– На самом деле – как поработать с общественным мнением. Любви аристократов, конечно, ей не видать. Так и Джулиану колотит при одном упоминании об элите общества. А вот остальные граждане империи… К тому же – еще ничего не понятно, что вы завелись?
– Это вам не понятно. И, может быть, Джулиане. А вот Брэндон уже все решил, – вздохнул Фредерик. – Но в любом случае мне не следовало врываться к вам и гневаться.
– Ничего. Вы беспокоитесь, и это естественно.
– Давайте отложим с танцами до понедельника. Но через два дня я вас жду во дворце. Будем фотографироваться для журнала.
– Слушаюсь, ваше величество!
Фредерик поморщился – и исчез. А вскоре принесся Вилли с сообщением от моей мамы. Наш главный редактор ругала меня за то, что я совсем не берегу свое здоровье. И информировала о том, что документы о ходе расследования передали и от главнокомандующего Тигверда, и от начальника Уголовного розыска империи, милорда Брауна.
Глава 8
– Шшшшш… Дзинь-дзинь-дзинь! Пшпшпшшш… Лязг-лязг-лязг! Пшшшшпш… Ррррррр… Мммммм…
Ауууууу!
Вот так выглядит мое субботнее утро. Не догадались? Ладно. Расшифрую, так и быть!
– Шшшшшшш… Пшшшшшш… Пшпшпшшшшш…
Я пеку блины на всю ораву, с учетом того, что Фредерик может заявиться без предупреждения. Судя по тому, как его величество частенько является в гости аккурат в тот самый момент, когда я, мама или Каталина достаем следующий противень или кладем кусочек масла на горку горячих оладьев, – думаю, есть у него информаторы среди нашей незримой охраны… Ох есть!
– Шшшшшшш… Пшшшшшш… Пшпшпшшшшш…
Мальчишки прибыли на выходные. Феликс что-то переписывает в тетрадку из огромной энциклопедии по местной медицине. Он очень увлечен целительством. На факультете его хвалят, отметки хорошие. Ирвин так и вовсе возлагает большие надежды – хочет потом взять мальчика на практику лично к себе. И дело тут не в наших хороших отношениях, а в способностях и трудолюбии Феликса. Я улыбнулась про себя. Гордость и радость за сына потоптались в душе милым розовым слоном – потоптались, похлопали ушами и полетели дальше.
– Дзинь-дзинь-дзинь, лязг-лязг-лязг! – Пашка, Рэм и Ричард фехтуют во дворе.
– Ммммммммм! Ауауаууууу! – это Флоризель…
Если Вселенная решила, что раз Пашка теперь Рэ и маг огня, то по всему выходило, что Флоризель как истинный Тигверд – без ума от выпечки…
Вот такое субботнее утро – богатое на запахи и звуки. Я выпекла последний блин, из остатков теста соорудила три оладушка Флоризелю, дала распоряжения Каталине и пошла наверх, в гостиную, посмотреть, что там творится.
Мама с папой склонились над какими-то бумагами – два серебристоволосых трудоголика. Феликс священнодействовал над энциклопедией. Мальчик настолько ушел в себя, что даже щенок не решился ему мешать – уселся рядом и терпеливо ждал.
Ричард с мальчишками ввалились в гостиную возбужденные, раскрасневшиеся и голодные.
– Вероника, надо накрывать на стол! – решительно встала мама.
Завтракали с аппетитом – мужчины, включая Флоризеля, налегали на блины, и только папа предпочел овсянку и бутерброд с сыром. В этом плане он себе не изменял, сколько я себя помню. Ричард смотрел на отца как на настоящего героя, – с искренним и нескрываемым восторгом. В его понимании овсянка каждое утро – верх воинской дисциплины.
Казалось, все было хорошо. Но что-то беспокоило. После завтрака я настояла на том, чтобы родители пошли прогуляться – все-таки это был выходной, который оба заслужили. Ричард с Пашкой куда-то исчезли, Флоризель увязался за Каталиной на кухню, Рэм… Рэм! Вот оно – то, что не укладывалось в общую картину полного и безоблачного благополучия – неземной красоты глаза под до неприличия отросшей челкой, в коих плескалось море вселенской тоски и неизбывной печали.
– Рэм, помоги мне, пожалуйста, – кивнула я на посуду. Мы вошли на кухню, я сделала страшные глаза Каталине, мотнув головой в неопределенном направлении. Как же хорошо съесть не один пуд соли вместе: пара жестов, совершенно не поддающихся никакой здравомыслящей идентификации, – и тебя понимают!
Как только мы остались одни, я не стала ходить вокруг да около:
– Рэм… Что случилось?
Удивительно, но в этот раз сын не стал ни увиливать, ни придумывать, ни делать вид, что все в порядке, – он просто поделился тем, что его волновало. Совсем взрослый стал…
– Матушка связалась со мной. Ей удалось вернуть себе престол и победить заговорщиков. Часть из них казнены. Часть бежали. Мой долг – быть с ней.
И… она вернется, чтобы забрать меня домой. Я знаю, что это необходимо, и готов исполнить свой долг.
Рэм говорил и говорил. Что-то патетическое и гордое, но… плечи напряглись, а голова опускалась все ниже.
Я не выдержала:
– Давай приедет герцогиня, и мы все обсудим, хорошо?
– Мама уже здесь… – Рэм поднял на меня печальные глаза. – Миледи Вероника, пожалуйста, пойдемте. Она ждет вас.
Ничего не понимая, я пошла за юным герцогом. В нашей гостиной, перед камином, спиной стояла женщина в длинном плаще с капюшоном, полностью скрывающим лицо. В первый момент я вздрогнула – вспомнила гильдию убийц: плащ был похож по покрою, только не дымно-серый, как у членов гильдии, а черный.
Женщина резко обернулась, откинула капюшон, скинула плащ и улыбнулась. Герцогиня Рэймская смотрела только на сына.
– Матушка…
– Геральд…
Рэм подошел и поцеловал герцогине руку, она же быстро провела ладонью по его волосам и поцеловала в лоб. У меня перехватило дыхание. Да, это было сдержанно – они не кинулись друг к другу, не стали рыдать в голос, как наверняка сделали бы мы с Пашкой, случись нам расстаться надолго. Но в этом «приличествующем положению» поведении матери и сына было столько любви, взаимопонимания и боли, что я расплакалась…
Потом наши взгляды встретились. Кончилось все тем, что мы все трое крепко обнялись и расцеловались. И все же я заметила, что оба – мать и сын – с тревогой поглядывают по сторонам. Видимо, я – единственный человек, с которым они позволили себе подобную минутную слабость.
Мы едва успели прийти в себя, когда вошли Феликс, Паша и Ричард. Мальчишки переглянулись встревоженно и очень красноречиво.
Пашка явно был в курсе. «Это хорошо. Значит, они доверяют друг другу», – подумала я. Дальше мои мысли мне совсем не понравились. Герцогиня и Ричард изучающе смотрели друг на друга. Между ними было что-то общее, что-то такое… недоступное мне. Внутри немного похолодело и слегка закололо. Перстень обжег палец…
Я с интересом, восхищением и, к сожалению, не без ревности рассматривала Дарину Гадэ Рэймскую. Она была удивительно хороша собой – тонкая, гибкая, точно струна. С золотисто-смуглой кожей и крупными локонами, рассыпанными по плечам. Но больше всего меня удивил ее наряд. Под плащом оказались очень узкие обтягивающие брюки с высокой талией, длинные ботфорты из мягкой кожи и что-то вроде камзола с широким поясом.
Я ни разу не видела, чтобы женщины в империи одевались подобным образом, и, зная, как Ричард относится к брюкам на женщине, откровенно ревновала. Корила себя, стыдила, но… ничего не могла поделать! Я так увлеклась невеселыми мыслями, что почти не слышала, о чем говорили Ричард и герцогиня:
– Рэм невероятно вырос в магическом смысле, и мое мнение – во многом благодаря Академии. Я обещаю вам, герцогиня, что при первых признаках появления Анук-Чи я сообщу вам лично.
Смуглое лицо женщины стало белым. Герцогиня наклонила голову, подошла к креслу. Села. Глубоко вздохнула. Очень внимательно посмотрела на сына. Рэм глаз не опустил – в его взгляде были просьба и покорность любому ее решению одновременно. Это длилось так долго, что я уже подумала, что надо, наверное, что-то сказать, разрядить обстановку. Наконец Дарина заговорила, и было видно, с каким трудом и болью дается ей каждое слово:
– Я благодарна вам, милорд Верд. Надеюсь, когда-нибудь судьба предоставит мне возможность хоть чем-нибудь вам отплатить за заботу о сыне. Но вы же понимаете, Ричард… Анук-Чи юного мага до сих пор не проявляется, потому что рядом нет чкори.
– Ну почему же нет, герцогиня? При всем моем уважении… – Ричард сделал легкий полупоклон и лукаво улыбнулся.
Перстень опять нагрелся. Мне даже показалось, что он зашипел. Я украдкой кинула взгляд на камень – синие искорки плясали и подмигивали. Их поведение не выглядело тревожным, и я успокоилась.
– Хорошо… Но мне необходимо дать некоторые наставления… – Герцогиня выглядела растерянной.
– Давайте прогуляемся – вы не против? За поместьем – лес, совсем неподалеку – небольшая поляна. Как вы смотрите на то, чтобы размяться, герцогиня?
– С удовольствием, милорд… – Герцогиня улыбнулась. Робко, но искренне.
Я расстроилась совсем – какие-то лукавые улыбки, недомолвки… Что происходит, в конце-то концов! Неожиданно мне на помощь пришел Рэм, который все это время молчал.
– Герцогиня Рэймская и… милорд Верд – оба чкори, – тихо сказал он. – Чкори – в далеком прошлом кочевой, но уже много лет осевший на территории империи народ, имеющий свою собственную историю, традиции и магию. Анук-Чи – стихия в образе лошади или змеи, в зависимости от клана. Моей матери стихия явила себя, когда ей было семь. Ее Анук-Чи может принимать разные формы – это не совсем обычно для чкори и связано с тем, что она – так же как и я – полукровка.
Тут он грустно замолчал, но продолжил:
– В Академии у меня не было проблем на занятиях по магии, но Анук-Чи так и не появился, а мне уже пятнадцать…
– Рэм – маг земли. Он самый сильный в этой стихии из всех параллельных потоков – ему просто равных нет! – Мой сын своим звонким голосом и попыткой поддержать товарища разогнал таинственность мягкого голоса юного герцога. Мне даже стало немного обидно, зато герцогиня Рэймская посмотрела на Пашку тепло и нежно. Пауль Рэ – и ее сын тоже…
Мы оделись и вышли. Ричард обнял меня и шепнул:
– Ничему не удивляйся и ничего не бойся – тебе должно понравиться…