– Мне нужно уходить, – тихо сказал Максимилиан. – Защита истончается.
– Швангау доставит вам девочку.
Когда прежний император исчез, Фредерик отошел к окну и застыл там, отвернувшись от нас. Ричард переглянулся с Брэндоном и негромко произнес:
– Вот никогда бы не подумал, что у Максимилиана могут быть дети вне брака…
– М-да, – откликнулся наследник. – Такая гордость… Такая жажда чистоты рода…
– Как он презирал меня и никогда не забывал упрекнуть меня моим происхождением…
– И герцогиня… Вот бы не подумал, – продолжил Брэндон.
– Мне она нравилась… Как все нелепо…
Брэндон между тем посмотрел на напряженную спину отца. Подумал. Подошел к нему – и положил руку на плечо.
– Отец, ну ладно тебе. Все ведь обошлось…
У наследника это получилось как-то смущенно. Император развернулся и обнял сына.
В этот момент дверь грохнула.
«Да что ж за проходной двор!» – мелькнула у меня мысль, а мужчины уже поставили защиту.
В покои ворвался Ирвин. Губы у нашего целителя были недовольно поджаты. Он сжимал и разжимал кулаки. Глаза метали молнии. Словом, наш флегматичнейший спаситель был в гневе. И даже не собирался этого скрывать.
Мы с Фредериком переглянулись, поймали удивленный взгляд наследника – таким Ирвина еще никто не видел. Потом посмотрели на Ричарда. Судя по крайне незаинтересованному выражению лица, тот как раз был в курсе, что вызвало такую реакцию невозмутимого, в общем-то, человека.
– И как прикажете понимать все происходящее? – зарычал целитель.
– Все же обошлось, – смущенно ответил ему Ричард Фредерик Рэ, ненаследный принц Тигверд, главнокомандующий имперскими вооруженными силами и бастард императора.
– Когда я видел вас в прошлый раз, у вас был микроинфаркт. Мы около часа боролись за вашу жизнь! Я прописал вам постельный режим. Никакой магии и никаких нагрузок на сердце. И что?! В течение суток вы выстроили несколько порталов, а потом совершали подвиги на башне замка, захватывая мятежников!
– У них была миледи Вероника, – тихо сказал Ричард. – Я должен был или вытащить ее, или погибнуть.
– Ваше величество! – укоризненно посмотрел на императора целитель.
– Честное слово, я не знал, – недобро посмотрел на сына император.
– А где все ваши лекарства, которые я оставлял? – взревел Ирвин.
– В покоях Вероники во дворце.
Ирвин вышел, громко хлопнув дверью.
– Что? – поежился Ричард под нашими недобрыми взглядами. – Мне уже лучше. И Феликс меня подлечил после того, как ты исчезла с той поляны. А целителю нашему… Успокоительные пить пора…
– А ты помнишь, что я сказала тебе на той поляне про ответственность за наших сыновей? – тихо спросила я.
– Милая, на меня нельзя ругаться. Ирвин же прописал мне покой. К тому же… Мне так нравится, как это звучит – «наших сыновей»!
– И что теперь будет? – спросила я.
– Казни, – проскрежетал император.
Тут дверь снова распахнулась – и на пороге появились мои мальчики. Все трое.
– Мама! Мама! Ты жива! – закричали они. И я поняла, насколько я счастлива.
Глава 32
Настроение было… из рук вон. Блины не переворачивались – слипались. Это у меня! Сильнейшего мага блинов, пирожков и пышек обоих миров. А все из-за свадьбы. Как подумаю о предстоящих торжествах в честь нашего с Ричардом бракосочетания – настроение портится.
Во-первых – платье. Наряд, который сшила Мари на средства, собранные сослуживцами Ричарда, был настолько прекрасен, что ничего другого не хотелось. А надеть платье снова…
Во-вторых, вернулся страх, смешался с предсвадебной лихорадкой и поселился в душе, напоминая о себе раз по сто на день. Пятый блин скукожился на сковородке бесформенным комком… Нет – не выпекаются.
Набросила жакет, насыпала в кружку лимарры и пошла к любимому камню – гулять и успокаивать расшалившиеся нервы. Я невеста, у меня скоро свадьба, мне положено нервничать. Так что переживут без блинов. Яичницу съедят. С бутербродами.
– Ника… Что? – Знакомая загребущая рука сцапала горсть лимарры, отправила в рот, испачкалась густым липким соком и обняла меня за талию. Я вздохнула. Ричард, Ричард… Вот что за день такой, а? Малиновое пятно на платье, скорее всего, не отстирается. Душистых ягод в кружке почти не осталось – пусть уж доедает…
Я улыбнулась, глядя, как щурятся черные глаза от удовольствия. Ричард любил лимарру, любил этот камень и вот такую погоду – солнечную, ясную. Я, в муке и соке от ягод, наверняка была обворожительна и сексуальна. Все складывалось как нельзя лучше – сейчас или никогда, сказала я себе и осторожно начала разговор:
– Любимый?..
– Да?
– Расскажи про обряд венчания. Как это происходит в империи?
– Смотря кто женится, – облизнулся жених. – Бракосочетание представителей знатных фамилий – это одно. Простых людей – совсем другое. У чкори – свой обряд.
– Расскажи про все!
– Знать совершает обряд в Храме Стихий – туда мы с тобой и отправимся. Обряд несложный, но красивый.
– А кто проводит обряд? Жрец?
– Да. На обряд венчания служитель храма надевает белоснежные одежды с золотой вышивкой символа каждой стихии. Тебе понравится. – Я сделала вид, что не заметила, как мне подмигнули. Держись, Вероника, спокойно! Иначе все дело провалишь…
– То есть после обряда в Храме Стихий, который проводит местный служитель, брак считается законным?
– Да. Ника, что ты задумала? Не ходи вокруг да около – я слишком хорошо тебя знаю…
– Я боюсь. По-прежнему боюсь нашей свадьбы. Я знаю, что враги повержены и все такое… Но все равно боюсь, что что-то случится. Давай обманем судьбу, а? Сбежим и повенчаемся в Храме Стихий на рассвете? Пожалуйста… А потом пусть делают что хотят: торжества, обеды, приемы – мне уже будет все равно.
– На закате.
– Что?
– Обряд в Храме Стихий совершают на закате!
– Так значит… да?
– Нас с тобой просто убьют за такие выходки, Ника! Но… ради тебя я готов на все. – Ричард обнял и поцеловал меня. Долго. Нежно.
И была в этом поцелуе такая… искренняя солидарность предложенному мной плану, что я не выдержала и спросила:
– Ты ведь боишься, Ричард. Ты тоже боишься, что что-то случится перед нашей свадьбой, так?
– Так. Раскусила, сдаюсь! Сегодня. На закате.
– На закате. Сегодня…
Будто гора с плеч! Вечера все еще стоят прохладные, оденусь потеплее, в любимое пальто, и все будет кончено! Ричард тоже повеселел. Мы возвращались, болтая о том о сем, иногда останавливаясь, чтобы поцеловаться. Пару раз мне показалось, что под камнем что-то блеснуло. Наверное, солнечный луч отразился в росе…
Вернулась на кухню, к блинам – и все пошло как по маслу! Мы с Оливией смешали деревенский творог с сахаром и лимаррой, завернув все это в тонкие блинчики. Получилось… вкусно получилось!
Пока мы доделывали завтрак, я выяснила у служанки, как женятся в деревне. Оказалось, что сыграть свадьбу можно, пока цветет «огонек надежды». Жених и невеста собирают цветы накануне и плетут друг другу венки, причем приглашенные на свадьбу гости делают то же самое. Чем больше среди гостей влюбленных – тем красочнее обряд, потому что венки будут гореть огнем в закатных лучах…
После хороводов молодожены и приглашенные влюбленные пары идут в рощу зеленых цапель. Под веткой, на которой сидят красногрудые птички, обязательно нужно поцеловаться – это приносит счастье. Потом гуляют всю ночь, жгут костры.
Словом, что-то между рождественскими поцелуями под омелой и славянской традицией праздника Ивана Купалы. Символизм, друидизм, язычество… Главное – про любовь!
– Жаль, что Ричард – хоть ненаследный, но принц. Мне такая свадьба была бы по душе, – пожаловалась я Оливии.
– Ах, что вы, миледи, вот уж глупости! – Моя преданная Оливия от возмущения даже ножкой топнула. – У вас будет самая красивая, самая пышная свадьба в империи! Через две недели! Мы с вами с самого утра сядем делать локоны, а то к закату не поспеем!
Я улыбнулась. Как хорошо, что этого не будет! Прости, Оливия, но все уже решено! Что-то блеснуло между кастрюлями. Я поморгала. Что-то в последнее время мне… мерещится. Надо на ночь выпить настойку Ирвина. Успокоительную. И укрепляющую попить недельку. Так, на всякий случай. Это все стресс. И блинов надо меньше есть – сбросить пару килограммов. Тоже на всякий случай…
День тянулся мучительно долго. Все куда-то исчезли по своим делам, включая моего жениха. Я слонялась по дому одна и не знала, чем себя занять. Оливия еще утром настояла на том, чтобы сделать мне прическу. Хоть это хорошо. Я выбрала лавандовое платье, надела пальто в тон. Шляпку. Перчатки.
Наконец открылся портал. Ричард протянул мне руку:
– Готова?
– Да…
– Пойдем!
Мы решили, что пойдем в Храм, который находился за деревней. Я ни разу его не видела, но уже издалека поняла, что это он – Храм Стихий из моего сна! Стеклянный купол в ярких узорах был врезан в скалу. Сам же Храм находился прямо в пещере – маленькая черная точка, выделяющаяся на фоне серой скалы. И сразу стало легче – значит, все правильно! Все так, как и должно быть.
Мы поднимались в гору, к пещере. Над куполом Храма то вспыхивал огонь, то поднималась песчаная буря, то лил дождь, то воздух мерцал серебристыми нитями… Это было очень, очень красиво! И очень, очень… далеко.
– Устала?
– Немного… А нельзя ли…
– Построить портал до пещеры?
– Читаешь мои мысли.
– Нет, любимая. Этот путь – часть ритуала. – Ричард говорил как-то странно, стараясь не смотреть мне в глаза. Что-то блеснуло среди камней…
– Тогда пойдем! – Я решительно встала, но покачнулась и очутилась в объятиях своего жениха.
И меня понесли. А я… я не сопротивлялась. Я всю свадьбу не сопротивлялась – это было бесполезно, потому что, когда Ричард принес меня к Храму Стихий, там стояли все! Огромное количество смуглых людей с блестящими каштановыми волосами до пояса – причем и у мужчин, и у женщин. Хитрые карие глаза смотрели на нас с искренней теплотой и любопытством. Среди них я узнала герцогиню Рэймскую, одетую в простое платье с широким поясом в причудливых узорах и с распущенными волосами, перехваченными тонким ремешком вокруг лба.