– Как что? – серьезно, даже как-то надменно ответил он мне. – Будем отрабатывать долги по нашим занятиям.
– Какие долги? – Я даже зажмурилась, а потом и помотала головой. Может, у меня глюки от бессонной ночи?
– Как это какие, Вероника? – Ричард обошел меня и двинулся к столу преподавателя. – Все, что были за эту учебную неделю.
Он уселся. Строго и недовольно поглядел на меня.
– Что вы там застыли? Идите сюда.
…О! Так милорд изволит заняться ролевыми играми? Как-то во мне все запело… Сейчас-сейчас…
И я нерешительно, даже робко, едва переставляя ноги, направилась к властному преподавателю.
– И что же я должна вам отвечать, милорд? – испуганно спросила я.
– К чему вы готовились? – требовательно спросил ректор.
– К такому точно не готовилась, – усмехнулась я, но тут же включилась в игру.
Снесло крышу у нас одновременно. А потом он сорвал с меня жакет и платье. Обнаружил вместо парашютных панталон с кружавчиками вполне себе земные трусики. Весьма развратного свойства – не то чтобы я что-то эдакое планировала… Так, на всякий случай.
Даже если у кого-то в какой-то момент и были остатки совести и здравого смысла – все рухнуло…
Но стол устоял.
Появились мы на полосе препятствий не скоро. С радостью обнаружили, что всем не до нас. Император наблюдал за наследником и его группой. Молодые люди беседовали с Джулианой. Что мне понравилось – без высокомерия или кокетства. Журналистка улыбалась всем сразу и никому конкретно – и строчила, строчила, строчила. Пчелка!
– Мне только что доложили, что завтра с утра выйдет специальный выпуск об убийствах женщин в синем, – недовольно посмотрел на меня император.
Обычно спокойный, ироничный владыка империи был сегодня какой-то дерганый. Словно что-то грызло его изнутри. Что-то, с чем он никак не мог справиться.
«Да что же с ним происходит?!» – подумала я, но вслух сказала:
– Я же не вмешиваюсь в расследование, ваше величество.
Ричард хмыкнул, его отец злобно дернул головой.
– А ты о чем думал, когда передавал материалы дела? Секретные! – рявкнул на него император.
– Я думал о том, что этой женщине безопаснее сидеть дома с папками, чем носиться по империи, пытаясь отыскать тех, кто это сделал.
– А вот позволь задать тебе вопрос: почему до сих пор никто не арестован?
– Мы можем поговорить наедине? – спросил Ричард императора.
Зря он это сделал, зря… Во мне поднялось… не описать словами! Этот… ректор военной Академии решил поделиться секретной информацией так, чтобы я этого не слышала? Нет, ну может быть, мне только так показалось, может быть, вовсе дело и не в этом… Да нет, не показалось! Меня, знаете ли, не проведешь. И это после всего, что было между нами в аудитории?! Весь этот внутренний монолог я выдала возлюбленному одним лишь взглядом. Ну, во всяком случае, постаралась. Видимо, получилось неплохо, потому что Ричард вздохнул, бросил на меня сочувственно-виноватый взгляд и тихо заговорил:
– Для убийств наняли двух наркоманов из мира Вероники. Опустившиеся, отчаявшиеся люди. Последняя стадия, когда за дозу этого зелья человек готов на все. На все, лишь бы получить желаемое.
– Что им мешает его получить? – уточнил император.
– Деньги. Эта жидкость, которую вводят через иглу прямо в вену, стоит очень дорого. На этих одержимых было наложено заклятие – странное, с отсроченным действием. Сделано не просто профессионально, сделано искусно, с поразительной временной точностью. Как только мы приближались – получали труп. За вторым мы ходили следом десять часов – я, Швангау и Милфорд. Пытались сделать так, чтобы убийца достался нам живым.
Я замерла, стараясь даже дышать через раз. Впитывала информацию, стараясь все запомнить, до зуда в пальцах жалея, что у меня нет блокнота и карандаша, как у Джулианы.
– И что в результате? – снова заговорил император.
– Мужчина обезумел, напал еще на одну женщину. Пришлось вмешаться – он погиб.
– Замечательно! Три самых сильных мага десять часов бродили за каким-то отбросом. И ничего!
Командующий Тигверд склонил голову.
– Миледи Вероника, даже не думайте, что сможете опубликовать хоть что-то из того, что услышали, – вспомнил обо мне император.
– Странно, – посмотрела я на него повнимательнее, – я вас в таком настроении еще не видела. Я могу вам помочь?
Он рассмеялся. Невесело, но рассмеялся.
– Что? – обиженно посмотрела я на него.
– Этот вопрос обычно задаю я. Но никак не мне…
– Вас это оскорбляет?
– Нет. Нисколько. Просто… Необычно. Но приятно. Тем не менее это не отменяет моего решения – информация секретная.
– Вот и зря! – не промолчала я.
– Почему?
– Потому что ваш народ пытаются убедить в том, что власти бездействуют. Что справедливость никому не нужна. Что за простых людей никто не вступится!
– И что же мне – тирану и сатрапу – делать? – язвительно откликнулся император.
– Поговорите с людьми.
– По площадям пройтись?
– Можно, конечно. Но проще – собрать журналистов. И дать им аккуратную, отредактированную версию того, что происходит.
Император замолчал, раздумывая.
– И кто будет давать эту… «версию»?
– Ну хотя бы Ричард.
Любимый скривился.
– И Денис, – сдала я бывшего студента.
– И тогда основные вопросы будут вертеться вокруг того, почему на пост начальника Уголовного розыска был назначен пришлый. Из другого мира.
Не аристократ, – проговорил, особенно ни к кому не обращаясь, Фредерик.
– Да еще и мой знакомый, – опечалилась я.
– Пусть скажет, что убийства произошли потому, что кто-то хочет дискредитировать службу, которую он пытается сделать образцово-показательной, – предложил Ричард.
Теперь поморщилась я.
– Что вас смущает в подобном варианте? – быстро спросил император.
– Денис – не оратор. И я не знаю, как он поведет себя, если начнут задавать провокационные вопросы.
Император рассмеялся:
– Вы не представляете еще, насколько в таких ситуациях Ричард – не оратор!
– Я просто скажу правду, – отрезал его старший сын. – И о том, что военные порвут этих тварей на кусочки, когда найдут. И о том, что я распорядился провести совместную операцию с Уголовным розыском. Скажу, что если газеты продолжат печатать чушь, то разделят судьбу редакции, пострадавшей от возмущенной общественности.
Император расхохотался.
– Назвать военных, которые отправились громить редакцию и типографию, возмущенной общественностью… М-да, сын мой, у вас отменное чувство юмора.
– Какое есть!
– Жаль, миледи Вероника, что нельзя выставить отвечать на вопросы журналистов вас – я бы даже не волновался. Разве что за них, слегка.
– Вот спасибо…
– Не в том плане. Просто Ричард наверняка бы вел список неудачных вопросов и особенно отмечал бы не понравившихся ему деятелей. Кто-нибудь бы пострадал наверняка.
– А давайте отрепетируем? Послезавтра. Натравим на Ричарда и Дениса наших – Джулиану, Наташу, госпожу Журавлеву…
– На женщин они так не отреагируют. Воспитание… Надо мужчину. Причем такого, кто будет их провоцировать.
– Тогда журналистов «Имперской правды» подтянем.
– А почему послезавтра? – спросил Ричард.
– Потому что завтра Джулиана пойдет в приют, а я составлю ей компанию.
– У миледи Вероники, – язвительно сказал Фредерик, – газета печатается в четверг ночью. И рано утром в пятницу продается. Вот она и будет…
– Впереди планеты всей! – гордо сказала я.
На самом деле я забыла про этот нюанс. Но если его величество убежден в моем изысканном коварстве – кто я такая, чтобы с ним спорить?
Глава 12
В приют в конечном итоге мы отправились расширенным составом. К нам присоединилась еще и моя мама.
– Засиделась я в редакции, – сказала она. – Надо прогуляться, тем более что я сегодня своим указом объявила в издательстве выходной.
Вот так мы и шли по улицам столицы империи, любуясь утопающими в пене цветущих садов роскошными особняками, расположенными по соседству.
Правда, перейдя через мост, мы обнаружили, что на той стороне реки дома стали больше многоэтажными, а сады уже примыкали не к каждому дому. Но все равно – зелени было много, а в архитектуре господствовал ампир.
Свернув в переулок Волшебных кошек, где нынче жила Джулиана, мы обнаружили, что художница уже сама идет нам навстречу.
Получасовая прогулка, и мы достигли нашей цели – храма Четырех стихий, при котором размещался городской приют.
Надо отметить, что народ в империи – в большинстве своем – был весьма не религиозный. Как я поняла, о вере вспоминали или по большим праздникам, или по большой нужде. И, конечно, чтобы зарегистрировать гражданское состояние. Рождение, смерть, брак…
Еще при храмах были приюты и богадельни.
– Только не думайте, – говорила нам жена настоятеля храма матушка Гриммс, которая и выполняла функции начальницы приюта, – у нас очень редко отказываются от детей. Если гибнут родители, практически всегда ребенка забирают родственники. Или сослуживцы – когда речь идет о военных. У нас оказываются… незаконнорожденные.
И это слово прозвучало в ее устах как-то… с извинением, что ли. Словно она, в высшей степени приличная дама, вынуждена была грязно выругаться. В присутствии таких же точно приличных дам.
Вообще матушка Гриммс – доброжелательная, кругленькая, уютная, излишне суетливая, в кружевном чепце и фартуке какого-то истово-белого цвета – производила самое благоприятное впечатление. Глядя на нее сразу становилось понятно: все что можно для детей сделано.
– А какое будущее ждет подкидышей? – спросила мама.
– Они становятся прислугой, – гордо сказала матушка Гриммс. – Мы стараемся подобрать им приличные дома. Вы же понимаете, не в любой дом возьмут такого слугу. А тем более служанку.
– А если у ребенка есть какие-то таланты? – спросила я. – Рисовать у него получается… Или петь? Или мальчик хочет служить в армии?