— Скажи это мужичне! В прошлом году было четыре крупных восстания; и чем кровавее мы их подавляем, тем яростнее бунтуют смерды. Надо спасать страну; и для этого нам нужен адамантий, — в третий раз подчеркнул он.
Я подошел к окну.
— Ты видел этот город, Боррояр? — спросил я. — Большой, красивый, и люди здесь счастливы. Они живут, работают, влюбляются, мечтают о чем-то… А ты хочешь все это обречь на гибель только потому, что бояре Чернодворца проворовались вконец и им больше нечего красть?
Имперский дознаватель сложил руки за спиной.
— Думай как хочешь, Хорс, и говори что хочешь. Часы запущены, и их не остановить.
Он кивнул на пиршественную залу.
— Утром Саардак-хан издохнет, а с ним и вся его свита. Орки поймут, что их отравили здесь, в крепости. Это будет началом войны… Великой, победоносной.
Я только покачал головой.
— Я не позволю тебе это сделать, — сказал я. — Ты не разрушишь жизнь этим людям.
— И что же ты сделаешь? — спросил Боррояр. — Убьешь меня?
— Да, — согласился я.
И выдернул клинок из его груди.
Дознаватель качнулся.
Кровь хлынула по камзолу.
— Предатель, — прошептал Боррояр.
— Служить стране — значит служить своему народу, — возразил я, — а не кучке гнусных бояр.
Его лицо исказила мучительная усмешка.
— Зря я не убил тебя сразу…
Он снова качнулся и рухнул в пруд.
Золотые карпы кружили над мертвым телом, купаясь в его крови…