Рядом с ними улыбались жители деревни, где я покупала продукты. Я узнала торговцев молоком и сыром, женщину, что продавала лимарру, Вилли с мамой. У каждого из них в руках была охапка полыхающих огнем цветов! В этой же толпе стояли император, Наташа, Луиза с Денисом, Брэндон с Джулианой, мама и папа. Пашка, Феликс и Рэм. Рядом с ними – двое членов их боевой пятерки: Алан Кромер и Макс Борнмут.
Отдельно выстроились сослуживцы Ричарда… При параде! С факелами. Как в ту ночь, когда Ричарда признали принцем империи Тигвердов.
– Бра! Бра! Бр-р-ра!!! – раздалось раскатистое, как только они увидели нас.
Я не успела опомниться, как меня уже затащили в стоящую рядом закрытую карету, где Оливия и портниха в четыре руки переодели меня… в то самое, мое свадебное платье!
Снова облака волшебной, невесомой ткани, которая струилась и переливалась – то сияя золотом солнца, то мерцая серебром луны. Только фасон Мари сделала по фигуре – получилось даже лучше, чем в прошлый раз! Рукава расшиты жемчугом – на счастье. Я вспомнила, как мерила это платье первый раз, вспомнила, как Ричард порвал его, представила, сколько сил пришлось приложить, чтобы сшить мне такое же, новое, еще лучше прежнего. И ведь я не просила. Не просила, но как же мне хотелось выйти замуж именно в нем! Я не выдержала, обняла Мари и расплакалась.
Оливия и Мари, вытирая слезы, вылезли из кареты, и ко мне присоединилась мама Рэма. Дарина села напротив, взяла мои руки в свои и быстро, горячо заговорила, будто боялась, что я сейчас закачу истерику:
– Вероника, простите… Простите меня, это я, я все устроила. Я подслушала ваш с Ричардом разговор…
– Золотистая змейка! Ваш Анук-Чи… – выдохнула я. Ну что сказать? У меня не галлюцинации – уже хорошо.
– Простите… Чкори верят, что, если во время обряда соединения люди одни, они останутся без поддержки тех, кто их любит. Мы верим в то, что рядом должны быть только самые близкие, иначе недоброжелатели злыми мыслями спугнут Любовь или даже убьют ее. Поэтому я подговорила всех. Здесь только свои – те, кто вас любит. Еще я взяла на себя смелость и пригласила Гирра…
– Спасибо. – Я пожала руки Дарины в ответ. Больше мы не говорили – просто обнялись. Столько всего произошло, а мы так и не смогли поблагодарить друг друга. За сыновей. За наши жизни. Кончилось все это тем, что из кареты вышли еще две заплаканные дамы, одна из них, между прочим, невеста, в умопомрачительном платье…
Сыновья вручили мне букет подснежников, отец подвел к Ричарду, и все вошли в пещеру, в которой было все как в моем сне: четыре большие чаши по углам огромной залы с земляным полом. Жрец, как и обещал Ричард, в белых одеждах и с белой бородой, что-то напевал.
Я украдкой подсматривала за присутствующими. Мама, Наташа и Луиза, не стесняясь, вытирали слезы. Гостям из деревни повезло больше – они прятали лица в охапках полыхающих огнем цветов. Вилли держал такой огромный букет, что его самого из-за него почти не было видно. Мальчишки, так же как мой жених и остальные представители правящей династии, были в парадных мундирах. Черных, идеально подогнанных по фигуре, расшитых серебром. Знаки принадлежности к стихии сверкали на рукавах. Только Рэм, несмотря на то что являлся кадетом имперской Академии, был в мундире Рэймского герцогства, расшитом драгоценными камнями цвета запекшейся крови, похожими на гранат.
Как же моим мужчинам форма к лицу!..
– Милая, не хочу тебя отвлекать, но вообще-то мы женимся… Обряд идет, – шепот Ричарда был таким счастливым…
– Спасибо, что напомнил, – шепнула я в ответ.
– Возьми горсть земли и брось в чашу.
Ричард в освещении факелов, в мундире с серебром. Хорош! Серебро волос, серебро вышивки. Интересно, а где он взял мундир? Его тоже в карету затащили и переодели? Я вспомнила, как мы шли к храму. Ричард был… в наглухо застегнутом плаще. Обычно он носит его нараспашку.
– Ника, любимая… Пожалуйста, возьми горсть земли и брось ее в чашу! Я прошу тебя, на нас все смотрят!
Я очнулась…
Жрец подсовывал мне серебряный кубок, доверху наполненный землей. Надо было взять горсть и бросить на алтарь, символизирующий стихию Земли. Да не вопрос! Я схватила побольше и с силой швырнула куда требовалось.
– Да что с тобой? – прошептал Ричард в самое ухо.
– Ты знал! – зашипела я. – Знал, что все придут, ты даже мундир надел заранее!
Жрец, с крайне недовольным выражением на лице, сунул мне в руку хрустальный кубок и налил в него воды. Точно такой же был у Ричарда. Под какое-то заклинание мы вылили воду в чашу.
– Что мне сделать, чтобы ты меня простила и сосредоточилась на обряде? – Ричард едва сдерживал смех. – Мы просим Стихии освятить наш брак, и, если ты не успокоишься, они нас покарают!
– Пять желаний!
– Три!
– Ты обманул меня!
– Я всего лишь сделал тебе сюрприз!
– Что?! Сюрприз?!
– Але-ре, реир, денетиз, ветрум – амеа! – К лицу поднесли плоский, совершенно пустой кубок. И что с ним делать?
– Стихия воздуха. Смотри на меня и делай то же самое! – раздался в сознании голос Ричарда.
Ричард подул над кубком, и серебряные нити заплясали над огромной хрустальной чашей. Я тоже подула. Осталась стихия огня. В чаше из алого прозрачного камня полыхал огонь.
– Агир! Бланетерро-ари! Агир! – Жрец поднял руки к небу, огонь вырвался из чаши и вспыхнул, зажав нас с Ричардом в кольцо. Я испугалась, бросилась к этому… предателю в объятия. Я, конечно, обиделась. Очень. Но мне страшно!
– Тише, – обнял меня жених. – Мы попросили у Стихий разрешения, но только Огонь повенчает нас. Я же маг огня. Осталось совсем чуть-чуть, Ника, потерпи.
– Пять! – решительно сказала я.
– Три! – покачал головой огненный маг.
– Энеро! Энеро – Анаэль – Миррррра! – завопил жрец, и все стихло.
В полной тишине Ричард повел меня в середину пещеры. Только сейчас я заметила еще одну чашу в самом центре. Мы встали с одной стороны, жрец – с другой. Тишина была такой, что слышно было, как шипит масло в факелах.
– Анаэль – Миррррра! – пронеслось в тишине, приглашенные гости встали полукругом вокруг нас. Снова тишина. Казалось, все чего-то напряженно ждут… Я посмотрела на Ричарда – он был серьезен. Оглядела гостей. встретилась глазами с родителями и Наташей, поняла, что они тоже ничего не понимают, стало немного легче.
Наконец произошло то, чего все так напряженно ждали, – огонь вспыхнул в центре Храма! Жрец прослезился, обнял меня и Ричарда, соединил наши руки. И под бурные аплодисменты присутствующих мы поцеловались. Ну прям как в загсе. Кстати, а не затащить ли туда ненаследного принца….
– Ника, я счастлив, – прошептал мой… муж? Или еще нет?
– Все? Ты – мой муж?
– Да, любимая…
– Так как насчет пяти?
– Три, и не больше!
Из храма мы высыпали шумной, радостной толпой. Потом плели венки из огоньков надежды, надевали друг на друга, гуляли в роще зеленых цапель, ели лимарру, пили вино, пели и танцевали.
Мама Вилли решила поведать всем желающим легенду о трагической любви одного молодого огненного мага к девушке, отец которой был стихийником земли. История была похожа на «Ромео и Джульетту» и рассказывала о том времени, когда дети магов, принадлежащих к разным стихиям, не могли пожениться. Юные влюбленные выбрали смерть, и там, где они пролили кровь во имя любви, выросли удивительные цветы, которые полыхали огнем, если рядом оказывались двое, чьи чувства взаимны и искренни.
Брэндон и Джулиана, оба в полыхающих венках, постоянно попадали под ветки, на которых пели красногрудые цапельки. Луиза с Денисом не отставали от молодых, а придворный маг Рэймского герцогства не отходил от мамы Вилли, помогая женщине раздавать пирожки и стаканчики с вином и ягодами. Фредерик с Наташей обсуждали в стороне новый роман писательницы, старательно игнорируя всеобщую затею с венками. Все было хорошо. Слишком хорошо.
Ричард с герцогиней отошли к небольшому шатру, в котором устроились чкори, приглашая передохнуть всех желающих. Рэм с Пашкой и юные Кромер с Борнмутом уже дрались на шпагах. Феликс снисходительно за ними наблюдал. А мы с Флоризелем решили прогуляться. Щенок рванул вперед, и я поспешила за ним, боясь потерять его ушастое высочество из виду. Мы вышли из рощи на песчаный берег реки. Я уселась на камень, солнце уже зашло, спустились сумерки. Слышно было, как толстые лапы шлепают по мокрому песку. Ветерок холодил кожу, только перстень… Перстень! Кольцо не просто нагрелось – оно нестерпимо жгло палец, я с трудом сняла его и бросила на песок.
– Ричард! – позвала… мужа.
– Ника! – Ричард и Фредерик выскочили на пляж почти одновременно. Все смотрели на перстень на мокром песке. Флоризель по ту сторону жалобно заскулил, перстень полыхнул голубым светом, разгораясь все ярче и ярче. Марево медленно таяло, а на его месте появился полупрозрачный образ женщины.
– Милена… – прохрипел император и, пошатываясь, пошел вперед.
– Мама. – Ричард тоже сделал несколько шагов вперед, не выпуская моей руки.
– Сынок. Дочка, – голос Милены Рэ просто раздавался в сознании каждого из нас. Тихий. Нежный. Очень красивый. Прозрачные руки погладили нас с Ричардом по голове – приятное тепло защекотало затылок, почти так же, как делал все это время перстень на моей руке. Несколько минут спустя Ричард потащил меня прочь, оставив отца наедине с призраком.
– Ричард, Ричард! Почему мы уходим? Это же Милена! Я хочу…
– Мама – очень сильный маг. Не знаю как, но она заключила себя в перстень и все это время была с нами. Ты же говорила мне, что перстень – живой, что ты с ним разговариваешь. Ты была права. – Ричард погладил меня по щеке, как будто извиняясь.
– Тогда почему мы ушли, Ричард? Там же… Там же твоя мама!
– У призраков очень мало времени, Ника. Маме с отцом надо… побыть вдвоем. Отец должен ее отпустить – иначе он никогда не будет счастлив, а мама должна уйти – мертвым не место среди живых в нашем мире. Заточить себя в перстень на такой долгий срок – очень мучительно. Мама сделала это для того, чтобы помочь в трудную минуту тем, кого она любила. Давай не будем мешать им. Согласна?