– Что? – Если бы в его глазах не плясало пламя, я бы даже поверила, что он ничего не понял. – Ай!
Это я его укусила за плечо. И для понятливости, и за то, что делал вид, что мои эмоции считывать не умеет.
Ричард на мгновение задумался – это было настолько видно, что я даже хихикнула.
И все завертелось – как тогда, в первый раз…
Мы почти заснули, как вдруг Ричард вскочил с кровати и стал торопливо одеваться:
– Там же мальчишки шашлык затеяли в честь твоего визита! Нас ждут давно!
– Шашлык? – зевнула я.
– Пауль идею о маринованном и запеченном мясе в массы кадетов продвинул качественно. А еще они пекут картофель в углях. Тоже под его руководством.
– Пионеры… – покачала головой я. – Аристократы, а лица после ужина в золе?!
– Но вкусно как! Преподавателей тоже угощали.
– Побудешь моей камеристкой? – Я поднялась и отправилась в гардеробную.
– Это, безусловно, вызов… – Ричард мгновенно оказался на ногах и прижался к моей обнаженной спине, – но я смогу.
Мы быстро оделись, и ненаследный принц открыл портал.
Вечер. Теплый ветер с моря. Запах соли и счастья. Огромная кровавая планета, шипя, опускается в ультрамариновые волны, растекаясь причудливым пятном. Будто большая ложка варенья в манной каше.
Можно любоваться закатом или следить, как по небольшому пляжу носятся два щенка – Флоризель и Анук-Чи Рэма.
– Видишь, где Рэм? – восхищенно спросил Ричард.
– Вон там, у костра. – Я вопросительно посмотрела на любимого.
– Он стоит у костра, а его Анук-Чи играет с Флоризелем на пляже! Это очень большое расстояние. Рэм – очень сильный.
– А ты? Ты можешь сделать так, чтобы огненный конь ускакал от тебя далеко?
– На такое большое расстояние? Не знаю, не пробовал. Замерзла? – Ричард улыбнулся, и сзади меня возник огненный конь. Стало тепло, светло и… хорошо. Я оглянулась – очертания крепости завораживали…
Ричард улыбнулся.
– Что?
– Ничего… Просто я нисколько не сомневался, что закату ты предпочтешь крепость!
– Ну… – Я улыбнулась.
– Пойдем. Нас ждут. – Ричард помог мне подняться, и мы двинулись к костру.
Мясо так вкусно пахло! Было даже легкое вино, которое мальчишки пригубили с таким снисхождением, что стало ясно – и что покрепче им уже давно не впервой…
Тихо шептались волны, где-то вдалеке лаял Флоризель, позвякивали шпаги: Рэм с Пашкой разминались, Ричард давал какие-то наставления. Я прикрыла глаза.
Наверное, я задремала, потому что голос Ричарда вдруг зазвучал совсем рядом:
– Ника, любимая… Дай руку – пойдем… Пойдем со мной!
Я открыла глаза, посмотрела в черные с алыми искорками глаза. Палец обожгло болью. Я привычно поморщилась, но уже вложила свою руку в руку Ричарда. Он рванул с такой силой, что я споткнулась о камень и упала, разбив коленку.
– Ричард! – Боль отрезвила, взгляд упал на пляж. Ричард фехтует с Рэмом и Пашкой. Двое на одного…
Как в замедленной съемке ко мне несется золотой песчаный щенок. Не успевает… Лай Флоризеля. Вспышка огня. Крик Пашки:
– Мама!
– Ника!
– Ричард!
Мне снился сон. И это была моя собственная свадьба.
Меня ведут в Храм Стихий – мрачный и величественный. Огромные витражи под самым куполом, сквозь которые с трудом просачивается свет, окрашиваясь в четыре цвета стихий: алый, синий, золотой и серебряный. Четыре жертвенника – по числу стихий. Алыми всполохами танцует огонь, отражаясь в зеркале огромной чаши, наполненной синей водой, золотом вспыхивает земля, мерцает серебром воздух.
Народу в храме собралось огромное количество. Я пытаюсь найти взглядом близких мне людей. Вот мама – какая-то она потерянная. Рядом с ней император Фредерик. Он выглядит довольным и абсолютно счастливым. Они сидят в первом ряду – около алтарей. Рядом – Брэндон и Джулиана. Джулиана почему-то плачет и смотрит мне прямо в глаза…
Жених… глупо улыбается и от этого выглядит мальчишкой, несмотря на мощную фигуру, шрам на виске и седые, чуть вьющиеся на затылке волосы.
Милорд Милфорд стоит у входа. Улыбается, глядя на меня.
И вдруг я вижу себя… со стороны. Глазами милорда Милфорда.
Я – беременна! Огромный живот, который не в состоянии скрыть свободный крой платья, туфель на мне нет вовсе, ноги замерзли… Отец тащит меня к алтарю, а я упираюсь точно так же, как Флоризель, когда его ведут мыть. Мальчишки почетным караулом идут сзади – Паша, Рэм и Феликс. Выглядят устало, однако парадные мундиры кадетов Императорской Военной Академии сидят на них идеально.
Кстати, а почему я без цветов?
Хлопок – Рэм исчезает. Хлопок – снова появляется с букетом подснежников.
Я беру букет, сжимаю папину руку и иду. Босиком холодно – пол в храме почему-то земляной, как в пещере.
Иду. Сквозь любопытные, презрительные, негодующие взгляды аристократов. Довольные – военных. Поймала несколько счастливых – зацепилась за взгляд Вилли – рядом с ним стоят мои друзья из поместья. Вон Оливия глаза вытирает.
Я рассмеялась. А потом я поймала шальной и довольный взгляд Ричарда, он, похоже, и не обратил внимания на то, что я босая. С трудом сдержалась, чтобы не побежать ему навстречу.
Шаг. Еще шаг.
Прячу счастливое лицо в подснежниках, взгляд падает на руки. Перстня рода Рэ на мне нет. И охранного браслета, подаренного морским владыкой… тоже… нет.
– Нет!
Я пугаюсь – сердце выбивает бешеную барабанную дробь… Распахиваю глаза… Поднимаюсь на локте, начинаю оглядываться. Темно. Только где-то высоко виднеется квадратик окна, забранный решеткой. Каменный мешок. Как здесь холодно…
Меня начинает бить дрожь. Я вспоминаю крик Паши, когда мы вошли в портал. Должно быть, меня похитили.
– А у вас очень сильные артефакты, – раздался рядом незнакомый мужской голос.
Я отпрянула подальше от него – и, не поднимаясь с пола, отползла. Получилось не так, как хотелось. Всего несколько метров, пока спина не уткнулась в холодную стену.
– Да… Очень сильные. И я бы сказал, своенравные. Заглушить мы их заглушили, но снять с вас… Пока я не пригрозил вашему перстню и браслету, что отрежу вам руки, если они не снимутся, – ничего не получалось, представляете? Только после этого я смог их стянуть.
Меня колотило от звуков этого голоса. И то, что в нем было лишь благодушие пополам с любопытством, внушало даже больший страх, чем откровенная ругань.
– И одежда у вас примечательная, – продолжил мужчина. – Чего только не было в швах. И обереги, и следилки. А ваши туфли! Это просто произведение магического искусства. Ваши любовники – Фредерик и его сын – о вас хорошо заботятся. Явно боятся потерять.
Теперь в голосе появилась явная насмешка. И нескрываемое торжество.
– Вот мне только интересно, как они смирились с тем, что делят вас? Не думаю, чтобы вам удалось их водить за нос… Вы их принимаете по очереди, миледи? Или разом?
Голос зазвучал зло. Надо же – а его злят аспекты моей личной жизни…
– Я приказал, чтобы вас переодели, миледи Вероника. Надеюсь, вы не в обиде.
Обхватила себя руками. Действительно, на мне была какая-то дерюга. Натянутая на голое тело. Ноги – босые. Твари…
– Вы вообще очень любопытная особа, моя госпожа… – продолжил мужчина. Теперь я не только его слышала, но и видела силуэт в черной мантии с капюшоном, практически сливающийся со стеной. – Слабая. Не обладающая раскрытыми магическими способностями. Но везучая. И потрясающе мешающая моим планам…
Я пыталась унять дрожь и успокоиться. Получалось плохо.
– Не буду утверждать, что у вас вовсе нет магии. Есть. Но она спит. И я ее не знаю. Хотя, возможно, это всего лишь результат ношения сильных артефактов. Так бывает. – Мужчина замолчал. Надолго. Потом снова заговорил:
– Вы даже не спросите – кто я?
Хотела спросить, но поняла, что у меня застучат зубы, если я скажу хоть слово. Не то чтобы меня волновало, что подумает обо мне мой тюремщик, – он, скорее всего, умеет считывать эмоции и просто-напросто чувствует мой ужас… Нет. Я злилась, что не могу взять себя в руки.
– Вы даже не спросите – где вы?
Я молчала.
– С вами неинтересно. Я ожидал чего-то более… решительного. Что вы хоть дерзить начнете. Обычно у вас это хорошо получается.
– Вы – маг, который руководит нападением на империю? – прошептала я.
– Освободительным движением против тирании, – поправил он.
Против воли я насмешливо хмыкнула – ну да. Против тирании и императора зла, конечно, надо бороться. Особенно извне. И пытаясь уничтожить мирное население целого города.
– О? – довольно отреагировал на насмешливые звуки, которые я издавала, маг. – У меня есть шанс поговорить с вами нормально?
– Оно вам зачем? – поинтересовалась я.
– Вы мне интересны.
– Чем же?
– Несоответствием. Вы – слишком обыкновенная.
– А что вы называете необыкновенным? Приговор целому городу? Женщинам и детям, которые в нем жили?
– Это была вынужденная мера.
Он резко поднялся, я вжалась в стену.
– Оставляю вас. Чуть позже навещу – поговорим. Заодно познакомлю вас с вашими соседями по замковым подземельям. У меня тут, знаете ли, прелюбопытная коллекция набралась.
Он подошел к двери, я увидела, что он приложил к ней руку. Дверь распахнулась, тут же в коридоре стало светло. Я зажмурила заслезившиеся глаза – от света стало больно. Через какое-то время свет погас. Я осталась в темноте.
Попробовала встать на четвереньки. К моему удивлению – получилось. Из коленки шла кровь. Попыталась сориентироваться в темноте.
Помещение, судя по всему, было совсем маленькое. Три на три шага. В одном углу, справа от двери, – дырка в полу. Хорошо еще, что я уже начала видеть в темноте. Запах…. Не навернулась туда, уже хорошо.
Наискосок от «удобств» – охапка чего-то прелого. Солома, наверное. Рядом стояло кресло, в котором только что восседал мой собеседник.
Дверь. Она не была цельная – четыре железных прута посередине. Скорее всего, чтобы можно было заглянуть в камеру и посмотреть, что там выделывает пленный.