– Когда вы в последний раз виделись с сестрой?
– Вы меня допрашиваете, хозяин?
– А разве вас не беспокоит ее исчезновение?
Мать раздраженно выпрямилась.
– Это ваш долг как хозяина замка – заботиться о безопасности своих людей.
– Именно так я и собираюсь сделать, как только найду ее. Если только вам не известна причина, по которой она не стремится к тому, чтобы ее разыскали.
– Когда ее видели в последний раз, она была очень взволнованна. – Заявление Джоанны привлекло к ней взгляды Гэвина и Матери. Он сказал, что их двое. Получив время, чтобы собраться, Джоанна теперь была готова к участию в разговоре, как этого и хотел Гэвин. – Вам известна причина ее беспокойства?
Тяжелый взгляд Матери остановился на ней, но Джоанна не дрогнула. Имея дело с этой женщиной, она должна была продемонстрировать всю свою силу.
– Нет, мне не известна эта причина. – Голос Матери внезапно зазвучал по-старчески слабо, в нем уже не чувствовалось былой твердости.
Тон Гэвина, напротив, стал жестким, а задаваемые вопросы – достаточно прямыми.
– Не кажется ли вам, что между ней и священником могла быть какая-то связь?
Его вопрос вызвал у старой женщины вспышку негодования.
– Никогда!
– В замке есть люди, которые неоднократно были свидетелями ее частых визитов к отцу Вильяму.
Джоанна рассердилась, услышав домыслы Гэвина. Посмотрев на Мать, она увидела мучительную боль на ее лице.
– Не вызывает сомнения, что она ушла со священником, Мать, – продолжал Гэвин. – Невзирая на то что он духовное лицо, похоже, этот старый карлик имел дело не с одной женщиной в замке Айронкросс.
В голосе Гэвина прозвучала жестокая нотка, хотя до настоящего момента Джоанна не предполагала, что он способен на подобные заявления. Снова взглянув на Мать, она поняла, что терпение аббатисы подходит к концу.
– Правда, я должен заметить, что в этой ситуации возраст нашей сестры является ее несомненным преимуществом.
– Прекрати, Гэвин! – приказала Джоанна.
– На этот раз, – нарочито громко продолжал он, – ему не придется беспокоиться, что у нее может быть ребенок.
– Гэвин!
– По крайней мере, в этой связи у него не было причин для того, чтобы бежать от нее.
– Я сказала, хватит! – Джоанна наклонилась и схватила старуху за руку. От нее не укрылись слезы, заблестевшие в серых глазах аббатисы. – Я не вижу причин для такой бессердечности.
– Не видишь, дорогая? – спросил он, и его черные глаза буквально впились в нее. – Неужели?
Внезапно ее осенило, и она поняла, для чего он это делает. За несколько минут он взорвал каменную стену, за которой пряталась Мать. Поступая таким образом, он разбудил в ней сострадание к старой женщине, которое, как считала Джоанна, уже давным-давно умерло.
Разозлившись и на него, и на себя одновременно, Джоанна отвела взгляд и посмотрела на сухую морщинистую ладонь в своей руке.
– Когда вы в последний раз видели сестру? – спросил Гэвин на этот раз более мягким тоном.
Джоанна почувствовала, что рука Матери сжалась сильнее, когда та посмотрела на Гэвина.
– На прошлой неделе, хозяин, в тот же день, когда ее видели и все остальные.
– И вам не известны причины ее волнения?
– Она плакала, – устало ответила Мать. – Это то, что Mapгарет делает достаточно редко. Но тогда это была для нее единственная возможность обратиться ко мне, учитывая то, что она не может говорить.
Хотя Джоанна и сосредоточилась на словах, произносимых аббатисой, ее вдруг ошеломило осознание того, что происходит сейчас между ней и Матерью. Она ощущала холод ее руки, она чувствовала каждую мозоль и биение пульса старой женщины. Но, пожалуй, впервые в жизни она осознала, что передает свою энергию ей. Подобно тому как Мать всю жизнь являлась источником силы для окружавших ее женщин, Джоанна Макиннес выступала сейчас в качестве поставщика силы воли, в которой, как она понимала, Мать отчаянно нуждается.
– Мы ищем священника с момента его исчезновения, – тихо произнес Гэвин. – Немногие крестьяне, видевшие его, единогласно утверждают, что он был в обществе худощавой женщины. Ею могла быть только Маргарет.
– Что вы намереваетесь предпринять? – холодно спросила Мать, и чувствовалось, что раздражение вновь понемногу проникает в ее голос. – Она на вашей ответственности.
– Мы делаем все возможное. Я разослал своих людей во всех направлениях. Аллен сообщил мне о домике, расположенном к северу отсюда, где живет сестра священника.
– Аллен отправился туда один?
Джоанна и Гэвин удивленно смотрели на бледное лицо старой женщины.
– С ним отправились несколько моих людей, но они могли разделиться, чтобы при необходимости осмотреть холмы. А в чем дело?
– Если он найдет Маргарет с этим священником, то не стоит говорить, каковы будут его действия. – Мать замолчала, глядя на небо в северном направлении. – Он и я всю жизнь старались защитить Маргарет. Возможно, Аллен даже в большей степени.
– Ваш брат знает, что священник нужен мне живым. Есть вопросы, на которые тот непременно должен ответить, а посему он не причинит этому человеку вреда.
Джоанна посмотрела на Гэвина, пытаясь понять, действительно ли он верит в то, что сказал, но на его лице нельзя было прочесть ничего. Тогда она повернулась к Матери.
– Вы думаете, что он может расправиться с Маргарет?
Глаза старой женщины метнулись к ее лицу.
– Никогда, – убежденно произнесла она.
Глава 29
«Подожди», – мысленно крикнула она.
Маргарет, спотыкаясь, спускалась по склону холма, в то время как темный силуэт священника скрылся за вершиной следующей скалистой возвышенности.
«Подожди меня», – молила она, стараясь поддерживать нужный темп ходьбы.
Ястреб-стервятник описал круг над гребнем холма, к которому она направлялась, но для нее он представлял всего лишь расплывчатое пятно. Ее голова все еще кружилась от полученного удара, и крик отчаяния вырывался из груди сдавленным стоном.
«Подожди! Подожди меня!»
С того момента как они покинули аббатство, Джоанна не произнесла ни слова, но это его вовсе не удивило. Несмотря на быстротечность их визита, Гэвин был уверен, что Джоанну глубоко взволновала встреча с Матерью. Не сомневался он и в том, что аббатиса тоже не осталась равнодушной.
Они уже перевалили за верхнюю точку холма, оставив позади долину и аббатство. Рощицы деревьев и покрытые вереском холмы тянулись к широкому озеру, и Гэвин подумал, что наступило подходящее время, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
Он повернулся к Джоанне.
– Ты все еще считаешь ее виновной?
Она неохотно оторвала от дороги взгляд, в котором проступала неуверенность, и посмотрела в его сторону.
– Ты до сих пор веришь, что Мать и ее люди были теми, кто поджег южное крыло?
Джоанна подчеркнуто равнодушно продолжала смотреть вдаль, как будто в его вопросе не было ничего особенного. Но он заметил, как белая кожа ее лица покрылась густым румянцем.
– Значит, ты и сейчас считаешь их хладнокровными убийцами? – Он помолчал и, вопросительно подняв брови, продолжил: – Неужели сострадание, которое ты продемонстрировала этой старой женщине, – всего лишь хитрая уловка?
– Ты застал меня врасплох! – внезапно взорвалась она, резко останавливая лошадь. – Вначале ты против моей воли заставил меня поехать в аббатство, затем использовал свои грубые и бессердечные методы, чтобы сломить волю Матери. Кто бы не испытал жалости от тех нападок, которые ты позволил себе по отношению к ней? А теперь еще и этот допрос!
Он быстро развернул свою лошадь, и она остановилась рядом с лошадью девушки.
– И что теперь, Джоанна? – спросил он, наклонившись к ней. – Ты не хочешь услышать собственную совесть, взывающую к беспристрастию? Ты не желаешь услышать правду, когда твое сердце пытается ее высказать? Почему ты не хочешь признать это, Джоанна? Ведь ты уже не уверена в ее виновности, не так ли? Почему бы не отбросить в сторону упрямство и трезво обдумать все, что нам теперь известно? Отнесись к каждому факту именно так, как мы его видим, без того, что мы хотим видеть!
– Я не хочу верить в ее виновность! – произнесла она раздраженно. – Я ненавижу тебя, Гэвин Керр.
– Нет, это неправда. Ты любишь меня. И сама мне об этом сказала.
– Это было до того, как я узнала о варварской примеси, которая есть в твоей крови.
– Неправда! – Он потянулся и крепко сжал ее руку. Она попыталась освободиться, но он продолжал удерживать ее, медленно приближаясь к губам. – Тебе нравится моя грубость. И тебе нравится моя искренность. – Он повернул ее ладонь и прильнул к ней губами. – Я знаю, что бываю резок и что мои действия – это не всегда то, чего ты ожидаешь.
– Ты всегда ухитряешься морочить мне голову, – прервала она его дрожащим голосом. – Но я не могу позволить, чтобы минутная слабость…
Он провел кончиком языка по нежной коже ее запястья.
– Что ты не можешь, Джоанна?
– Своими уловками ты заставляешь меня обо всем забывать.
– Разве? – нарочито медленно спросил он. – Я всего лишь задал простой вопрос.
– Но ты…
Голос Джоанны прервался, когда Гэвин осторожно потянул ее за руку, приблизив лицо девушки к своим губам.
– А как насчет меня? – Его губы нежно прикоснулись к бархатной коже щеки. – Ведь это ты украла мой разум.
Он поймал ее губы в легком поцелуе. Откликнувшись, Джоанна обняла его одной рукой за шею, давая понять, что готова к продолжению.
– Вот видишь! – Он слегка отстранился. – А ты еще жалуешься на меня. Говорю тебе, Джоанна, что мы не можем заниматься этим каждый раз, когда ты не хочешь отвечать на мои вопросы.
– Разве? – спросила она, прижимаясь к его губам.
– Дьявольщина!
Как только это слово сорвалось с его уст, Гэвин схватил ее за талию, ловко снял с лошади и усадил к себе на колени. Ее голос был тихим и чарующим.
– Ты просто варвар. Чем же этот способ нехорош как аргумент для разрешения споров?