правду.
— Ты ничего еще не сказал, — напомнил я.
— Было это третьего дня.
Слайм высунул все три глаза на стебельках и воровато оглянулся вокруг.
Затем понизил голос:
— Мы как раз делили вещи старухи, что вмерла от серной чумы, жуткая болезнь, жуткая, но только для пожилых, а здесь их раз и обчелси. Мора в городе не было, а как жаль!
Он печально вздохнул.
— Чума — хорошее время, чтобы прибарахлиться.
— И что случилось? — напомнил я.
— Ну так вот, вижу — факел во тьме и сгорбленная фигура. На лице капюшон, такой, что не разглядишь ничего, в руке изогнутый посох.
Голова слайма взбурлила и обратилась в крючковатую палку.
— Вот примерно такой. Круль сразу засуетился, велел нам уходить прочь, а сам такой любезный-любезный к гостю подошел. Я не слышал, о чем они говорили, но уверен, именно этот тип и велел Станиславу содрать защитные руны.
— Фигура в плаще? — насмешливо спросила Оксана. — И это все? Ты серьезно?
— Не надо насмехаться над слаймом, — с достоинством отвечал Тадеуш. — Я, может, не рожден человеком, но стал им через труд и подвижничество, а стало быть, я вдвойне достоин всешнего уважения. Разве бы я стал рассказывать про этого незнакомца, если бы не знал его имени?
— А ты его знаешь?
— Конечно, — с гордостью ответил шляхтич. — Я тогда подождал, пока тот типус уйдет, по боковой трубе его быстро опередил и на полу растекся, как лужа; он меня не заметил, просто прошел по мне, а я снизу рожу евойную рассмотрел и узнал поганца.
— Так кто это?
— Маг Духарий, злобный старик и мерзкий, он часто сюда спускается, с мокрицами дружбу водит, а несколько раз я видел, как этот колдун украдкой ходит к Запретной лестнице, ведущей в Нижний коллектор.
Слайм от страха икнул.
— Я бы туда ни за какие отбросы не стал ходить, а Духарий, видимо, ходил за чем-то особым, за пазухой у него был мешок из кожи дракона, я краешек углядел, значит, какой-то артефакт мощный он найти собирался.
— Что ты знаешь об этом маге?
— Он здесь уже давно, еще с тех времен, когда ни крепости, ни города не было. Люди его боялись и уважали. Я тогда жил в столице и знаю лишь по рассказам. Как Аскольд пришел со своим отрядом, все ему были рады, кроме Духария. Тот в одночасье стал никому не нужен.
Тадеуш злорадно квакнул.
— В стражники пошел поначалу, думал хоть как-то свое влияние сохранить, там всегда не хватает магов, но вскоре ушел оттуда, вроде как со скандалом, вы спросите у Руфуса, тот его сам и выгнал.
— За что?
— Откуда мне знать? У верхних много секретов, мы в их дела не лезем, шкура целее будет. Открыл Духарий лавчонку магическую, зелья варит, гадает, а за большие деньги нашлет на ваших врагов проклятье, хоть в городе и запрещено чернокнижие.
— И наверняка точит зуб на Руфуса и Аскольда?
— Мне один крыс рассказывал, что Духарий много якшался с орками, только так он мог защитить деревни, пока тут не было города. Может, и по сию пору на степняков шпионит, кто знает!
— Ладно, — сказал я и отдал Тадеушу небольшой кристалл.
Девушка прищелкнула пальцами, освобождая слайма от чар.
— Если узнаешь что-то или найдешь Станислава, — сказал я, — сразу позови нас. Внакладе ты не останешься.
— А корона? — заволновался Слайм. — Когда меня коронуют?
— Как только арестуют Духария, ты же не хочешь, чтобы он пришел тебе отомстить?
— Нет, — испугался шляхтич.
— Тогда сиди тихо и не высовывайся; смотри и слушай, следи за всем, что творится вокруг, а сам на рожон не лезь.
— Это я умею, — ответил слайм.
На всякий случай он вновь низко поклонился и бочком выскользнул из залы.
5
— Ты ему веришь? — спросила девушка.
— Я верю страху, а слайм был сильно напуган. Этот Духарий явно очень опасен, иначе Руфус с Аскольдом казнили бы его сразу…
— Думаешь?
— Из городской стражи так просто не уходят, особенно если крепость стоит на границе с орками.
Я задумался.
— Ближний к тирану круг — это смертный приговор с небольшой отсрочкой. Там держат только тех, кому полностью доверяют. Малейшая ошибка приводит прямо на плаху. Руфус прогнал Духария из городской стражи, но не казнил и в острог не кинул, значит, боится. Кто же этот колдун, если его не решились тронуть власти огромной крепости…