— Разум ничто! — прорычал морлихор. — Он бессилен!
Я схватил его за голову.
Кровь и кусочки вражьего мозга текли по моей правой руке.
Напрягая мускулы, я резко рванул чудовище.
Хрустнула сломанная шея.
Он захрипел.
Четыре алых зрачка расширились и лопнули, растекаясь бурлящей кровью. Я отбросил хищника прочь и поднялся.
Его тело корчилось на полу.
Длинные лапы дергались, и кровавая пена хлестала клочьями из оскаленной пасти.
2
Гномы мало кого пускают в свои ковальни.
Я говорю, конечно, не о тех придорожных кузнях, где умелый мастер за пару квадратных шекелей с пробитой середкой починит вам разодранную кольчугу, продаст новый гладиус взамен того, что вы швырнули в кусты, убегая от болотного огнедыша, с тем чтобы потом рассказывать всем, как меч сломался в неравной битве с чудовищем, или подкует вам все четыре копыта, ежели вы кентавр.
Истинная гномья ковальня совсем другая, их строят в высоких башнях или глубоко под землей, стальные толстые двери надежно заперты защитными заклинаниями, а хозяин никогда не возьмет работу со стороны.
Кузня Торвальда полыхала огнем берилловых горнов в самом сердце Малахитовой крепости. Стены ее были увешаны тусклыми адамантовыми щитами, и, приглядевшись, вы могли различить, как мелькают в них искаженные лица ратников.
Рядом блестели огромные мечи — цвайхендеры, двойные секиры и тяжелые моргенштерны, на высоких подставках переливались серебряные кольчуги и латы, скованные из драконьей крови, а шлемы — кабаньи, саллады, бацинеты — тянулись на длинных полках сверкающей чередой.
Сам Торвальд стоял у раскаленного горна, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот, и алые всполохи чертили рваные тени на его суровом лице.
— Знаете, отчего мы, гномы, живем так долго? — спросил инженер, не обернувшись ко мне.
— Потому что не в долг, — отозвался я.
— Здесь лучшее магическое оружие, которое можно найти по эту сторону Малахитового хребта. Многие из клинков я выковал сам. Берите любой, и будем в расчете.
— Знаю, что гномы ценят мечи дороже собственной жизни, — заметил я. — И не могу принять такого подарка.
Торвальд нахмурил брови, он не хотел ходить в должниках.
— Тогда возьмите доспех или щит-павезу.
— Мне все это не нужно, — ответил я. — Возможно, настанет день, и вы тоже сможете мне помочь.
Гном отложил магический молот, и стало ясно, он будет молиться всем подгорным богам, чтобы этот день не наступил никогда.
— Как вы меня нашли? — спросил гном.
— Узнал дорогу у стражников.
— Не здесь, в подземелье. Как вы подоспели так быстро?
Я мог бы ему ответить.
Сказать о следящем камне, что я незаметно подбросил ему в карман. О сферах телепортации, их мне подарил Руфус и объяснил, какая куда ведет.
И когда морлихор напал на гнома и его големов, я сразу же об этом узнал.
Бежать на помощь, по узким коридорам коллектора было делом нелепым. Я не знал, куда ведет какой коридор, и мог легко заблудиться.
Зато я помнил, что Торвальд ушел накладывать руны, и было легко понять, он где-то под главной рыночной площадью. Нам оставалось только перелететь туда и спрыгнуть в одну из ям, прорытых зломыслом.
Все это я мог подробно рассказать Торвальду, но не стал, а просто ответил:
— Просто мне повезло.
Морлихоры живут обычно на средних ярусах и пожирают тех, кого изгнали из верхних. С каждым убитым чешуя твари становится толще, а магия — изощренней.
Самые сильные спускаются в нижние тоннели и убивают всех, даже крестопауков и зломыслов.
Город, под которым живет Старейшина Морлихоров, обречен на скорую гибель, ибо, пожрав всех на последних ярусах, тот будет подниматься все выше, пока не вырвется на улицы детинца, разрывая людей на части и круша здания.
— Лучше скажите, как вы? — добавил я. — Не рано ли вам приступать к работе?
— Глупости, — буркнул Торвальд. — Он едва меня зацепил. Просто размягчился я с вами, люди, слабым стал, таким же, как вы. Гному не к лицу бежать с поля боя только потому, что он получил по шапке.
— Вы вовсе не бежали, — ответил я. — Только глупец мог бы поверить в обратное. Вам надо было вернуться и чинить големов. Как дела у них?
— Хорошо, — отозвался Торвальд, и его каменное лицо впервые смягчилось.
Я понял, своих механических помощников он ценит гораздо выше, чем людей и даже других гномов.
— Идемте, — сказал инженер, — я вам покажу кое-что.
Мы подошли к огромной доменной печи, сложенной из черепов драколичей. Темный смолистый дым клубился над ее жерлом, и раскаленные искры взлетали к далекому потолку.
— Здесь плавится адамантий, — пояснил гном. — Скарбники хотели и сами, но такую работу я никому не могу доверить.
Он похлопал по костяной стене открытой ладонью. Я предусмотрительно держался подальше. Гномья домна никогда не тронет своего хозяина, а вот всем остальным лучше не рисковать.
— Каждый месяц мы отсылаем в столицу партию слитков, — добавил Торвальд, и в голосе его звучало усталое сожаление.
Горько ему было отдавать такое сокровище, но гном понимал, что это цена за независимость Малахита.
— А вот и он, мой красавец, — прошептал инженер.
Лязгнули тяжелые цепи, и сквозь клубы смолистого дыма я увидел пятипалую руку-голема. Пропеллер с нее был снят, она висела на крюке подъемного крана и медленно опускалась в домну.
— Жидкий адамантий — лучшее средство для лечения големов, — с гордостью пояснил Торвальд. — И царапинки не останется. Второму повезло меньше…
Мы подошли к огромному верстаку неправильной треугольной формы. На ней лежала механическая рука — та самая, которую морлихор разорвал на части.
Над ней склонилась Оксана. Поверх кожаного доспеха она надела широкий ультрамариновый фартук, какие носят инженеры-алхимики.
Длинные, изящные пальцы девушки были измазаны машинным маслом и кровью. В правой руке она держала изогнутую иглу с толстой суровой ниткой, в левой — отвертку, и белые шипящие молнии играли на крестовом наконечнике.
— Она хорошо справляется, — чуть слышно произнес Торвальд. — Прям чудеса творит. И формулы инженерные все назубок знает; толковая девка, что ее в мечницы понесло?
Он неодобрительно покачал головой.
Гномы боготворят рунические мечи и превыше всего на свете ценят искусство коваля, но готовый клинок охотнее повесят на стену, чтобы с гордостью любоваться им осенними вечерами.
Опытные и умелые воины, они до последнего избегают драки, предпочитая войне красочные и эффектные поединки без пролития крови, а чтобы кто-то по своей воле отправился на поиски приключений, забросив кузнечный молот, вересковую трубку и бочку горького эля… такого гнома сразу бы сочли сумасшедшим.
— Как он? — спросил у девушки Торвальд.
Та обернулась, вся измазанная машинным маслом.
— Стержни порвались, — сказала Оксана.
Гном всполошился, разом растеряв торжественное величие. Он ринулся к девушке, хватая отвертку.
— Как, как же? Не может быть, — запричитал инженер. — Заменить-то нечем; в столице их не допросишься. Чертовы скопидомы…
Он подкрутил сустав огромной руки.
— Нет, совсем сломались, совсем…
— У вас есть рунические кинжалы? — спросила Оксана. — Если хватит длины, я вырежу из них новые стержни.
— А сможешь? — недоверчиво спросил Торвальд. — Такое только дворфы умеют.
Девушка смерила его уничижительным взглядом.
— Там кинжалы, там, на дальней стене, — засуетился гном. — Сейчас я принесу.
Он поспешил туда, где в дымном мареве кузни переливались прямые магические клинки.
3
— Привет, замарашка, — сказал я, вернув ей черный бастард.
— Слышу от барашка.
Девушка осматривала свой меч.
— Ты что, его даже в руки не брал?
— Не пришлось.
Она тряхнула искристыми волосами.
— Я осмотрел подземную залу, — сказал я. — После того как ты убила зломысла, Торвальд запечатал вход защитными рунами. Но кто-то их снова стер.
— А стражники что, хлопали ушами?
— Есть много способов стать невидимым. Или им кто-то приказал отвернуться. Недаром же Духарий и Руфус когда-то служили вместе.
— Я узнала, где он живет, — сообщила Оксана.
Она кивнула на большой атлас города, лежавший поперек дубовой скамьи. Я коснулся холодных серебряных страниц книги, и передо мной вспыхнули объемные картины.
Лавка Духария притаилась в маленьком переулочке.
Камни мостовой были грубые, словно их положили только вчера, должно быть, нечасто по ним шаркали сабо горожан или стучали сапоги стражников.
Многие окна забиты досками, дома пустовали. Кто перебрался в квартал получше, кто на местное кладбище.
Забытая всеми стогна, куда никто не заходит, — лучшее место для лавки черного колдуна…
— Я скоро закончу, — сказала девушка. — Голем будет как новенький. Пара дней в домне — и снова сможет летать.
— Очень хорошо, — кивнул я. — Помощь нужна?
— Сама справлюсь.
Я не стал спорить, красть чужие лавры — позорный грех, еще хуже, чем таскать жареную картошку из тарелки соседа.
— Ладно…
Пару секунд я раздумывал.
— Вижу, там станочек не занят? Если Торвальд не будет против, выточу безделку одну. А потом навестим Духария в его магической лавке.
— Вот, вот, — спотыкаясь, прибежал гном, неся на большом червленом подносе целую груду клинков всех форм и размеров. — А те, что покороче, я счас перекую, сделай мне еще несколько стержней, на будущее.
Оксана нахмурила брови, но по тому, как заблестели ее сапфировые глаза, я понял, что девушке приятна похвала гнома.
Тихо застучали мечи, все доспехи и шлемы обернулись к двери — это означало, что кто-то подходит к кузне.
Тяжелые створки из чистого адаманта, выкованные в форме лезвий секиры, слегка приотворились — у того, кто на них надавливал, не хватало силы распахнуть полностью.
— Это еще что такое? — удивился гном.