Ночной Ястреб рассвирепел еще больше, увидев красные, зеленые и желтые отметины, в изобилии покрывавшие спину, плечи и ягодицы Пламени.
Будучи не в состоянии понять его слова, Сара вся тряслась от страха, не зная, на нее он сердится или на Маленькую Крольчиху. Она попыталась вырваться, желая убежать или прикрыть себя чем-нибудь. На глазах ее выступили слезы. Гримаса испуга исказила ее губы. Неожиданно Ночной Ястреб снова повернул ее лицо к себе. На шее, в том месте, где она была привязана к столбу, у нее виднелась красная полоса. Ее глаза округлились от страха. Она вся съежилась под взглядом Ночного Ястреба, осматривавшего все ее тело, примечая каждую ссадину или синяк. Вскоре он отпустил ее руку, и она чуть было не упала. Когда он сделал шаг, чтобы поддержать ее, она подняла вверх руки, и индеец увидел гнойные раны, покрывавшие их кожу.
Его взгляд вновь упал на Маленькую Крольчиху. Но это был взгляд самого дьявола. Ярости Ночного Ястреба не было предела.
— Завистливая, лживая ведьма!
Он размахнулся и ударил Маленькую Крольчиху по лицу. Та рухнула на пол, после чего подняла руку и прикрыла уже проступившее у нее на щеке красное пятно. Остекленевшим взглядом она смотрела на Ночного Ястреба.
Перепуганная до смерти, Сара наблюдала, как Ночной Ястреб сжал кулаки и склонился над скрючившейся на полу Маленькой Крольчихой.
— Я мог бы убить тебя за то, что ты сделала с Пламенем! Если бы не ребенок в твоей утробе. я бы вытряхнул из тебя душу! Никогда ты не тронешь ее больше пальцем! С этой ночи и навсегда я лишаю тебя права наказывать Пламя! Ты будешь ее хорошо кормить и сошьешь ей красивую одежду. Вылечишь все ее раны и ушибы. И если тебе дорога твоя жизнь, ты проследишь, чтобы никто никогда больше не смел причинить ей вреда! И никогда больше не обманывай меня и не пренебрегай моими приказаниями, или я беру в свидетели сияющие в небе звезды и клянусь, что заставлю страдать тебя во много раз сильней, чем Пламя пострадала от твоих рук.
Позволив Маленькой Крольчихе доползти до циновки, Ночной Ястреб повернулся к Пламени. Забыв о своей ярости, он нежно взял ее на руки и положил на свободную циновку. Он прикрыл ее меховым покрывалом со своей циновки, но, когда он заметил ее израненные ноги, гнев снова овладел им. Он сел рядом с ней и стал тихо разговаривать, утешая ее нежными и ласковыми прикосновениями.
— Прости меня, Пламя! — показывал он жестами. — Я ничего не знал. Это больше не повторится. Завтра у тебя будет чистая одежда и мокасины на ногах. Твои раны залечатся, и ты сможешь помыться в речке. Тебе больше не надо бояться, что Маленькая Крольчиха причинит тебе вред. Клянусь тебе своей честью!
Он сидел с ней до тех пор, пока она не уснула. И даже после этого он еще долго вглядывался в ее бледное худенькое личико, мечтая о том, как отомстит Маленькой Крольчихе за ее издевательства над его невестой. Но пока Маленькая Крольчиха не родит ребенка, он не может ничего сделать для того, чтобы наказать ее так, как она того заслуживает, потому что не посмеет рисковать жизнью ребенка родного брата. Все, что он мог сейчас сделать, — это постараться быть более внимательным к Пламени и оградить ее от дальнейших обид и унижений со стороны Маленькой Крольчихи.
Сара проснулась далеко за полдень. Ночной Ястреб запретил беспокоить ее, пока она не проснется сама. Чтобы удостовериться, что именно так все будет исполнено, большую часть дня он провел дома или недалеко от хижины. После того как Маленькая Крольчиха приготовила ему завтрак, он приказал ей принести дров и свежей воды. Затем он, будучи на нее в ярости и не ручаясь за свое поведение, велел ей убраться с глаз долой на весь день. Она может отправиться куда угодно и там дубить шкуры и готовить мясо из зверей, привезенных им с охоты.
Играющие дети и лающие собаки наконец пробудили Сару ото сна, в который она впала совершенно обессиленная. Первый, кого она увидела, был Ночной Ястреб, сидящий у открытого полога хижины и спокойно ремонтирующий уздечку. Даже не глядя на нее, он уловил тот момент, когда веки ее затрепетали и глаза открылись.
— Ты проснулась, — произнес он тихо, отложив уздечку в сторону, после чего поднялся и подошел к ней. — Что ты хотела бы сделать сначала — поесть, искупаться?
— Искупаться. Пожалуйста, — ее глаза отыскали его глаза и не обнаружили в них ни капли вчерашнего гнева. — Можно мне взять мою ночную рубашку?
Она вдруг подумала о том, что лежит под одеялом совершенно голая.
— Твоя ночная рубашка сгорела, — сообщил он и, не давая ей огорчиться, добавил: — Ты можешь прикрыться одеялом. А после того как помоешься в речке, наденешь это.
И он положил рядом с ней платье Маленькой Крольчихи, а также ее мокасины.
Выйдя из хижины, он подождал, пока она завернет себя в одеяло. Не говоря потом ни слова, он взял ее на руки и через всю деревню понес к речке.
— Что ты делаешь? — удивилась она. — Я же могу идти.
— Я видел, в каком состоянии твои ноги, так что лучше я донесу тебя. Когда ты вымоешься, я дам тебе притирания, и раны быстро заживут. А до того времени ты будешь отдыхать и ничего не будешь делать такого, что могло бы вновь открыть твои раны.
По тону его голоса она поняла, что это — приказ, а не простое пожелание.
Впервые за две недели Сара могла как следует помыться. Даже при том, что Ночной Ястреб стоял над ней как охранник, это доставило ей невообразимое удовольствие. Разумеется, он не только караулил, чтобы она не сбежала, — он как бы служил гарантией того, что никто не нарушит ее уединения. Когда она смыла со своего тела пот и грязь, она принялась мыть волосы чем-то липким, что ей вручил Ночной Ястреб. Из его жестов она поняла, что это сделано из какого-то растения, и, к ее удовольствию, это не только очистило волосы, но и сделало их мягкими и блестящими и помогло совсем их распутать.
Облачившись в платье из оленьей шкуры и мокасины, Сара вновь почувствовала себя человеком. Неважно, что платье было коротко и что его уже кто-то носил до нее. Не имело также значения и то, что мокасины были слегка тесноваты. Они были чистыми, и она сама тоже. Она впервые за несколько недель была прилично одета — и это давало ей великолепные ощущения! Ее свежевымытые волосы рассыпались широкой волной у нее по плечам. А самое замечательное было то, что нигде поблизости не было видно Маленькой Крольчихи.
Пока Ночной Ястреб нес ее обратно в хижину, она оглядывалась по сторонам. Солнце сверкало в ярко-голубом небе. Дети смеялись и возились вокруг со своими играми. Она была чиста и прилично одета, и ее несли как принцессу. После всех ужасов прошедших дней она едва могла этому поверить! Может, Бог еще не окончательно отказался от нее!
Она всмотрелась в красивое лицо мужчины, несущею ее на руках. Тот не казался ей больше таким страшным, как прежде. Лицо его было спокойно, в глазах отражалась удовлетворенность. Под его прямым носом на твердо вылепленных губах играла легкая улыбка. Почувствовав, что она за ним наблюдает, он посмотрел на нее с выражением такого полною умиротворения и гордости, а его сильные руки обхватили ее так крепко, что сердце Сары вспорхнуло как птичка.
« Так ли это ужасно, — спрашивала она себя, — если у моего рыцаря бронзовая кожа вместо белой, и ходит он не в металлических доспехах, а в одежде из бизоньей кожи и живет не в замке, а в хижине? И так ли уж плохо, что лошадь его черная, а не белая, что волосы его заплетены в длинные косы и украшены перьями… И то, что он похитил меня, вместо того чтобы спасти? И так ли уж это немыслимо потерять свое сердце ради мужчины, который в равной степени способен быть и добрым, и жестоким, чьи сильные руки вселяют в меня чувство защищенности, который так красив, что у меня захватывает дух и кровь бежит быстрее, когда он рядом? Так ли уж это ужасно — быть любимой этим мужчиной? «
ГЛАВА 10
Последующие дни стали для Сары совершенно иными. Ночной Ястреб приказал ей отдыхать, а сам при этом постоянно находился поблизости, чтобы быть уверенным в том, что девушка так и делает. И пока Маленькая Крольчиха под хмурым взором Ночного Ястреба выполняла все те многочисленные дела, которые прежде она взваливала на плечи Сары, девушка занималась изучением разговорного языка шайенов, а также обучала Ночного Ястреба некоторым английским словам. Когда ее новая одежда была готова и, к радости Ночного Ястреба, раны на ногах залечены, он стал брать ее на прогулки по деревне и в ближайший лес. Он рассказывал ей о растениях и животных, и все это ей нужно было знать для будущей жизни.
— Шайены владеют землей и всем, что на ней произрастает, — серьезно говорил он ей. — Мы сами — от земли и не должны причинять ей зло. Мы берем только то, что нам необходимо, чтобы выжить, и ничто не пропадает зря. Мы — не такие, как белые. Мы не врезаемся железным плугом в грудь матери-земли, не рубим деревья, чтобы расчистить поля и построить форты. Мы берем то, что она предлагает, и этого вполне достаточно, чтобы удовлетворить наши потребности.
Мы никогда не обезображиваем землю дорогами, как это делают ваши люди. Тем не менее сейчас они хотят совершенно изменить лицо земли, протянув по ней пути для своих железных лошадей. Они привели солдат и построили свои форты, согнав бизонов с лучших наших пастбищ. Они ищут желтые камушки в наших горах и в ненасытной жажде этих камушков разрушают наши захоронения. — В его темных глазах переплелись гордость и горечь. — Мы не можем этого допустить. Они говорят, что заплатят за наши земли, после чего они будут принадлежать им. Но может ли человек продать свое сердце? Верховное Божество дал эти земли нам, своим детям, чтобы мы жили на них и заботились о них. Они — наши, они для того, чтобы ими пользоваться, а не продавать. Они дают нам пищу и кров. А без этого мы погибнем. И все-таки белый человек приходит и забирает их у нас, как будто это его собственность. Можем ли мы спокойно взирать на то, что происходит? Кто они такие, эти люди, чтобы так нагло отбирать то, что принадлежит Верховному Божеству и тем, кого Он избрал?